Волчицы

— Как вас зовут? — спросила хозяйка.

— Маша, — ответила девушка. — А вас?

— Шлимман Августа Вениаминовна, — несколько чопорно представилась женщина. — Вот, что я вам скажу, Мария. Чтобы между нами не было никаких недопониманий, вам придется сразу усвоить несколько правил. Вы не должны приводить сюда гостей, не должны создавать шум, не должны возвращаться домой позже десяти часов. Я не люблю, когда юные девушки шатаются по ночам, курят и пьют.

— Я не курю, — робко сказала Маша. — И не пью.

— Завтрак, обед и ужин всегда происходит в одно и то же время, — строго продолжала Шлимман. — Если не желаете питаться вместе со мной, дело ваше, но никаких разъеданий в комнате быть не должно — тараканов плодить мне не надо. И вы всегда должны поддерживать порядок в комнате. Стирать себе тоже будете сами. Вам все понятно?

Маша кивнула.

— Не слышу.

— Да, — подавленно сказала Маша. — Я все поняла.

— Плату за этот месяц я возьму с вас вперед, — объявила ей Шлимман. — С вас триста рублей.

Маша без возражений заплатила. Взяв деньги, Шлимман сказала:

— Спокойной ночи. Постельное белье в шкафу.

С этими словами она вышла и закрыла за собой дверь, оставив девушку одну.

Стараясь не шуметь, Маша застелила постель. Она даже не рискнула распаковать свои вещи, опасаясь шуршанием вызвать раздражение хозяйки квартиры. Не мешало бы умыться перед сном, но выйти из комнаты Маша тоже побоялась. Слишком уж суровой и неприветливой оказалась хозяйка. Когда Оля сказала, что комнату сдает бабулька, Маша представила себе добродушную старушку, похожую на ее собственную бабушку. Она никак не ожидала встретить такого солдафона в юбке.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Внимательно изучив списки абитуриентов на доске объявлений, Маша улыбнулась. Ее имя значилось среди зачисленных.

— Машка! — услышала она истошный вопль за спиной.

Как только девушка обернулась, на нее прыгнула Оля, чуть не сбив с ног.

— Машка! Я прошла! — взвизгнула подруга. — А ты?

— Вот, — Маша с гордостью указала на свое имя в списке.

— Класс! — воскликнула Оля. — Я тебя поздравляю!

— И я тебя, — улыбнулась Маша. — Только зачем так кричать? На нас же все смотрят.

— Да пусть смотрят, — отмахнулась Оля. — Зря я, что ли, столько сил потратила? Уж и порадоваться нельзя?

Девушки вышли на улицу. Глядя на подругу, чуть не подпрыгивающую от возбуждения, Маша заметила с улыбкой:

— Ты так и сияешь от радости.

— Еще бы, — ответила Оля. — Я второй год сюда пробиваюсь.

— Ты так хочешь стать врачом?

— Еще чего не хватало! Да я терпеть этого не могу. Всю жизнь лечить чужие болячки, ковыряться во внутренностях, возиться с анализами… Фу.

Оля брезгливо поморщилась, ее даже всю передернуло.

— Зачем же ты пошла в мединститут? — удивилась Маша.

— А чтобы папашке угодить, — беспечно сказала Оля. — Он хирург, между прочим, главный, в областной клинике работает. Хочет чтобы и я доктором стала. А мне так все это до лампочки. Папашка грозился меня на фабрику отправить работать, если не стану учиться. Если бы я нынче не поступила, пришлось бы становиться ткачихой. А на фиг мне это надо? Ну, ничего, потусуюсь тут год-другой, а там что-нибудь придумаю. А ты почему решила сюда поступать?

— Чтобы стать врачом, — тихо, но убежденно ответила Маша. — Я хочу помогать людям, хочу лечить детей.

— Ну ты даешь, — только и смогла сказать Оля.

При этом она посмотрела на подругу так, словно та сморозила несусветную глупость. Ни разу в жизни не утруждавшая себя заботами о хлебе насущном, не умевшая ничего, кроме как развлекаться, бездумно тратя родительские деньги, Оля не понимала, как можно добровольно хотеть трудиться, да еще и иметь призвание к какой-либо профессии. Маша, напротив, не могла понять, как можно быть настолько легкомысленной, как вообще можно так относиться к жизни. Столько людей сдали экзамены, но не прошли по конкурсу, а Оля, которой в общем-то без разницы на кого учиться, поступила. Ведь она занимает чье-то место. Может быть, тот, кто не зачислен в институт из-за нее, мог бы стать отличным врачом. Но не станет потому, что Оля решила задобрить своего папу.

— Это же неправильно, — тихо сказала Маша.

— Что неправильно? — не поняла подружка.

— Так поступать неправильно. Ты должна учиться, раз тебя приняли. Иначе получится, что ты напрасно занимаешь чье-то место. И вообще, пора тебе уже задуматься о своем будущем.

— Ой, да ладно тебе, Машка. Не будь ты такой идейной занудой. Задумаюсь я о будущем, только потом. А сейчас пошли гулять. Устала я до чертиков, хочу вытряхнуть из головы всю эту ученую муть. Идем!

В «Желтом попугае» как всегда было шумно и весело. Славик стоял на своем посту за стойкой бара, по другую сторону сидел его школьный приятель Виктор.

— Не надоело тебе, Славка, здесь околачиваться? — выговаривал однокашнику Виктор, потягивая мартини. — С вечера до зари тут ноги топчешь. С копыт еще не валишься?

— Ничего, — усмехнулся Славик. — Привык.

— Сколько раз я тебя к себе звал, — продолжал Виктор. — Бросай ты к черту свою забегаловку и айда ко мне в клуб. Работа не пыльная, бабки приличные. Чего тебе еще надо? А девчонки там какие.

— Девчонок мне и здесь хватает, — отмахнулся приятель.

— Ах, да, ты же рассказывал. Маша, так ее зовут, кажется. Она здесь, эта твоя фея?

— Нет, — Славик покачал головой. — И вряд ли она здесь появится. Насколько я успел понять, она не любительница таких заведений. А вот ее подружку я часто здесь вижу.

Виктор внимательно посмотрел на приятеля и вдруг рассмеялся.

— Славка, а ты часом не влюбился в свою фею?

— Нет, — ответил бармен, вздохнув. — Но мог бы. Ты бы видел эту девушку. Какие у нее глаза. А как она танцует.

— Совсем тебе девки голову заморочили. Но ты от темы-то не увиливай. Пойдешь ко мне в клуб?

— Спасибо тебе, Витек, за предложение, но нет. Не хочу я на тебя работать.

— Ты что, офонарел?! — оскорбился приятель. — Мы ж с детства друзьями были.

— Да я не в том смысле. Ты же меня пристроить хочешь, поддержать. А я не хочу ничьей поддержки. Сам всего добьюсь.

— Многого ты добился, — заметил Виктор, скептически усмехнувшись. — Пашешь на своего грузина, живешь в общаге, бабу привести некуда. Ты вот на меня посмотри. У меня уже свой клуб, хата не одна, джипяра крутейший. Говорил тебе тогда, когда начинал, держись меня. Сейчас жил бы не хуже.