Волчий билет, или Жена №2

— Чего ты так смотришь? Открой рот, говорю, — нахмурившись, жестко протянул Кирилл, и я вцепилась в его руку, запуская ногти под кожу.

Сок от огурца потек по губе, и живот скрутило. Рвотный спазм заставил Шакалова отпустить меня, и он разрешил вскочить с места и бегом рвануть в ванну. Я провела там больше часа, купаясь, оттирая мочалкой с кожи запах Кирилл. Пытаясь зубной щеткой избавиться от привкуса его спермы во рту. Моргать было страшно до чертей! Только он, только кабинет в ВУЗе, только его грязная пытка… Снова, снова и снова!!

Слезы перестали течь из глаз спустя целый час, видимо жидкость в организме кончилась. Именно тогда я замоталась в махровый халат и быстро скользнула в спальню, запершись изнутри. Меня трясло, затем кидало в жар, а после этого приступы паники сводили с ума.

Не помню, как отключилась, видимо организм, просто решил дать мне время на восстановление, а затем… Что-то произошло. Я очнулась как по щелчку. Будто кто-то толкнул, но не физически, а ментально.

Его энергетика подавляла, загоняла в угол и вызывала ужас. Ее я могла вычислить из тысячи. На кровати сидел Кирилл Шакалов, и даже в сумраке ночи можно было разглядеть черноту, похоть и желание в его темных глазах.

— Ты очень красивая, Черничка… — бархатно, низко и безумно хрипло прошептал Шакалов. Его рука потянулась вперед и легла на живот, слегка его погладив, пока глаза продолжили испепелять меня пристальным взглядом. — Почему ты такая красивая?

Тело покрылось мурашками, когда мужчина легко скользнул рукой вперед по покрывалу, затем зацепился пальцами за конец, медленно стягивая его вниз.

— Не надо… — тихо прошептала я, глядя прямо в глаза своему палачу. В сумраках его тело подсвечивалось неким контуром, создавая эффект всеобъемлющего нимба. Лицо же было во мраке, и для того, чтобы его рассмотреть, нужно было долго вглядываться в черноту. — Прошу… Зачем ты пришел сегодня?

Шакалов не услышал меня, стягивая одеяло нарочито медленно. Его пальцы изредка касались безразмерной ночнушки, но разряды электричества почему-то ударяли именно в тело, разлетаясь искорками по венам всего организма. Я слышала его хриплое дыхание, шелест ткани и даже то, как нервно глотаю кислород сама, пытаясь перестать выглядеть так, будто только что пробежала марафон.

На лбу появилась испарина, кожа стала влажной от пота, а едкий запах крепкого алкоголя немного отрезвил панику в голове:

— Скажи, зачем ты тогда пришла ко мне? О чем ты вообще думала? На что рассчитывала? На самом деле думала, что я пройду мимо тебя?! Идиотка!

Его пальцы, отбросившие одеяло в сторону и осторожно коснувшиеся щиколотки, никак не шли в сравнение с грубым, безумно пьяным, надменным голосом:

— Ты не должна была приходить. Лучше никому не стало!

И пусть я не хотела быть с Шакаловым, но тело пронзила судорога боли. Мужчина не рад был нашему ребенку! Рука инстинктивно потянулась к животу, погладила через легкую ткань будущего человека, отец которого его никогда не любил и не полюбит!

— Тогда просто отпусти меня, Кирилл… Просто отпусти, — проглотив тяжелый комок, хрипло прошептала я. Не знаю, чем так задели слова мужчины, но рана в груди увеличилась еще во стократ.

— Уже не могу. Теперь ты только моя. Моя, Черничка! — рыкнул Шакалов, словно мое предложение для него звучало как вызов. Его рука внезапно забыла о щиколотке и резко переместилась на живот, придавив мою прежде, чем я успела убрать. — И это тоже мой ребенок. Хочешь ты этого или нет. Я буду воспитывать его.

Я дернула руку, но Кирилл не позволил ее убрать, словно заставляя привыкать к своему вниманию. Будто говоря: «Я еще не раз буду касаться тебя, твоего живота и нашего ребенка!»

— Как бы странно это не звучало, но я не могу лишить тебя ребенка и не хочу. Не ради тебя, нет… Ни один ребенок не заслуживает неполноценную семью, — сбивчиво протараторила я, стараясь сделать голос как можно увереннее и настойчивее. Шакалов должен видеть, что меня нужно слушать и слышать. И пусть пока смотреть ему в глаза удавалось мне с трудом, но я старалась и работала над собой. — Но ты не можешь купить меня, как… куклу. Полюбить тебя – что-то на грани фантастики и психиатрии!! Я навсегда запомнила тот день, когда ты продал меня, заставил пасть перед твоими друзьями, а потом еще и изнасиловал! После этого ты хочешь, чтобы я была с тобой?? Занималась сексом, называла мужем и просыпалась каждый день в одной постели?? Ты либо полный придурок, либо гений.

Переживая, что родители услышат мои слова, я перешла на надрывный шепот, больше похожий на крик о помощи. Сердце разрывалось от боли, воспоминания сводили с ума. А я ведь так старалась забыть!! Почти забыла… Но он снова пришел, втоптал в грязь и оставил со своими мыслями один на один.

— Ты забудешь и простишь, Черничка. Клин клином вышибают, — уверенно протянул Шакалов, убирая руку с живота и возвращаясь к коленке. Его пальцы осторожно комкали края ночнушки, пробираясь все выше и выше. Дыхание Кирилла стало рваным, нечетким, а биение сердца было слышно даже мне. — Все забывается. Хочешь того или нет. Люди – животные. Они живут ради будущего, а не прошлого.

Безысходность… Наверное, в тот момент она пропитала каждый миллиметр комнаты. Время текло медленно, позволяя мне во всех деталях рассмотреть, как непоколебимо Шакалов стягивает ночнушку, как пронзительно смотрит на меня и как его аура, запах, энергетика переливаются в меня, делая смертельный коктейль из противостояний.

— У меня чувства к другому, я не хочу спать с тобой, — наконец призналась я, желая вколоть хоть одну булавку в его титановую броню. — К тому же родители…

— Родители уехали, — отрезал мужчина, перебивая. Заведя ткань мне за грудь, он провел шершавой ладонью по дрожащей коже, изучая ее контур, объёмы, давая мне привыкнуть к энергетике… Не знаю, в чем был план Шакалова на этот раз, но действовал он так медленно, что становилось жутко. — А парня своего ты не любишь. Девочки в твоем возрасте любят только мысль о любви. А этот Влад... Жалкое, слабое существо.

Пальцы Кирилла скользнули по груди, очертили контур, затем сжали, оценивая объём. После прошлись дорожкой до пупка, оставляя во впадинке свой след. От страха я была напряжена больше обычно, отчего пресс на живот проявился. Годы тренировок в спортивном зале и на танцевальной площадке дали о себе знать!

И тем не менее я не противилась ему. Возможно, просто боялась повторения прошлого… Новая боль была не просто нежелательна, а противопоказана по состоянию здоровья. А может, дело в странном ощущение, словно сегодня он не настроен навредить мне, а провоцировать конфликт мешал внезапно проснувшийся материнский инстинкт.

— Я говорю не о Владе, Кирилл. У меня чувства к другому человеку. Сильные чувства. Не похожие на те, что я чувствовала к Владу, — беззвучно прошептала я, когда его рука скользнула мне в трусики. Шакалов осторожно раздвинул губы и коснулся клитора, медленно изучая его и поглаживая.

— И кто же этот человек? — с интересом спросил Шакалов, и я увидела даже сквозь сумерки, как бровь мужчины метнулась к потолку. Палец между ног ускорился, а я по инерции сжала бедра. Кирилл не дал... Удержал другой, свободной рукой. — Говори, Черничка. Я все равно узнаю.