Волчонок

III

– Положение для стрельбы лежа принять!

– Курсант… Рядовой Тумидус к бою готов!

Парень на соседнем номере хмыкнул, словно Марк сморозил глупость. Марк знал, что ответил строго по уставу. Или это из-за его оговорки? Почему все остальные молчат? Еще не готовы?

– Поясняю для умников, в первый и последний раз, – голос Ливии Метеллы звенел металлом. – Тут не училище, тут армия. Бойцы на рубеже о готовности не докладывают. Командир сам определяет готовность подразделения и подает следующую команду. Все ясно, рядовой Тумидус? Не слышу!

– Так точно! Виноват, больше не повторится!

– К бою!

Обер-декурионша выдержала паузу.

– Снайперский режим. Дистанция двести метров, грудная мишень. Снять с предохранителя!

«Баловство, – Марк поймал себя на том, что злится. – Тут и слепой не промахнется. Вот по «бегущей», с колена, да с полукилометра…» Он поймал мишень в прицел. Черный контур на грязно-белом пластике. Концентрические круги. Пять сантиметров «яблочка». Солдатский «Универсал» был тяжелее офицерского. Увеличение прицела не регулировалось. Все равно: лежа, с упора, из оружия, не дающего отдачи и баллистического снижения…

– Пять одиночных. Беглый… Огонь!

В прицел было хорошо видно, как лучи выжигают центр мишени. После пятого на месте «яблочка» образовалась дыра с обгорелыми краями. «Рядовой Тумидус стрельбу закончил!» – хотел по привычке отрапортовать Марк, но вовремя прикусил язык.

– Поставить оружие на предохранитель. Встать. Стройся!

Вот так. Не успел отстреляться – твои проблемы. Незачет, наряды вне очереди. Метелла внимательно изучала мишени, управляя с планшета «летучим глазом».

– Всем зачет, кроме второго и одиннадцатого номеров. Номер второй!

– Рядовой Аврелий!

– Номер одиннадцатый!

– Рядовой Ноний!

– Незаряженное оружие, норматив прицеливания лежа. Отработать в личное время. Пересдача боевого норматива – послезавтра в 15:00. Встать в строй! К следующему упражнению – готовсь! Стрельба с колена по грудной мишени. Дистанция двести метров…

…три часа стрельбы. Лежа, с колена, стоя. Из укрытия; на бегу. С кратких остановок; не прекращая движения. Преодоление полосы препятствий с поражением мишеней. Полигон казался бесконечным. Он уходил к горизонту, растворяясь в густом, как гороховая похлебка, тумане. Земля, раскиснув от дождей, жадно чавкала под ногами. На каждый ботинок налипло по центнеру грязи. К ногам, считай, подвесили вариаторы гравитации, каждую минуту увеличивая силу тяжести. Форму по возвращении в казарму надо будет сунуть в стиральный автомат. Хвала судьбе, стирмат здесь имеется. Зато не холодно. Даже жарко, безо всякого подогрева.

Вон, впереди. Маячит. Завал из растрескавшихся бетонных блоков, дубовых балок, черных от сырости, и покореженной арматуры. Навернешься на такую дрянь – насквозь пропорет. По уму эту груду следовало бы обойти. Но команда плетью хлестнула в спину, бросив солдат на штурм. Марк забрался наверх в числе первых, ухитрившись по дороге счистить грязь с ботинок о бетонные ребра. Следом, пыхтя и обливаясь потом, карабкался рядовой Ноний. Парень до одури боялся отстать и заработать очередную пересдачу.

Марк протянул ему руку:

– Давай!

– Отставить! – визгливо пролаяли рядом.

Ноний испуганно вздрогнул – и едва не сверзился прямо на арматуру. К счастью, удержался; вернее, Марк удержал. Когда Ноний утвердился на гребне завала, дрожа всем телом, Марк оглянулся на лай. Ну конечно, крутой декан Прастина. Кто б сомневался?

– Каждый! Должен! Сам!

Прастина запыхался, ему не хватало воздуха. Слова он выталкивал из глотки по одному, словно вышибала пьяниц из бара на улицу.

– Тебе. Ясно. Рядовой?!

Ливия Метелла наблюдала за происходящим, не вмешиваясь. Вспомнив совет соседа по каюте «Протея», Марк сделал морду утюгом:

– Так точно, господин декан! Разрешите продолжить выполнение упражнения?

Прастина побагровел. Он прекрасно понимал: над ним издеваются. Увы, придраться было не к чему. Боец ответил строго по уставу. Сказывалось отсутствие опыта у декана: бывалый служака на месте Прастины кровь из носу нашел бы, к чему прикопаться.

– Продолжай! – буркнул лопоухий декан.

Громкое ржание застало всех врасплох. Следом грянул выстрел. Даже Марк дернулся, вскидывая оружие, и чуть не свалился с гребня завала. Что тогда говорить об остальных? Судьба оглянулась: «Универсалы» стояли на предохранителях. Первое, что бросилось в глаза – облако порохового дыма. Густое, сизое, оно расползалось в стороны. Над облаком брызнула темно-зелеными осколками бутылка, ранее подброшенная в воздух сильной рукой. В облаке хохотали всадники – семеро конных забияк. Бирюзовый атлас доломанов, золотое шитье, ментики оторочены мехом, султаны на киверах. Высокие сапоги начищены до зеркального блеска. Кони – лоснящиеся, холеные красавцы…

В детстве Марк коллекционировал солдатиков. Целый стеллаж сверху донизу был заставлен вояками разных армий Ойкумены. По тем давним раскрашенным фигуркам он и опознал свою гордость, ценнейший экспонат, привезенный дедом с гастролей – сеченских гусар.

Повинуясь умелым наездникам, кони картинно танцевали в жидкой грязи, сразу за колючей проволокой, ограждавшей полигон. Из-под копыт летели бурые ошметки, чудом не марая щегольскую форму. Один из гусаров подкрутил усы, завитые на концах, и извлек из седельной сумки вторую, закупоренную бутылку.

Обер-декурион Метелла громко откашлялась.

Держа бутылку на весу за донце, гусар с лихостью опытного рубаки взмахнул саблей – наискось, снизу вверх. Часть горлышка с пробкой, засевшей внутри, кувыркнулась в воздухе. Ударил пенный фонтан.

Обер-декурион Метелла оправила на себе форму.

Гусар отсалютовал либурнариям, хлебнул из горлышка – и пустил бутылку по кругу. Когда бутылка опустела, ее настигла участь первой. Полет, выстрел, осколки. Под общий хохот из сумки явилась третья бутылка. Усач выразительно махнул озябшим помпилианцам: эй, солдатушки, бравы ребятушки! Как насчет согреться? Мы добрые, мы угостим…

– Не стрелять, – приказала Метелла. – Всем оставаться на месте.

Она зашагала к гусарам.

Интересно, подумал Марк, это парни в увольнении гуляют? Или у них служба такая? С варваров станется…

– Живут же люди… – вздохнул рядовой Аврелий.

Он вытер лоб ладонью, но лишь сильнее размазал грязь по лицу.

Полторы сотни метров земли: кочковатой, глинистой. Пучки жухлой травы. Деревянные колья с провисшей, ржавой проволокой. Ни силового барьера, ни камер наблюдения, ни аларм-сигнализации… Условия, приближенные к полевым.