Волчонок

Фиби с жалостью погладила его по ссутуленным плечам.

— Альфредо никогда ничего не делает просто так. Я тебе говорила и про это. Он легко переступает через все, что стоит на его пути. Родители, друзья… и даже его, — она запнулась, не зная, как лучше окрестить Билла. — Ну, в общем, тех, с кем он спит.

— Влюбившихся в него идиотов, — верно подсказал парень и лег лицом на стол. В животе его скреблась колючая проволока. Но еще хуже было где-то там, в груди, слева, где теперь воцарились ужасающая пустота и страшная обида, которые было невозможно успокоить.

— Билл, мой тебе совет. Не думай о нем. Его эмоции — не настоящие, все, что он говорит — вранье. Постарайся просто это преодолеть. И шагнуть в новый день уже имея в виду то, что этот парень тебе не пара.

— Я понятия не имею, как мне сделать это. Но я справлюсь, Фиби. Больше он не появится на моем пути. Это я могу тебе гарантировать.

Девушка ободряюще похлопала его по плечу.

— Ну, вот ты молодец. Правильное решение, очень правильное, Билл.

***

Том больше не мог идти. К определенному моменту, когда колени его едва не подгибались от усталости, он остановился и, привалившись к стенке, сполз по кафелю. Парень приземлился на грязный и замызганный пол одного из городских подземных переходов, в котором пытался спрятаться от самого себя и от мыслей, преследующих его, подобно стервятникам. Но даже глубоко под землей было трудно скрыться от своей обиды и злости. Страшное ощущение вины свинцовым грузом давило на плечи, заставляя прогибаться все ниже. Парень закрыл лицо руками, не обращая внимания на взгляды прохожих, косые и странные.

Все эти люди шли мимо, по своим делам, к своим семьям, и вряд ли кто-то из них представлял, что это такое — быть не таким с самого рождения. Вряд ли кто-то из них догадывался, каково это — подвести доверие одного единственного человека, которого хотелось бы обманывать меньше всего, того человека, который так безоговорочно верил во все сказанные слова, во все чувства, разгоревшиеся за такое недолгое время, но накрывшие с головой.

Это было реальностью. Том знал, что снова сделал ту же ошибку, что и несколько лет назад. Но теперь виноват в этом был только он один.

— Здесь нельзя сидеть, — раздался над ухом чей-то голос.

Альфредо поднял голову и увидел, что над ним, хмурый, как грозовое облако, навис страж городского порядка.

— Мне все равно, — буркнул он, прекрасно зная, что нарывается.

— Прошу прощения? — бровь полицейского вопросительно выгнулась. — Здесь нельзя сидеть, я прошу вас подняться и пройти со мной. Мы окажем вам необходимую помощь, если она нужна.

— Катись в задницу, — тихо, но очень недобро прошипел Альфредо.

— Вы разговариваете с офицером полиции, не забывайте, пожалуйста, — коп и не думал отставать. — Пройдемте со мной.

— Я никуда не пойду. Катись ты… — буркнул парень и снова уткнулся в колени.

Хотелось темноты и тишины. Любопытные глаза немногочисленных зевак, сверлили сцену действия с очень большим интересом. Это был еще не очень поздний час, поэтому народу в этом оживленном месте скопилось достаточно много.

— В таком случае, мне придется вас арестовать. За оскорбление полицейского при исполнении.

Том не успел ничего возразить. Довольно сильная рука схватила его за шкирку толстовки. Лязгнул металл наручников, и уже через секунду у Альфредо было гораздо меньше свободы движений.

— Отпусти меня, ты… — он попытался толкнуть копа локтем, но стальная хватка крепко удерживала его.

— Не упирайся. Хуже будет, — хрипло посоветовал ему страж порядка и нетерпеливо поволок арестанта по направлению к выходу.

Отлично. Сто баллов, Альфредо, — мысленно отругал себя Том. Однако, поделать уже было ничего нельзя.

***

Аманда в этот момент как раз складывала свои грандиозные покупки в машину. Сегодня она потратила целый день на то, чтобы достойно спустить зарплату во всех известных ей бутиках. Она только-только умудрилась разместить три брендовые сумки в багажник, как вдруг странное зрелище привлекло ее внимание.

— Отпусти меня! — донес ветер до ее ушей раздраженную речь. Молодой человек, которого она хорошо знала, упирался, пока коп упорно волок его к тачке.

— Поедешь в участок, там и отпустим. Прямо в камеру, — второй обрывок реплики заставил девушку удивленно поднять брови.

— Я ничего не сделал!

— Напишем на тебя заявление. Там и разберемся. У тебя будет право на звонок.

— Мне некому звонить, мать вашу!

— Какая жалость, — абсолютно равнодушно бросил коп. — Значит, будешь в камере сидеть, пока не состаришься.

На этом речь полицейских прервалась, и Аманда больше не слышала их удаляющиеся голоса. Она немного нахмурилась. По правде, ей не было никакого дела до Альфредо, он всегда казался ей эгоистичным, странным на всю голову козлом. Но сейчас парень выглядел абсолютно убитым, и от его вида что-то предательски дрогнуло внутри.

Подумав с секунду, девушка побыстрее затолкала сумки и коробки, плотно прижав их крышкой багажника и села на место водителя. У нее довольно быстро созрел нехитрый план: Том был соседом Билла, и, как следствие, он мог рассказать о нем некоторые вещи. Может, если вытащить его из передряги, у него развяжется язык.

С этой идеей Аманда повернула ключ зажигания и устремилась вслед за машиной полиции.

***

— Садись и описывай обстоятельства, при которых тебя задержали, — мощная рука полицейского толкнула Тома на стул, куда он шлепнулся, как мешок с картошкой.

— Не буду ничего писать. Я вам сказал, отвалите от меня. Вы не имели права меня арестовывать.

— Ну и ты, пацан, не имел права хамить офицеру.

Том фыркнул. Он ничего не собирался на это отвечать.

— Значит, не желаешь идти на контакт?

— Не желаю, — процедил Альфредо и отвернулся.

— Назови свое имя.

— У меня нет имени.

— Слушай, вот же народ пошел, — коп, который арестовал Тома, обернулся к своему напарнику. — Вообще не понимают, когда хорош перегибать палку. — Он обошел стол и схватил парня за ворот толстовки, немного подтягивая того к себе. — Как тебя зовут, спрашиваю!

— Аль Пачино, — Том нагло посмотрел на него.

— Аль Пачино, значит… Ну-ну, — глаза мужчины понимающе сузились. — Вали тогда в клетку к себе подобным, Квентину Тарантино и этому… Галифианакису, которого мы забрали за попрошайничество.

— Офицер Хендрикс, — в комнату вошла девушка в форме, — тут какая-то особа говорит, что знает этого парня.

— Да неужели? И кто же? Моника Беллуччи?

Том дернулся от удивления. Его сердце дрогнуло в надежде, что это могла быть Фиби или Билл, но Кернера вряд ли кто перепутал бы с «особой». Тем более после того, что случилось, они не подошли бы и на пушечный выстрел к объекту своего раздражения.