Волчья осень

– Эвакуацию мастерских, срок – четверть часа, – сразу отреагировал Лаврентьев, даже не дослушав аргументацию. Верит Каращуку – куда уж тут без этого. – Звоните прямо сейчас. Выносить только самое ценное, выводить людей. Олег Богданыч, отправьте туда две машины боевой группы.

– Оголять Управу нельзя, – возразил было безопасник, но Лаврентьев повысил голос:

– Вон Волкова отправьте с ними, если налёт – он по колдунам спец… Быстрее, товарищи, времени мало!

Каращук, скуксившись так, словно лимон целиком съел, глянул на меня, будто лазером прожёг:

– Волков, слышал? Давай, бегом! Соловьёв, Горин, берите трёх бойцов и серебро – и по машинам!

Вот хорошо это или плохо, знать бы, – думал я, сбегая по лестнице. Конечно, Каращук ни за что бы меня не отпустил, не будь прямого приказа Лаврентьева. А всё потому, что об утренних событиях не доложил, явно ведь.

Я взобрался на заднее сиденье УАЗика, и машины почти одновременно рванули с места, разбрызгивая грязь. Глянул на часы – 9:44. Четверть часа осталось… Хоть бы ошибиться! Может, и ошиблись – кто знает, вдруг у меня просто разыгралось воображение… Но лучше перебдеть, чем недобдеть.

Чуть не завалившись на повороте, УАЗ вырулил на Профсоюзную и полетел, подпрыгивая на ухабах. Объехал с левой стороны Комплекс и почесал по бывшей станции – пути давно убраны, всего несколько осталось, через них есть настил. Раньше бы, наверное, пришлось бы объезжать станцию через Болото, но не сейчас…

Машины затормозили близ цеха бывшего депо, где располагалась оружейка. Тут суетились – рабочие выносили какие-то ящики, старались вовсю, стоял мат-перемат. Сквозь распахнутые двери виднелась внутренность цеха, где когда-то, скорее всего, обслуживали локомотивы. Я глянул на часы – без трёх минут. Не успеют, конечно, даже десятую часть не вынесут.

– Все гражданские от здания! – скомандовал один из бойцов – не знаю, кто именно, слишком мало общался с ними. – Ты и ты, – ткнул он пальцем на двоих коллег, – вы здесь, мы – заходим!

Внутрь? Ну что, двум смертям не бывать, конечно…

Я клацнул коротеньким, почти игрушечным затвором карбайна, досылая патрон. Бойцы шли уступом, поводя стволами «калашей».

Сдавило виски.

– Внимание, идут! – заорал я, но и так было видно, как впереди заструился воздух, открывая пробой.

Бойцы вскинули оружие, но волнующийся воздух внезапно расцвёл ярко-оранжевой вспышкой…

В грудь ударило льдом, земля ушла из-под ног, и я потерял сознание.

Глава 30. 22 октября, воскресенье, перед полуднем

Судя по ощущению – лежу на земле. Не жёстко, но откровенно холодно… Всё же эта полувоенная куртка, что на мне сейчас, ни в какое сравнение не идёт с любимой кожанкой. В той точно любой холод нипочём…

Блин, какая ерунда лезет в голову!

Голоса. Слышны голоса, очень тихие – или может, уши заложило… Слов не разобрать, но по тембру чувствуется – голоса женские… и очень знакомые.

Я с трудом продрал глаза, попытался сфокусировать зрение. Да, лежу, надо мной склонились двое. Кто? Вижу только, что фигуры женские. Ну правильно, а какие ещё при женских-то голосах? Стиснул кулаки – так, в правой руке карабин, уже хорошо.

– Очнулся, – произнёс уже отчётливо знакомый мелодичный голос. – Сергей, ты слышишь меня?

– Слышу, Ксюша, – попытался сказать я. В горле было сухо, всё тело болело, голова ныла – видимо, последствия ощущения пробоя, а то и сотрясение.

Пробой. Так, ничего не понимаю. Я был в бывшем депо, вдобавок в цеху, под крышей, когда прямо на меня обрушился огненный удар. Откуда здесь Иксения? И кто ещё тут?

– Живой, – облегчённо вмешался второй голос, молодой, звонкий и обеспокоенный, – Слышишь, Серый Волк, ты нам ещё нужен!

– Рад тебя видеть, Маруся, – попытался улыбнуться я, хотя толком Машу и не видел – так, силуэт. А получилось ли улыбнуться – понятия не имею.

Так, и Маша здесь. Где же я?

– Ты у нас в деревне, – спокойно сказала Иксения.

Я не знаю, может, у меня какой-то рефлекс сработал – я резко сел, зрение чуток прояснилось. Всё тело отозвалось болью, кожу стягивало – видимо, ожог я всё же получил. Да, Виковщина, знакомый двор, старые грядки… Сколько времени прошло? Как я сюда попал?

– Два ваших часа до полудня, – ответила на мой невысказанный вопрос Ксюша. – Чуть меньше двух.

– Десять-ноль-три, – уточнила Маша, взглянув на свои увешанные фенечками часики. Одета она была ровно в то же, в чём я привёз её сюда, причём даже без куртки. Чего это она? Холодрыга же!

Три минуты? Ерунда какая-то… За три минуты невозможно преодолеть такое расстояние. Значит, на дворе уже следующий день – если учесть, что меня должны были эвакуировать из оружейки, привезти в Управу, потом привезти сюда, и это на фоне всех разборок с Колледжем…

Колледж. Что произошло за эти сутки?

– Сегодня седьмой день по вашему счёту, – уточнила Иксения. – Того, о чём ты думаешь, ещё не было.

Седьмой день. Воскресенье.

Я тупо смотрел на двух девушек, сидящих на корточках передо мной, и пытался собрать мысли в кучу.

За три минуты оказаться в Виковщине я мог всего одним способом – открыв локальный пробой. Но как?

Ключ. Ключ, мать твою!

Амулет Иксении связывает меня и её. А может, меня и Виковщину. Вот оно! Оно работает! Есть способ открывать пробои, по крайней мере в пределах этого мира! Амулет… Как просто.

– Ты всё понял, – мягко прокомментировала Ксюша. – Ты ведь именно об этом хотел спросить тогда. Когда уезжал.

Об этом, Ксюша, родная моя… именно об этом. Осталось понять, какой именно ключ приведёт меня и Машу домой – в наш мир.

Выпустив карабин, я протёр глаза. Чувства понемногу возвращались – откровенно сыро, холодно, всё тело ломит… Но главное не это – а то, что Колледж ещё не сделал следующего шага. И у нас есть почти два часа, чтобы что-то предпринять. Если повезёт – пять часов, но на это я бы не стал надеяться. Не знаю, что случилось в итоге с оружейкой, но она скорее всего серьёзно пострадала – взрыв в помещении, где изготавливаются или хранятся боеприпасы, точно не прошёл бесследно. Хорошо хоть людей успели эвакуировать – если успели, конечно, рвануло-то наверняка сильно, – но это просто голая удача. Какова вероятность, что мы сможем точно так же предсказать точное место следующего удара?