Волчья ягода

У двери стоял Игорь.

Такой родной, облокотившийся плечом об косяк, он жадно смотрел на меня. От этого взгляда воздух становился густым и насыщенным, а тело, все еще погруженное в бурлящие пузырьки, ужасно чувственным. В этом взгляде было все: нежность, чисто мужская жадность, а еще… горькое раскаянье.

Вот оно-то и взбесило больше всего.

Еще месяц назад, я бы бросилась к нему на шею не раздумывая, или пригласила бы разделить с собой ванну. Тогда я чувствовала себя любимой, а значит всемогущей. А сейчас? Сейчас показалось, что вода в джакузи остыла, покрылась коркой льда. Как и моя душа.

— А ты неплохо устроился! — я обвела взглядом окружающее пространство.

В глазах мужа отразилась мука.

— Женя, не надо! — тихо, но твердо ответил он. — Не нужно делать из меня чудовище! Может я не всегда был хорошим мужем… Но ты и Настя — вы единственное, что у меня есть и что мне действительно дорого!

Он взял с полки полотенце и подошел. А потом просто развернул его, приглашая…

— Ты мне веришь?

А верила ли я? Еще совсем недавно, я бы пошла за ним на край света. А сейчас? Сейчас я просто хотела забыть все это как страшный сон. Снова почувствовать себя слабой женщиной за спиной сильного мужчины.

— Зачем ты отдал меня Егору?

Игорь замер. Он обнимал меня со спины, обтирая полотенцем. Но почти сразу развернул к себе:

— Прости меня Женя. Я всегда знал, что ты не моя. Но я не мог! Понимаешь! Я был просто не в силах отпустить тебя… ни тогда, ни как оказалось сейчас… — последнее он уже прошептал, резко наклоняясь ко мне.

Длинные пальцы больно ухватили за подбородок, жесткие губы прижались к моим. С силой сминая и яростно доказывая…

А я облегченно обмякла в его объятьях. Таких привычных. Совсем ни нежных сейчас. Но мне и не нужно было его нежности. Я и сама не была нежной. Сейчас мне хотелось брать. Взять все, что принадлежит мне по праву. Пусть это право и напечатано на гербовой бумаге. И мне до звезды, что для кого-то это филькина грамота!

А после мы сытые и расслабленные лежали в постели. Я рисовала на груди Игоря узоры, а он шумно вдыхал запах моих уже почти высушенных волос

— Так зачем ты отдал меня Егору? — спросила, глядя на рыбок, подсвеченных разноцветными огнями.

Глава 19

Игорь.

— Так зачем ты отдал меня Егору? — спросила Женя

А что я мог ей ответить?

Что, если бы не обстоятельства, не видать Егору моей жены, как своих ушей. Ну и что, что она его Истинная?

Наверное, я — говно, но я не смог отдать другому любимую женщину. Тогда не смог, а сейчас я был готов на все, лишь бы она жила. А с Егором, я знаю, она была бы счастливой. Знаю. Волк сделает все для своей Пары. Я бы и сам сделал. Но этот мудак сумел просрать свое счастье. Я был уверен, что брат запрет ее в клане. Там самое безопасное место. Сейчас, самое безопасное.

Но вот она здесь. Со мной. Среди змей. Мое счастье и моя ахиллесова пята. Моя Женечка!

Она стала моим наваждением, как только я ее увидел. Тогда, на ступенях института. Она радовалась, что поступила. Стояла в этом своем синем платьице в глупый горошек. Солнце путалось в ее вьющихся волосах, цвета спелой пшеницы. А я завис. Смотрел, как ветерок обрисовывает изгибы девичьего тела, как она улыбается. И просто выпал из реальности. У меня в горле пересохло от ее стройных ног и этой невесомости всего ее облика. А она мазнула по мне своими невероятными зелеными глазами, все еще улыбаясь, поправила сумочку на плече и ускакала по ступеням вниз. Это потом я всю осень старался оказаться к ней как можно ближе. А ведь это совсем не просто, если ты с другого факультета. Но стоило только показаться хрупкой фигурке на горизонте и меня накрывало. Накрывало и не отпускало. Ржал, как конь, если она проходила мимо. Рисовался. И боялся подойти. Я — тот, кто всегда был рубахой парнем, банально боялся, что меня пошлют. Сколько раз говорил, что все подойду. Но стоило только увидеть ее, такую нежную, хрупкую и воздушную, и я застывал. А потом клял себя, за еще один потерянный шанс.

Мне повезло. У Генки сестра училась на том же потоке. И я попросил, пригласить Евгению на вечеринку. Тем более, что они общались. Я пол вечеринки себя настраивал, а потом все же решился. Нес какую-то чушь, а она улыбалась. А я вдруг понял, что и не жил никогда до того момента.

Я был пьяным ею. Все эти годы, как наркоман без дозы, не мог без моей Женечки. Она ревновала, временами, я знаю. А я просто смеялся. Глупая. Я на других даже смотреть не мог. Лишь на нее одну. Мою ведьмочку. Да, да я знал, что она не просто человек, но ведь и я тоже.

И как мне было отдать ее Егору?

Тот его взгляд на нее на нашей свадьбе, словно серной кислотой по венам. Меня колотило ознобом, швыряло в ледяной пот. Хотелось крушить все вокруг, разбивая руки в кровь за несправедливость судьбы. За то, что слова старой мерзкой старухи, нагадавшей когда-то «Чужая жена и чужая судьба. Вот что ждет тебя сын Максимилиана. За грехи отца платят дети!» все же настигли. Но Женя улыбалась, и я улыбался в ответ.

А Егор?

Егор тогда сам решил.

А я принял.

Тогда я еще не знал, что любить, это не обладать. Любить — это делать счастливой, пусть и не с тобой. А Егор знал. Он всегда был честным куском дерьма.

А я — просто дерьмо!

И сейчас я не знал. Не знал, что сказать, чтобы вымолить прощение. У нее. У брата.

Но Женя ждала ответа.

— Это было самое безопасное место для тебя и Насти.

Я повернулся, чтобы увидеть ее глаза. Зеленые, колдовские. Они внимательно смотрели на меня и в них не было ненависти или осуждения. Нет. Просто вопрос.

— Я до последнего не знал, куда впрягся. — раскаянье полилось как-то само. — Ведь они действовали через посредников. Да и разработки были вполне законны. Это потом. Больше денег, большие запросы. Не всегда законные. Сначала чуть-чуть на грани, затем все больше. А когда понял, что именно им нужно. — я горько рассмеялся, опрокидывая голову на подушку. — Им нужны были не мои разработки, а разработки отца. — Но говорить о том, что именно из-за них отца скорее всего и не стало, я не решился. Замолчал. Женя не торопила, затихла, прижавшись к моему боку. — Женя, почему ты здесь? Почему Егор тебя отпустил? — я вновь вгляделся в любимые черты.

Моя девочка приподнялась на локтях, нависнув.

— Егор уехал в Москву искать тебя. А я просто дура. — провела пальцем по моим ключицам, одним движением сгоняя тысячу мурашек с насиженного места. Я смотрел на то, как она хмурит лицо и закусывает губу. — Он строго настрого наказал не покидать клан. А я устроилась библиотекарем и поехала получать книги. — она всегда говорила скороговоркой, когда волновалась. — А что именно им от тебя нужно? Чем занимался твой отец?

— Он создал сыворотку, пробуждающую вторую ипостась даже у смесок. У тех, в чьей крови есть хотя бы четверть. Но не доработал до конца. Этим теперь занимаюсь я.

— А что в этом такого страшного? Насколько я поняла, мы все давно живем среди людей.

— Но не все как наги хотят мирового господства.

— Ну да! Кто им позволит! Тут же и оборотни, и демоны и ведьмы и вампиры. Во всяком случае Елизавета Петровна именно так описывала современный мир.

— Все так. Но наги, как бы это сказать — очень плодовиты. И в большинстве случаев предпочитают выбирать для продолжения рода человеческих женщин. Потому что нагини холодны и редко могут продолжить род. А теперь представь, сколько среди семи миллиардов людей на планете нагских смесков. Вот только кровь нагская чересчур слаба. Ее даже человеческая перебивает. И в большинстве случаев женщина даже не догадывается, что выносила нага. Да и потом, почти до тридцати лет такой ребенок ничем не отличается от обычного человека. И лишь один процент к тридцати годам почувствуют зов. Что приведет его к нагам, и лишь в особом месте, он сможет обрести свой хвост.