Волчья звезда

Я корчилась на земле и никак не могла отдышаться, но, когда отдышалась, сказала:

— Я думала, хуже будет… Думала, мы сами станем мертвецами… а они нас просто выбросили…

— Да, — ответил Улисс уныло, — выбросили.

И добавил:

— Ты уж извини, что я тебя втянул в это… Я сказала:

— Да ладно…

— Все равно ничего не вышло…

Ничего и не могло выйти, уж не знаю, на что он там надеялся, но это и с самого начала было ясно, а потому я сказала:

— Еще неизвестно. Им-то спешить некуда… Он устало спросил:

— Ты так думаешь?

Я огляделась — похоже, мы провели внутри этого пузыря гораздо больше времени, чем казалось поначалу, потому что солнце уже заходило — оно было разбухшее, красное и пропадало из виду чуть раньше, чем ему положено, потому что там, на краю неба были горы. Отсюда они походили на грозовые облака — только, понятное дело, были совершенно неподвижны. Местность здесь тоже была совсем другая; река текла по правую руку и была быстрее, чем раньше. Еще тут росли деревья — никогда я не видела таких деревьев, они были огромные, высокие, с красными шелушащимися стволами, а вместо листьев на ветках торчали иглы.

Я сказала:

— Ух ты!

Улисс объяснил:

— Это всего лишь сосны. Ты знаешь, мы, кажется, перепрыгнули довольно большой отрезок пути. Если я не ошибаюсь… наша станция там, в горах. И до нее не так уж далеко.

— Они нарочно это сделали? Перенесли нас…

Он сказал:

— Может быть… не знаю…

И добавил:

— Впрочем, может, станции-то и нету… Иначе они бы давно уже отыскали нас. Ты понимаешь…

Сначала я подумал, что они тоже могли как-то наткнуться на этих… Решить, что это приоритетно… Но тогда они все же попробовали бы связаться с нашей базой… и когда она не ответила на дызовы, они подняли бы тревогу. Нет… тут что-то другое…

Он лег на траву и вытянулся. Я сказала:

— Попробую поймать рыбу.

— Руками?

— Чем же еще…

Он неохотно поднялся и сказал:

— Ладно. Пошли.

— Я и сама справлюсь.

— Нет, — сказал он, — я давно хотел посмотреть, как ловят рыбу руками.

— Нехитрое дело. Только нужно терпение. Дно тут густо поросло водорослями, и рыба стояла в них, гладкая и ленивая, чем-то похожая на мобили пришельцев, только маленькие. Мне пришлось довольно долго стоять по колено в воде, пока рыба привыкнет ко мне и перестанет бояться; солнце уже зашло за острый край гор, еще немножко — и совсем стемнело бы, но пока что стояли теплые, долгие летние сумерки — как раз то время, когда у рыбы все в голове путается. Да и чего от них хотеть — голова-то маленькая…

Я вылезла на берег, держа за жабры довольно крупного карпа. Улисс сказал:

— Вот это да?

— Выпотроши его. А я разведу огонь.

— Чем? — удивился он. Я сказала:

— Щепочкой.

И пошла искать кусок дерева посуше.

Улисс сказал:

— Я только читал про такое…

На самом деле огонь разводить было опасно — вдруг кто-нибудь учует. Не звери, понятное дело. Люди, если они здесь есть. Пока что, впрочем, я не заметила следов жилья, но кто знает… Поэтому, как только рыба прожарилась, я сразу загасила огонь и присыпала угли песком.

Улисс наблюдал за моими действиями с большим уважением, хотя ничего особенно хитрого я не делала. У нас любой сопляк способен прокормить себя — Улисс назвал бы это «элементарными навыками».

— Здорово у тебя получается, — сказал он.

— Это же ерунда, Улисс. Пустяк.

— Пожалуй, — задумчиво произнес он скорее сам себе, чем мне; была у него такая манера, — мы наказаны за свое высокомерие. Мы относились к вам… пренебрежительно… Вы не соответствовали нашим требованиям… нашим представлениям о человеке разумном… тогда как вы можете выжить там, где любой из нас погиб бы…

— Вы тоже умеете многое из того, что нам недоступно.

— Не так уж много, — возразил он. — Да и… еще в одном мы ошибались: нужно было получше прислушаться к вашим легендам… Но послушай, вы испытываете перед этими существами суеверный страх, а ведь они, похоже, никому не причиняют вреда…

— Верно, но они всегда появляются во время большой беды… слетаются, как мухи на труп…

— Почему?

— Им так нравится.

— Но откуда-то же они берутся?

— Не думаю, что они прибыли со звезд, Улисс. Рассказывают, они когда-то были людьми. И когда-то давно, очень давно, по своей воле стали мертвыми.

— Что это значит?

— Не знаю…

— Те, кого вы называете мертвыми… Да, может быть… цивилизация равнодушных… или патологических трусов… Если представить себе…

Он помолчал, потом решительно сказал:

— Да, тогда все сходится. Предположим, после того, как отправили первые межзвездные экспедиции, удалось наладить технологию индивидуального бессмертия. И это сразу все изменило.

— Они не бессмертны, Улисс. Они — мертвые.

— Видимо там, где нет смерти, нет и жизни. Физически они все равно уязвимы, хотя, возможно, и в меньшей степени, чем вы… Но если погибает мозг, это все же смерть. А, погибни кто-нибудь из них по какой-нибудь нелепой случайности, он теряет не годы, даже не десятилетия — вечность. Самосохранение стало у них краеугольным камнем цивилизации…

Дались ему эти мертвые… Но я уже заметила, что лучше всего он держится, когда рассуждает о чем-то… может, это у них такой обряд, хотя они в этом и не сознаются. А потому, чтобы поддержать разговор, спросила:

— Что это значит? Он тут же ответил:

— Это значит, любое действие означает потенциальную опасность. Любой поступок чреват бедой. Их культура — культура созерцания… ям остается только смотреть… наблюдать…

— За нами, что ли?

Мальчишки порой любят подглядывать, как бабы купаются в ручье и все такое… если они попадаются, им здорово достается… но это же совсем другое дело…

— Полагаю, да. Для них это основное развлечение, особенно, если происходит что-то из ряда вон выходящее… связанное с болью или гибелью… Возможно, раньше они создавали себе искусственную реальность — мы сами видели, они это умеют, — но потом, со временем, она им прискучила. В ней не было той остроты ощущений…

— Ты хочешь сказать, что когда-то часть людей, таких как мы, почему-то решила превратиться в мертвых?

— Да. И бросила остальных на произвол судьбы. Не знаю, по каким принципам произошло это разделение. Может быть, этих… как ты говоришь… мертвых… поставляли в основном высокоразвитые страны… в любом случае все мощности, вся технология были брошены на то, чтобы обеспечить им не только биологическое, но и физическое бессмертие. Защитные поля, в частности… Уйдя, они высосали почти все ресурсы, а при такой мощности силовых полей рухнула вся система электромагнитных носителей информации… ничего не осталось. И остатки человечества оказались отброшены назад… и подняться уже не смогли… пропал движущий импульс. Должно быть, чтобы общество развивалось, требуется мощный стимул, цель — оставшиеся не желали такого будущего… а другого у них не было. Видимо, действительно нельзя удержаться на одном и том же уровне — либо ты идешь вперед, либо скатываешься назад, во тьму. Так что не было никакой катастрофы — во всяком случае, в непосредственном понимании этого слова. Ничего не было. Нормальный процесс…

Неожиданно он коротко рассмеялся странным, похожим на всхлип, смехом.

— Это же надо… так обмануться… а мы-то все искали людей… цивилизацию… а когда нашли ее, выяснилось, что она не хочет иметь с нами дела… ни с кем не хочет иметь дела… Вот оно — человечество — с одной стороны, горстка дикарей, с другой — компания трусов и вырожденцев… Наверняка они безумны — постепенно сошли с ума в своих коконах, за столько-то лет… Нам еще повезло — не приведи Господь узнать их поближе.

Он помолчал.