Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

А будущее? Вы полагаете, Нострадамус – шарлатан? А вот, например, гадалка предсказала императору Александру II двенадцать покушений на его жизнь и закончила словами – на тринадцатый раз тебя убьют. И все произошло в точности, как предсказала эта гадалка. А Пушкину гадалка нагадала смерть от белого человека в белом. Действительно, блондин Дантес на дуэли был в белом мундире. Что это, удачные совпадения? Или предсказатели видели будущее во времени и пространстве? Ведь таких примеров великое множество! Значит, должно быть и научное объяснение этим явлениям...

Я мечтаю о том, что когда-нибудь, надеюсь, при моей жизни, будет создана специальная лаборатория по изучению телепатических явлений. Япредлагаю себя в качестве подопытной мыши для научных экспериментов. Поверьте, я сам не знаю, кто я есть на самом деле... А как хотелось бы знать. – Мессинг на секунду замолчал, глядя на внимательно слушающую аудиторию, повторил: – А как хотелось бы знать... Я много ездил по миру со своими психологическими опытами, за эти годы прочитал много книг по всем этим проблемам, но так и не получил ответа на вопросы, которые волнуют и мучают меня... Я говорю вам об этом с одной только целью, чтобы вы смотрели на мои психологические опыты не только как на занимательные курьезы. Может быть, кого-то из вас, будущих врачей, исследователей человека, заинтересуют всерьез те проблемы, о которых я вам только что говорил...

Мессинг опять замолчал. Студенты неуверенно захлопали.

В первых рядах поднялся средних лет человек с аккуратной бородкой и усами, в очках в роговой оправе:

– Вольф Григорьевич, вы несколько раз точно предсказывали большие исторические события... Вы видели эти события в своем сознании? Скажите, что вы чувствовали, когда увидели эти события? Это как раз очень интересно прежде всего с точки зрения медицины.

– Что я чувствовал? Не знаю, скажу честно...

– Вы пытаетесь вызвать это состояние души и тела или оно само приходит?

– Это состояние приходит само... приходит неожиданно. Но я перед этим много думаю о самом событии, оно непременно должно волновать меня. Я должен быть в нем... так сказать, кровно заинтересован...

– Давайте перейдем к опытам, Вольф Григорьевич, – проговорил один из студентов с верхнего ряда.

– Ну что ж, давайте... – улыбнулся Мессинг. – Прошу первого желающего подойти ко мне. Кто будет первым? Смелее, товарищи...

Поднялся высокий, худой парень. Халат болтался на нем, как на вешалке. Он быстро спустился по ступенькам, подошел к кафедре.

– Вы студент третьего курса? – спросил Мессинг.

– Да. – Студент удивленно посмотрел на него, но быстро спохватился. – Простите, забыл, с кем имею дело. Да, я студент третьего курса. Имя назвать или тоже знаете?

– Подожди, попробую... – Мессинг пронзил его взглядом. – Кажется, Юрий... правильно?

– Да, Юрий... с вами страшно разговаривать, Вольф Григорьевич.

– А вот фамилию назвать не могу... – развел руками Мессинг.

– Куликов... – улыбнулся студент.

– Вы задание уже придумали, Юрий?

– Да... – кивнул Юрий Куликов и с улыбкой оглянулся на аудиторию.

Мессинг задумался, потом попросил:

– Дайте мне вашу руку, пожалуйста, Юрий.

Юрий Куликов протянул руку, и Мессинг взял его за запястье, подержал, склонив голову, и отпустил.

– Ну что ж, приступим к выполнению... – сказал Мессинг и вновь оглядел аудиторию.

Студенты и преподаватели, притихнув, ждали. Студент Юрий Куликов застыл возле кафедры и смотрел на Мессинга с едва заметной улыбкой.

Мессинг постоял, задумавшись, потом взглянул на Куликова и тоже улыбнулся:

– Вы оригинальный молодой человек. Но мне нечего выполнять. Вы не дали мне задания. Признаться, я был удивлен и потому несколько раз проверял себя.

– Вы правы, я ничего вам не задал и с интересом ждал результата, – сказал Куликов, и вся аудитория разразилась аплодисментами.

– Но я могу сказать больше, – перекрывая шум аплодисментов, громко заявил Мессинг. – Не давать никакого задания – это было ваше решение в последнюю секунду. А я могу вам поведать, что вы хотели мне задать, когда шли к кафедре. Хотите?

– Конечно, – улыбнулся Юрий.

– Вы хотели, чтобы я пошел в соседнюю аудиторию, взял там гипсовый бюст Сеченова, который стоит на книжном шкафу, и принес этот бюст сюда. Правильно?

– Здорово... – с искренним удивлением и восхищением Куликов посмотрел на Мессинга. – Здорово... Я действительно хотел дать вам такое задание, но потом передумал.

И аудитория вновь взорвалась аплодисментами.

Они коротали поздний вечер вдвоем в номере гостиницы. Мессинг развалился в кресле и при свете торшера читал газету, нацепив на нос очки. Аида Михайловна сидела за столом, лампа под матерчатым абажуром освещала страницы лежащей перед ней книги.

– Чушь какая-то... – вдруг возмущенно проговорил Мессинг и зашуршал газетой. – Не понимаю, как умные люди могут писать такую чушь.

Аида Михайловна не ответила, продолжая читать.

– Аида, ты ждешь гостей? – вдруг спросил Мессинг.

– Нет, никого не жду... – продолжая читать, откликнулась Аида Михайловна.

– И я не жду... Но тем не менее у нас скоро будут гости...

Немного погодя в номер постучали, и не успел Мессинг сказать: “Войдите”, как в прихожей появился Артем Виноградов, в шляпе и светлом габардиновом плаще. В руке он держал свернутую трубкой газету. Следом за ним вошел администратор Осип Ефремович. Выражение лица у него было озабоченное и встревоженное. Последним в номер ввалился Дормидонт Павлович, тоже в плаще и шляпе, надвинутой на глаза.

– Просим прощения за неожиданный визит, Вольф Григорьевич и Аида Михайловна. Проходили мимо и решили заглянуть на огонек, – проговорил Артем Винограов, раздеваясь в прихожей.

– Так уж проходили мимо? – насмешливо переспросил Мессинг.

– Тяжело с тобой жить, Мессинг, – со вздохом прогудел Дормидонт Павлович. – Словечка соврать не даешь...

– И тем не менее все врут напропалую, – сказал Мессинг, сворачивая газету. – Аидочка, может, чаю гостям?

– Уже делаю. – Аида Михайловна ушла в маленькую комнатку рядом с ванной и туалетом, служившую кухней.

– Ты это читал? – Дормидонт Павлович бросил на стол свернутую газету.

– Только что. – Мессинг положил рядом свою.

– И что скажете, Вольф Григорьевич? – с тревогой спросил Артем Виноградов. – Честно говоря, я ничего не понимаю... Я же рассказы Зощенко с эстрады читаю. Что я теперь буду читать? И почему они антисоветские? Почему они на службе у буржуазной пропаганды?

– А как можно назвать Анну Ахматову беспросветным нытиком, проповедующим безнравственность? – тихо проговорил Осип Ефремович. – А у нас Ахматову читает Родненко. Три стихотворения читает. И номер идет на бис в любой аудитории. Что теперь Родненко будет читать? Вообще, что я теперь буду делать? Как я буду формировать репертуар? Я поставлю какого-нибудь сатирика, а он окажется безродным космополитом? Сумасшедший дом, да и только! И что будет дальше? Яспрашиваю вас, что будет дальше?