Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Шрифт:
– Вы чего? – спросил Суворов, дернув головой.
– Держитесь, капитан, – улыбнулся Мессинг. – Она будет вашей женой...
– Да вы чего? – вконец растерялся капитан. – Чё вы мне сказки плетете? Я ж одноногий...
– Настасья будет вашей женой, – повторил Мессинг. – И у вас будет четверо детей.
– Ты понял, Никита? – гоготнул здоровяк с забинтованной головой. – Целый танковый экипаж!
– Я прошу меня извинить, но на сегодня мне хотелось бы закончить наши психологические опыты. Благодарю за внимание. – Мессинг поклонился и пошел по проходу к сцене, поднялся, еще раз поклонился.
Зал, будто проснувшись, разразился аплодисментами.
Мессинг взял за руку Аиду Михайловну, и вместе они медленно ушли за кулисы.
– Товарищ Мессинг, подождите! Товарищ Мессинг! – главврач бросился к проходу, побежал к сцене, на бегу оглянулся и рявкнул: – Хлопайте! Хлопайте!
Главврач тяжело взбежал на сцену и скрылся за кулисами. Зал продолжал дружно хлопать.
Они лежали на кровати в спальне, обнаженные, едва прикрытые тонким одеялом, на тумбочке светил небольшой ночник, а за окном монотонно моросил дождь, и на стеклах искрились мелкие капельки влаги. Мессинг заворочался, и тонко пропели пружины кровати. Приподнявшись на локте, он посмотрел на Аиду сверху, поцеловал ее в нос:
– Я эту кровать скоро выкину. Она мне надоела. Она нам мешает заниматься любовью.
Аида выпростала полные руки из-под одеяла, обняла его за шею и плечи, вдруг сказала серьезно:
– Все собираюсь тебе сказать... все собираюсь и никак не могу собраться...
– Зачем собираться? Говори, и все. Что там у тебя стряслось?
– У меня не будет детей. – Она смотрела ему в глаза. – Я не могу иметь детей...
– Почему? У нас есть отличные врачи. Кстати, наши хорошие знакомые.
– Много лет назад я сделала аборт. Делала подпольно, боялась родителей... и все прошло очень неудачно... Вот с тех пор...
– Это врачи так говорят или ты сама так решила? – спросил Мессинг.
– Врачи... кстати, те самые... наши хорошие знакомые... Вольф, я давно хотела сказать, если ты... если ты решишь бросить меня, ты правильно сделаешь...
– Ты уверена, что я без тебя смогу жить?
– Почему нет? – она слабо улыбнулась. – Тыкрасивый мужичок... в самом соку. Женишься снова...
– Да, женюсь снова... и снова на тебе. – Он вновь поцеловал ее в щеки и в нос, откинул прядь волос со лба, рассматривая ее лицо, будто видел впервые. – Я ведь однолюб, Аида, ты уж извини. И куда я пойду от тебя? У меня ни кола ни двора... В Польше дома тоже нет... Так что, чует мое сердце, будем мы вместе... навсегда, до самой смерти... – И он стал целовать ее в губы и обнимал все крепче и крепче.
Василий лежал в кровати, прикрытый до пояса тонким серым одеялом, и смотрел в окно, выставив перед собой загипсованную руку. В глазах у него стояли слезы.
Рядом двое раненых играли в шашки, азартно переговариваясь:
– Ну, Прохор, один сортирчик я тебе обеспечил. Щас второй соорудим.
– А я вот тута в дамки, во как, а!
– Одна дамка – пустое место! Я тебе щас второй сортирчик обязательно устрою. Люблю я сортирчики устраивать...
Еще на одной кровати лежал раненый с раскрытой книгой в руках и читал, хотя свет тусклой лампочки под потолком едва позволял различать буквы.
Трое раненых спали на своих кроватях. Двое лежали, бездумно глядя в потолок.
– Вот думаю, думаю – никак в толк не возьму, – проговорил один, средних лет, с рыжими усами. – Как же он угадывает-то? Ведь Васька-то ему ни словечка не сказал, он сразу к этой Настасье пошел... Как вот угадал, а?
– А
поди знай, – хмыкнул второй, пожилой, с обеими загипсованными ногами. – На то он и Мессинг...– А все же объяснение-то какое-никакое должно быть? Ведь марксистская наука чего нам говорит? Чудес на свете не бывает. Всему есть научное объяснение... Вот я и думаю, какое тут могёт быть объяснение?
– Много не думай – мозги сломаются...
Дверь в палату отворилась, и вошла медсестра Настасья. Все разом примолкли, уставясь на нее. Она, не глядя ни на кого, прошла к кровати Василия, обожгла его взглядом и бросила на одеяло сложенную вдвое бумажку.
– Чё это? – Василий взял бумажку, развернул.
– Товарищ Мессинг адрес тебе свой написал. И телефон, – сказала Настасья и посмотрела на Василия с ненавистью. – Зачем ты это сделал, Васька?
– Да я ж как лучше хотел, Настя, – взмолился Васька, чуть не плача. – А он меня прибить грозился...
– Он и щас грозится... и поделом тебе, дураку, – сказала Настасья.
– Чего поделом? А чё ты его тогда мучаешь, а?
– А твое какое дело? Чё ты в чужие дела нос суешь?
– А вы все равно поженитесь! – злорадно улыбнулся Василий. – Товарищ Мессинг так сказал. И четверо детишков у вас будет.
– Дурак твой Мессинг! – вспыхнула Настасья и пошла из палаты.
– Товарищ Мессинг сквозь время видит! – в спину ей закричал Василий.
Громко хлопнула дверь. Один из спящих проснулся, ошалело посмотрел вокруг и просипел:
– Вы чё тут разорались? Поспать дайте... – и снова захрапел.
– Товарищ Мессинг все видит, да, видать, теперь не скоро скажет, – задумчиво проговорил один из раненых, глазевших в потолок.
– Только и знает, что дрыхнет, и все ему мало, – буркнул Василий.
– А вот тебе и другой сортирчик, – довольно воскликнул один из игроков. – Какой у нас счет? Двадцать семь – один, во как! – и довольно рассмеялся. – Пятьдесят четыре сортира я тебе соорудил, хе-хе-хе...
Поздним вечером Мессинг возился в маленькой комнате, которую они оборудовали под кухню. Она была без двери и соединялась сразу с большой гостиной. Здесь стояли керогаз и керосинка, на небольшой тумбочке теснились несколько кастрюль и сковородок. Надев поверх белой рубашки фартук Аиды Михайловны, Мессинг готовил ужин. На керогазе грелся чайник, а на керосинке шипела на сковороде яичница с колбасой.
На столе были приготовлены тарелки, чашки, ножи и вилки. Уютно светила лампа под матерчатым бежевым абажуром. По радио негромко звучала музыка.
В прихожей щелкнул замок входной двери.
– Аидочка! Уже все готово! – громко проговорил Мессинг, выключая горелку под сковородой. – Не хватает только хлеба и карамелек к чаю!
Послышались тяжелые шаркающие шаги, и на кухню вошла Аида Михайловна в расстегнутом габардиновом плаще и с пустой сумкой в руках. Вошла, обессилено опустилась на табуретку у двери. Мессинг с тревогой посмотрел на нее.
– Что случилось, Аидочка? Я чувствую, тебя обокрали...
– Да. Все продуктовые карточки... и на будущий месяц тоже...– Аида вдруг всхлипнула. – Я кошелек все время в руке держала, один раз в карман сунула, когда платок носовой доставала... как он успел, паразит, кошелек вытащить, ума не приложу...
– Ну и хорошо... ну и наплевать. – Мессинг подошел, обнял жену. – У нас сухари есть... чай с сухариками – прекрасно!
– И без сахара... – слабо улыбнулась Аида Михайловна, прижавшись всем телом к Мессингу.