Волга впадает в Гудзон

— Во-во, а я о чем? — не выдержал Слава.

— …словом, — невозмутимо продолжил Турецкий, — если он это делает, то возможность нарушить традицию у него непременно распространится на все, в том числе на мышление. А для следствия нетрадиционное мышление всегда полезно!

Некоторое время Вячеслав Иванович молча смотрел на своего друга, слегка приоткрыв рот. Потом неожиданно спокойно покачал головой:

— Опять твои психологические штучки… Как я к ним отношусь, ты отлично знаешь! Я считаю, для следствия важны в первую очередь факты, логика и анализ. А все эти ваши выверты…

Александр Борисович бросил быстрый, внимательный взгляд на Дубинского, который, в отличие от Грязнова-сташего, смотрел на Турецкого из своего угла с явным восхищением, и улыбнулся.

— Ладно, оставим выверты, давай о фактах. Точнее, об одном из них, который ты почему-то упорно скрываешь…

— Я скрываю?! С чего ты взял, что я что-то скрываю?

— Слава, — нежно поинтересовался Александр Борисович, — скажи мне, ради бога, чем ты был занят вчера, когда я тебе звонил насчет Дениса?.. И я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы видеть, что тебя мучает нечто связанное со следствием, но ты об этом ни гугу… А?

Вячеслав Иванович молча поглядел на Турецкого. Потом вздохнул и слегка поерзал в своем любимом кресле, в котором просидел все совещание.

— Ничего я не скрываю, — буркнул он в конце концов. — Просто пытаюсь вспомнить и не могу… То есть частично все-таки вспомнил…

— Да о чем вспомнил-то? — не сдержался Турецкий.

— Вчера, когда ты звонил насчет Дениса, я на Лубянке был.

— Где-где?.. На Лубянке? — Александр Борисович недоуменно уставился в свою очередь на друга. О Дубинском они оба забыли. — И за каким лешим тебя туда понесло?

— Помнишь эту запись от Вагина, которую Галка принесла? Ну ту, которая с этим Тараном, Григорием?..

— Не просто помню — могу наизусть процитировать.

— Я тебе тогда говорил, что голос бандюка мне вроде бы знаком?

— Говорил, — кивнул Турецкий.

— В общем, я вспомнил, где именно его слышал: на последнем совещании спецслужб. Помнишь, месяц назад?

— И кто?

— Коли б я знал кто! Помню, что там, а кто… Ну вот я и решил побродить там по их кулуарам, попросил знакомого, он мне пропуск заказал…

— Похоже, зря потерял время, — предположил Александр Борисович, а Слава в ответ уныло кивнул головой, но тут же нахмурился:

— Все равно вспомню! Помнишь, мы заподозрили, что они кого-то из своих подозревают в сливе информации?

— Между прочим, мысль эту высказал как раз Померанцев, — не преминул вставить Турецкий, но Грязнов-старший только отмахнулся:

— Неважно! И так всем было очевидно… Беда в том, что совещание, которое я упомянул, было совместным с представителями СМИ, речь шла об освещении в прессе и на телевидении терактов… Ты ж понимаешь, эти журналюги, особенно с телевидения, все время вопят, что мы чуть ли не в цензоры метим… Ну вот и решено было собрать все заинтересованные стороны вместе, поговорить, наладить хоть что-то похожее на взаимопонимание…

— Насколько знаю, — внес свою лепту Турецкий, — сейчас готовится такое же совещание международное: проблема-то у всех, а у демократически развитых стран особенно, одна и та же. Ну и что? Теперь, если следовать твоей логике, тебе придется погулять и в газетно-телевизионных коридорах? Только учти: войдя один раз в то же Останкино, ты рискуешь заблудиться и пропасть там навсегда, как в Бермудском треугольнике!

Александр Борисович хихикнул, а Грязнов-старший в очередной раз обиделся:

— По-твоему, я такой темный и не знаю, что там у них целый город в городе? Я что, по ящику никогда не выступал и не знаю про их вечный бардак?!.. К тому же ни в какие походы по СМИ я не собираюсь! А вот на Лубянку еще парочку раз наведаюсь обязательно, вдруг повезет?

— Основания?

— Все те же, сформулированные твоим любимчиком Померанцевым!

— Н-да… — Александр Борисович неуверенно покачал головой. — Ну не знаю… Версия вообще-то на воде вилами писана. Давай, Слав, попытаемся проделать эту операцию «Ы» другим методом?

— У тебя что, есть предложения получше?

— Ну попытаться-то можно… Знаешь, Кирилин все-таки неплохой мужик, поверь, там есть гораздо хуже.

— Охотно верю! — бросил Вячеслав Иванович.

— Плохо, что ты мне сразу не сказал, где, по твоим предположениям, слышал этот голос. Я бы еще позавчера с ним повидался.

— А сегодня что?

— Сегодня генерал отбыл дня на три куда-то с инспекцией. Ладно, не страшно. В конце концов, с Вагина теперь глаз не спускают, но даже если ни на чем противоправном не застукаем, пока что это не горит…

— Откуда ты знаешь, что отбыл?

— Видишь ли, официальный ответ на запрос по поводу общественных офицерских объединений они нам прислали. Но у меня тут же возникла масса вопросов. Насколько знаю, у тебя тоже…

Вячеслав Иванович кивнул.

— Ну я и собирался предложить ему встретиться, так сказать, на нейтральной полосе…

— В ресторане, что ли?

— Может быть, и в ресторане, а может, и вовсе в гости пригласить, Ирина была не против… Еще лучше — пока на улице тепло-светло, выехать втроем на шашлычки. Уж на берегу-то нашего озера он точно будет откровеннее, чем в том же ресторане.

— Жди — авось дождешься… Впрочем, я его, в отличие от тебя, почти не знаю, раскланиваемся при встрече, и на этом все. Ладно, уговорил, считай, что твой план принят!

В этот момент в своем углу смущенно кашлянул позабытый ими Володя Дубинский. Друзья переглянулись, и Турецкий смущенно посмотрел на следователя:

— Извините, Владимир Владимирович, сами видите — очередная нетрадиционная ситуация. Я хотел у вас выяснить последнее: когда, на ваш взгляд, мы все-таки удостоимся чести лицезреть Сибиркина?

— Я, Александр Борисович, собирался сегодня после совещания к нему нагрянуть — не для опроса, а, так сказать, проведать больного. Думаю, после этого сумею ответить на ваш вопрос.

— Что ж, разумно… В таком случае, друзья, думаю, можно временно разбегаться. Слава, ты, насколько понимаю, займешься частью, в которой служит Слепцов-младший?

— Сейчас буду связываться с командиром, — кивнул Вячеслав Иванович, — поеду к нему сам. Постараюсь прямо сегодня.

— Отлично! Володя, пока болен Сибиркин, сориентируй своего Калину на сбор всех возможных сведений о семье Слепцовых, они должны быть у меня максимально быстро. Скажем, не позднее послезавтрашнего утра. Все постановления и запросы на твоей совести…

13

Всякий раз как Валерию Померанцеву по долгу службы приходилось посещать современные школы, у него неизменно портилось настроение. Уж очень разительно отличались они от тех двух школ, в которых в свое время довелось поучиться ему. И дело было не только в появившейся повсюду серьезной охране, не позволяющей забывать, что в любой момент здесь может сложиться трагическая ситуация: после драмы Беслана об этом и так будет помниться десятилетиями.