Волк насторожился

— Помилуйте, друг мой, никаких компликаций, — сказал Данил. — Кроме дуэли, понятно.

— В таком случае прошу пана считать, что он не слышал моего вопроса.

Они приятно улыбнулись друг другу, приподняли бокалы и отхлебнули. Появилась вышеупомянутая молодая особа, с распущенными по плечам золотыми волосами, в черно-прозрачных колготках и тельняшке, при ее сложении с успехом игравшей роль платьица, в городе носили и короче. Окутанная облачком парижских ароматов, уселась в кресло, закинула ногу на ногу и вопросительно глянула на капитана. Тот бросился готовить ей выпивку. Данил подивился, как свежо и безмятежно чертовка выглядит — словно ничего и не было.

— Насколько я поняла, адмирал, филиалом монастыря ваш лайнер безусловно не служит? — светски осведомилась Лара. — Запасы колготок вот отыскала и присвоила пакет, духов с парфюмами — хоть лавочку открывай…

Оба приятеля переглянулись и дипломатично помолчали, вспомнив иные рейсы. Лара невинно взирала на них, вертя стакан. За бортом тихонько поплескивала вода, в приотворенный иллюминатор сочилась ночная свежесть. Не хотелось ни говорить, ни двигаться, так было уютно и хорошо.

— Капитан, вы по-английски понимаете? — спросила вдруг Лара.

— Увы, сие наречие мне неведомо, — лихо солгал капитан. — Обучался исключительно говору лягушатников.

Лара поднялась, зевнула, прикрывая рот ладошкой:

— Устала, прошу извинить… — и перешла на английский, глядя на Данила все так же невинно. — Я облюбовала каюту, где на двери медная русалка. Шампанское захвати, я видела в баре…

И вышла легкой походкой.

— Ну, ты долго еще будешь сидеть, импотент хренов? — спросил капитан Довнар.

Данил, покоряясь неизбежному, встал, выгреб из бара три бутылки французских пузыриков. Каюту с русалкой он знал и нашел быстро, вошел в полумрак, озаряемый настольной лампой в виде кубика из красно-сине-желтых витражей.

— Ну, наконец-то, — сказала Лара спокойным тоном победительницы. — Если мы сегодня уснем невинно, это будет против всех мыслимых канонов, штампов и законов… Наложи на меня руки, шампанское подождет. Кажется, я начинаю верить, что ты и впрямь мой идеал…

И закинула ему руки на шею, прижалась, прильнула к губам. Какой-то миг Данил стоял деревянной статуей — это было как обманывать ребенка, она до сих пор искренне верила, что стала счастливой хозяйкой груды золота, сопливая кладоискательница с ветерком в голове… Но он был живым человеком, а она была женщиной, прекрасно знавшей, чего хочет, и пылающая жизнь пересилила тлеющую совесть. Данил крепче прижал ее к себе и медленно отступал, увлекая Лару за собой, пока кромка широкого дивана не уперлась ему в колени.

…На сей раз он не ставил внутреннего будильника, просто проснулся в половине восьмого и, убедившись, что Лара дрыхнет каменным сном, залез под душ, потом поднялся на палубу, прихватив из хорошо известного ему шкафа черный матросский бушлат — утром на реке было прохладно.

Погода так и не испортилась, небо было синее, ярко светило солнце, и по обоим берегам, за ночь далеко отодвинувшимся от судна, зеленели заросшие лесом сопки. Судя по ширине реки, они уже вышли из Номочона в Шантару, но оставалась еще пара часов на той же скорости, как минимум.

У поручней бдительно маячил старпом с автоматом на плече. Полагаться на него можно было безоговорочно — старпом служил в свое время на Балтийском флоте, в Либаве, и был вышиблен демократами за хамско-насмешливое отношение к независимости бывшей Лифляндской губернии, вылившееся в конкретные действия.

На скамейке из желтых реек сидел дядя Миша, в таком же бушлате, помаленьку прихлебывал из горла венгерский вермут. Бушлат был накинут на голое тело, и Корявый временами захватывал в горсть кожу против сердца, растирая.

— Что, мотор? — спросил Данил.

— На душе что-то хреновато, командир. Жмет поганенько…

Данил прислушался к собственной душе, но не обнаружил ничего особо тягостного. Нервы были, как натянутые струны, вот и все.

— Часов с четырех ночи кружил самолет, — сказал Корявый. — Низко так, воет и воет. И все, сука, где-то поблизости. Часа два кружил, потом улетел.

Данил понял, что назойливое зуденье не привиделось ему во сне, а было на самом деле. Могли поднять борт с аппаратурой, такие есть даже у геофизиков. Даже магнитометра не нужно, притопленные грузовики сверху отлично видны…

— Ничего, — сказал он, щелчком отправив окурок за борт. — Два с половиной часа осталось, нам бы только под мост нырнуть…

Подошел старпом, сказал спокойно:

— Когда проходили мимо Предивинской, оттуда вышла моторная лодка. Близко не подходила, но пару минут шла параллельным курсом. Четыре человека, все в защитных бушлатах. Нынче по такой примете точно не определишь… Автомат я, понятно, на виду не держал. Потом они ушли.

— Абордаж мы, конечно, отобьем… — задумчиво сказал Данил. — В нынешние рыночные времена большой кораблик сразу не найдешь, придется порыскать. А моторки отгоним…

«Хорошо еще, — мысленно добавил он, — что в планы противника решительно не входит нас потопить…»

Старпом удалился на нос. Появилась Лара, заспанная, но в преотличнейшем настроении, потянулась, приподнявшись на цыпочки, разбросав руки, закинув голову, словно бы и не ощущая утреннего холодка. Данил с Корявым, кутаясь в бушлаты, завистливо переглянулись, одновременно вспомнив, сколько им лет — а кладоискательница, медленно крутнувшись вокруг собственной оси, лениво заправила тельник в камуфляжные брюки и помахала им рукой с верхней палубы:

— Похмеляетесь, ироды?

Корявый, как-то очень уж тоскливо уставившись на нее, тихо спросил Данила:

— Командир, у тебя дети есть?

— Да нету вроде бы, — сказал Данил.

— Вот и у меня та же формула. Раньше не колыхало, а теперь покалывает что-то…

— Кто вам мешает? — расхохоталась Лара у них над головами. Слух у нее был отменный. — Стараться надо, лентяи. Скоро мы приплывем, кто знает?

— Часа через два, — ответил Данил, не глядя вверх.

— Красота… Травка зеленеет, солнышко блестит… Вертолет чешет, определенно импортный, гармонируя с тайгой…

Данил, полезши в карман за новой сигаретой, замер в нелепой позе, до него не сразу дошло:

— Вертолет?!

В три прыжка взлетел по белой железной лесенке на верхнюю палубу.

Справа, описывая широкую дугу над зелеными складками гор, снижаясь, заходил длинный ало-голубой вертолет. Посередине изящной тушки фюзеляжа чернел проем. «Алуэтт-350», моментально определил Данил, бортового вооружения натовские ребятки на него обычно не ставят, но помещается в нем не менее дюжины парашютистов в полной боевой выкладке…