Волк насторожился

На экране прокручивалась в записи последняя передача «Совершенно секретно» — посвященная, как легко догадаться, операции «Тайга» и ее бесславному для организаторов завершению. Данил решительно выключил видак, сел и спросил:

— Курят тут?

— Ага, я сама дымлю…

Он закурил. Оба, странное дело, ощутили некую неловкость, как совершенно чужие люди, никогда прежде не видевшиеся. Молчание затянулось надолго. Данил, глядя в окно, пытался сосчитать и вспомнить, сколько жизней унес таежный клад, но все время сбивался.

— Бананов хочешь? — спросила Лара, показав на заваленный разнообразнейшей фруктой столик.

Он мотнул головой и спросил:

— Как ты?

— Да пустяки, — тем же вежливо-безразличным тоном ответила она, словно выполняя некую обязанность. — Все нормально, обещают шрамы заштопать так, что ни следочка не останется.

И вновь — молчание.

Потом Лара, глянув на него дерзко и насмешливо, сказала:

— А ты поросенок, Черский, жуткий свин. Я-то ему отдалась со всем пылом романтической юности, а он с самого начала собрался сдать золотишко в закрома Родины…

И словно невидимая струна лопнула, все мгновенно вернулось на свои места, все стало прежним. Данил, ухмыляясь, подошел и взъерошил ей волосы. Достал черную коробочку, поводил ею в воздухе и, убедившись в полном отсутствии лишних ушей, сказал:

— Милая, ты разве не поняла, что никак не удалось бы его вывезти?

— Понять-то поняла, но второго такого шанса больше не представится…

— Эти идиоты, — сказал он, кивнув на телевизор, — как раз оттого и погорели, что хотели захапать все. А в жизни так не бывает… по крайней мере в этом веке, — и вытащил из кармана листок бумаги. — Прочти вслух. Это телеграмма, если ты поняла…

— «Дюжина поздравлений с днем рождения. Януш». И как сие понимать?

— Я, конечно, свин, — сказал Данил. — Хоть ты и лежала в бледном виде, пораженная злодейскими пулями, все же задержал теплоход на четверть часика у берега и булькнул за борт полтора десятка ящиков. Глубина приличная, течение там медленное, а дно твердое. Преспокойно пролежали двое суток… — и осклабился, видя, каким радостным и удивленным стало ее личико. — Конечно, это не двадцать пять процентов, от которых я отказался, как гражданин и патриот, это не миллионы, но все же что-то.

— А почему в телеграмме «дюжина»?

— А что, бравые моряки ничего не заслужили? — прищурился Данил. — Самое смешное, что совесть у меня спокойна. Столица не возражала в свое время, чтобы я отщипнул кусочек за труды, мне это дали понять совершенно недвусмысленно, им так даже лучше, а что до науки — ей еще много осталось. Да и тангуты, я проверял по книгам, в самом деле считались колдунами, чем меньше ихнего заклятого золота будет обретаться в пределах Отечества, тем лучше… Конечно, все пополам. Так что ты все же богатая невеста. И в связи с этим, хоть я прекрасно и сознаю, сколь опасна глаголевская кровь, есть разговор…