Волк в ее голове. Книга II

ПО ВОПРОСАМ ОТКЛЮЧЕНИЯ УВЕДОМЛЕНИЙ НА ВАШ НОМЕР, ВАМ НЕОБХОДИМО НАПИСАТЬ ЗАПРОС НА ПОЧТОВЫЙ АДРЕС КОМПАНИИ.

ВНИМАНИЕ! НОВЫЙ ПОЧТОВЫЙ АДРЕС ООО "БАШНЯ": 166322, Г. СЕВЕРО-СТРЕЛЕЦК, УЛ. 3-АЯ ЛИНИЯ, Д.31, ЛИТ. А, ОФИС 12

***

Вокруг сгрудились мусорные баки, стенает машинная сигнализация.

Поначалу мерещится, будто сирена завывает лишь в моей голове, но с каждым шагом звук приближается – разрастается, заполняет пустые улицы, резонирует и бьёт молотом по барабанным перепонкам.

Из канализационной решётки валит пар, сквозь белые клубы проступает табличка адреса на здании. Если верить ей и обрезкам красной ленты на столбиках крыльца, это 3-ая линия, 31 дом.

Новый «офис».

Дальше в полумраке обрисовывается силуэт визгливого автомобиля: к антенне привязаны воздушные шарики, на дверце светится люминесцентная наклейка с каменной башней.

Ну, привет.

По инерции, как древний автоматон, завод которого никак не закончится, я подхожу к дому 31. Новенькие двери украсили теми же воздушными шариками: синими, жёлтыми, фиолетовыми. Шарики покачиваются, гулко стучат друг об друга.

Любим «посмеяться»?

Плохо соображая, что делаю и зачем, я расстёгиваю ширинку, напрягаюсь. Раскалённая струя ударяет в домофон и растекается веером к крыльцу, волна облегчения проходит по телу.

Смешно же? А?

Я от души поливаю переработанным «Спрайтом» и дверь, и шарики, и ручку, а потом боковое зрение улавливает сдвиг в облаках пара. Мурашки колючим тросом проходят по спине, струя опадает.

Если полумрак не обманывает, в окно машины, где работает сигнализация, по пояс залез парень. Он будто забыл телефон или другую вещь в салоне. Я поспешно убираю хозяйство, и тут что-то гнилое, мерзкое вскипает в солнечном сплетении.

– Эй! – с издёвкой ору я сквозь волны сигнализации и пара. Ору прежде, чем обдумываю слова, прежде, чем сказал бы «мама», и сам себе удивляюсь.

Парень не реагирует. Не знаю, видит ли он меня, потому что я вижу только чёрный силуэт на грязно белом фоне. Вот силуэт дёргается, выпрямляется и деревянным шагом уходит прочь.

Ну и ладно, хватит на сегодня.

Хватит.

– Ты оглох? – с надрывом, с огнём в груди кричу я и неожиданно для себя самого устремляюсь следом.

Облака тёплого и душного пара окутывают с головой, видимость падает до нескольких сантиметров. Когда я прохожу мимо машины, окно с водительской стороны оказывается разбито. Под ногами жалобно хрустит триплекс, поскрипывают воздушные шарики, и разум походя отмечает некую нестыковку.

– За чужими долгами так же бегаешь?

О да, сегодня моё красноречие бьёт рекорды. Силуэт парня сворачивает в тупичок, сигнализация смолкает, и в этой странной, плывущей, белёсой тишине я ускоряю шаг.

Сердце бьётся в груди, дыхание спирает. Небо перекрывает сумрачный закуток. Дальше ни черта не видно – идти глупо, глупо, даже по сегодняшним меркам.

– Эй там…

На этот раз что-то острое упирается мне в живот. Нож?

– Уёбывай, – шёпотом ветра доносится из полутьмы.

Язык парализует от страха, ноги едва не подкашиваются, а потом издалека, словно гром пробегает по крышам, накатывает ярость.

Я вколачиваю по руке с ножом – не видя, по наитию. Из темноты раздаётся шорох, будто от моего удара парень оступился, и тут же резкая боль обжигает левый бок. Нож грубо скребёт по рёбрам, скребёт, скребёт, и я вламываю кулак со всей дури туда, где слышался голос. Костяшки пальцев встречают что-то тёплое, твёрдое, запястье пронзает от боли. Для равновесия я шагаю назад, на улицу с машиной.

Не знаю, как дальше себя вести. Не знаю. Не то отдышаться, не то бежать, рискуя получить ножом в спину.

Драться? Пока не забьём друг друга до смерти?

Я – за Диану, а он? За зарплату? За чужие долги?

Ноги дрожат от напряжения и, кажется, вот-вот надломятся. Завывают сквозняки, над головой поскрипывают ржавые петли. Легкие горят без воздуха.

Раздаются неуверенные шаги. Грязные кеды пересекают линию тени – вытаскивают из хмари подворотни тонкие ноги, обтянутые дырявыми рейтузами. Полощется на ветру рубашка в красную клетку. Косая чёлка вьётся чёрными прядями и то закрывает, то открывает уголёк глаза.

Это, блин, не парень. Это перепуганная девушка, которую обстригли под мальчика, и вместо ножа она стиснула топор.

Что-то… в груди ёкает, как будто летишь вниз на качелях. Сквозь адреналиновые волны я рассматриваю бледное лицо напротив и отступаю ещё на шаг.

Топор… осколки триплекса… разбитое окно…

Сердце раз за разом пропускает удары, будто внутри него разверзается холодная могила. Грудь полыхает огнём, в глазах темнеет, а я всё не дышу – знаю, что надо, но боюсь пошевелиться.

Если обрезать и выкрасить чёрным волосы, если добавить приступы лунатизма, пропавшую маму и разбитую до крови губу, и месяцы невзгод, где каждый день считается, как у собаки…

Забыв обо всём, я шагаю вперёд и обнимаю её. Топор с грохотом падает на асфальт.

Диана.

Господи, это Диана.

Книга вторая. Птицы во мгле

Я подошёл, и вот мгновенный,

Как зверь, в меня вцепился страх:

Я встретил голову гиены

На стройных девичьих плечах.

На острой морде кровь налипла,

Глаза зияли пустотой,

И мерзко крался шёпот хриплый:

«Ты сам пришёл сюда, ты мой!»

«Ужас», Н.Гумилев

Сон первый. Цветы лучше пуль

Слушайте, вы же знаете выражение «олень в свете фар»? Если не знаете, суть такая: по ночному лесу едет машина, к ней на дорогу выходит рогач, попадает в свет фар и застывает, как… как холодец. Ага, наверное, это не лучшее сравнение для подобной ситуации, но оно неплохо изображает консистенцию животного после свидания с бампером.

Шансов выжить – ноль.

Вы решите, что парнокопытное тупит, раз не убирается с дороги. Но по факту оно:

а) ослепло от света,

б) думает.