Волк в овечьей шкуре

– Бред какой-то, - наконец, подал голос Гордиенко, - Я что, по-твоему, не нормальный, чтобы так дешево подставляться. В любом случае, пропажа со временем бы вскрылась, а у меня стоял вопрос о выдвижении на вышестоящую должность.

– Как раз здесь ты рассчитал все точно, - возразил ему Чернов, - Гранатометы у нас находились на складе НЗ и добрались бы до них не раньше, чем Рубан собрался в очередной отпуск или на пенсию. В отпуске за этот год он был в августе, поэтому до очередной передачи пришлось бы ждать около года. За это время ты бы уже обосновался в Киеве в службе вооружения Армии. Потом, когда в части обнаружилась эта недостача, на тебя бы уже никто не подумал. Главным виновником стал бы прапорщик Рубан. На сколько я смог выяснить, эту схему ты испробовал на прежнем месте службы.

– Что ты имеешь ввиду? – Гордиенко бросил злобный взгляд на Чернова.

– Именно таким образом, ты подставил начальника склада на Дальнем Востоке с пистолетами, накануне своего перевода в Украину. – Игорь перевел взгляд на Пархоменко и разъяснил ему, - Вчера получил оттуда ответ на свой запрос. По этой же схеме в той части пропало несколько пистолетов ПМ со склада НЗ. Всю вину свалили на прапорщика, и тот теперь отбывает срок в местах не столь отдаленных. А наш Сергей, благополучно вернулся на историческую Родину и даже приобрел новый автомобиль. Но, как гласит народная мудрость, бог шельму метит, машина, как пришла, так и ушла.

От ярости у Гордиенко заиграли желваки на скулах.

– У тебя буйная фантазия, - не поворачивая головы, произнес он, - Но это все твои домыслы.

– Здесь бы такой вариант тоже прошел, но ты не учел щепетильности Ивана Степановича. – невозмутимо продолжал Чернов.
– Уходя в краткосрочный отпуск на несколько дней, он делал определенные контрольные метки на ящиках с оружием. Либо пломбу ставил под определенным углом, либо краской метил шурупы на креплениях ящиков. Таким образом, вернувшись из Киева, он и заметил, что ящики тобой вскрывались.

Гордиенко повернулся лицом к Чернову и, улыбнувшись одними губами, сказал:

– Знаешь, Игорь, если б твой рассказ касался не меня, я бы тебе поверил. Все очень складно, но есть одно «но».
– Он сделал многозначительную паузу и посмотрел поочередно на присутствующих в палате офицеров. – Если все это сделал я, то за что тогда убили Рубана?

Чернов вновь сел на табурет и уставился на Гордиенко.

– Я думаю, что ответ на этот вопрос, мы от тебя же и услышим, - спокойно ответил Игорь.

– Ты точно больной, - почти заорал Гордиенко, он перевел взгляд на Пархоменко и с надеждой в голосе, обратился к нему, - Товарищ майор, ну а, Вы, почему молчите, неужели не видите, что этот товарищ, - он показал пальцем на Чернова, - просто сошел с ума.

– Мне так не показалось, - ответил следователь и, с интересом посмотрев на оперативного работника, произнес, - Продолжайте Игорь Геннадьевич.

Пархоменко еще не до конца понял цепь рассуждений Чернова, но его доводы, относительно первой части преступления показались ему логичными.

– Теперь перейдем к убийству Рубана. – Игорь закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. – В субботу, накануне убийства, Иван Степанович обнаружил пропажу оружия. Он позвонил тебе. Телефонистка слышала ваш разговор и уверяет, что прапорщик был очень взволнован. Я могу предполагать, что он потребовал вернуть оружие на место. Ты, видимо, пообещал ему это сделать, поэтому он не доложил командиру о пропаже. Затем, в поздно вечером в субботу, зная, что его жена и дочь в отъезде, ты пришел к нему, чтобы окончательно решить эту проблему. Я могу только предполагать, что договориться вы не смогли. И это не удивительно, ведь ты уже продал эти гранатометы. И тогда ты перерезал горло своему товарищу. Таким образом, решил проблему раз и навсегда. На скорую руку ты вытер свои отпечатки, где смог, но не учел, что они остались на кухне. Именно там их обнаружили эксперты из милиции.

– А вот тут у тебя промашка вышла, - ехидно улыбнулся Гордиенко, - Мои отпечатки в доме оказались лишь после того, как мы с тобой вместе зашли в его квартиру.

– Я тоже так сначала думал, - ответил Чернов, - но, затем, вспомнил, что, войдя в квартиру, ты следовал по коридору за мной и на кухню не заходил. И свет в комнате зажег только лишь потому, что, уходя ночью после убийства, сам же его выключил, и оставил на выключателе свои пальчики. Ты хотел это убийство инсценировать, как бытовое, надеясь всех ввести в заблуждение, оставив на столе стакан со следами с губной помады. Но и здесь ты ошибся, после серьезного ранения и заболевания, Рубан не мог общаться с женщинами. А след помады на стакане оставила его жена перед отъездом в Киев.

Чернов перевел дыхание и, не отрывая глаз от Гордиенко, продолжил:

– Я бы мог рассказывать еще долго, но буду краток. Мы располагаем серьезными доказательствами, которые указывают на твою причастность к убийству Рубана.

– И какими же? – засмеялся Гордиенко, пытаясь продемонстрировать внешнее спокойствие.

– Во-первых, убийца был левшой, и ты, как оказалось, так же левша.- Чернов посмотрел на него, ожидая реакции, но Гордиенко молчал, - Помнишь, я бросил тебе ключи от машины, а ты их поймал левой рукой?

– Это серьезная улика, - продолжал ерничать капитан.

– Мы с майором Пархоменко в тот день, когда брали твой автомобиль, обнаружили у тебя под сидением на коврике следы крови. Видимо, все же кровь попала тебе на одежду или руки, и ты ее вытер портянкой, которой обычно протирал машину. Именно от нее остался след крови на коврике и обшивке сидения, а затем ты эту тряпку выбросил. Поэтому, когда мы с тобой попали в дождь, ты не протер стекла. Тебе не чем было их протирать.

– Эта, с позволения сказать, улика тоже малоубедительна, - нагло улыбнулся Гордиенко, - Где теперь этот коврик, где теперь обшивка сидения, когда сама машина взлетела на воздух?

– Согласен, - отозвался со своего места Пархоменко, - Она сгорела, но до этого мы, совместно с прокуратурой, ее изъяли. Вот заключение и фотографии. – Он вытащил из папки документы и показал их капитану. – Подбросить вам их не могли. Видимо, когда вы положили портянку под сиденье, кровь на ней была еще свежей и не успела свернуться.

– Следующий момент, - продолжал рассказывать Чернов, - тем ножом, которым ты убил Рубана, чуть позже хотели убить меня. – Он пристально посмотрел на Гордиенко, - Я смог выбить этот нож. Как ни странно, но эксперты из уголовного розыска обнаружили на нем микрочастицы крови, также принадлежащей Рубану. Об этом покушении, я не рассказывал никому, кроме Секерина, однако ты недавно проговорился, что в курсе нападения на меня. Вопрос откуда? А то, что нож принадлежит тебе, так его опознал Ларкин, - стал блефовать Чернов, - ты ведь пообещал тому подарить его на День рождения. А покушался на мою жизнь один из группы тех сирийских студентов, которых сегодня взяли наши коллеги при посадке в поезд. Правда, тот, кто напал на меня, не дожил до этого дня.

Кстати, оба покушения на меня, ты сам и организовал, - Чернов указал пальцем на Гордиенко, - Первый раз ты пригласил меня в кафе, чтобы показать меня иностранцам. Второй раз пытался отравить атропином, когда пили кофе. И оба покушения происходили после того, как я сам тебе рассказывал о результатах своего расследования. В первом случае, это произошло, когда ты узнал, что я интересуюсь Битхамовым. Во втором случае, я умышленно довел тебе информацию, что вышел на след реального убийцы и ты не заставил долго ждать ответных действий.