Волк
Шрифт:
— Ерунда, — отмахнулся полковник. — Забудь.
Луций увел гостей смотреть конюшню. Экскурсия грозила затянуться. Старый клоун понимал, что братьям полезно остаться наедине. Со школы помня древнюю легенду о блудном сыне, Луций знал, что второй слой притчи таков: возвращение одного брата — потенциальная забота другого.
— Ерунда? Ты лишен расового статуса.
— Так точно.
— Тебе запрещено посещение Октуберана.
— Так точно, командир.
— Проклятье! Октуберана — в первую очередь.
— Ты ругаешься? — изумился полковник. — Ну-ка, скажи еще раз: «Проклятье!»
— Не паясничай, — похоже,
— А вас с отцом? Наградят орденом?!
— Мы с отцом вряд ли пострадаем. Заявим, что ты явился без приглашения…
— Соврете? Великий Космос! Юлий, ты научился врать?
— …что родственные чувства помешали нам сообщить, куда следует. Но ты… Я даже не хочу думать, какой приговор ждет тебя. Ты самонадеянный, безответственный солдафон…
— Ты волнуешься за себя или за меня? — полковник тронул брата за колено. В вопросе Гая Тумидуса не было ехидства. — За кого?
— За себя.
— За меня, — вглядевшись, возразил полковник. — Не ждал…
Юлий залпом допил бренди:
— Я удивлен, что власти медлят. Почему?
— А ты как мыслишь?
— Дают тебе шанс улизнуть? Пытаются избежать скандала?
— Горячо, — полковник улыбнулся. — Скандал — неудачное слово, а в остальном близко к истине. Я видел, ты беседовал с Рахилью. О чем?
— С гематрийкой? О метрологии энергоизмерений. Ее интересовала кривая Люссона применительно к падению среднерабского потенциала в экстремальных…
— Достаточно, — перебил брата полковник. — Кривая Люссона? А я-то, солдафон, решил, что вы обсуждаете сорта зимних роз! Теперь ответь мне, гордость семьи: какой префект вышлет спецназ туда, где интересуется кривой Люссона госпожа Рахиль Коэн? Кого рискнут арестовывать в присутствии лидер-антиса расы Гематр?
— Рахиль Коэн, — повторил Юлий. Бренди не повлиял на его умственные способности, зато свел к нулю способность изумляться. — Да, ты прав. Спецназа не будет. Ах я, дурак… Ты взял ее с собой, как щит?
— Взял, — задумчиво произнес Гай Тумидус. — Полагаешь, Рахиль можно взять?
— Убедить, — исправился Юлий. — Логическая цепочка: ты нужен ей, ты хочешь повидать отца, тебя могут арестовать на Октуберане. Рахиль берется тебя сопровождать…
Полковник руками изобразил, что он намерен сделать с логической цепочкой. Вышло устрашающе. Жаль, зритель полковнику достался неблагодарный. Юлий пожал плечами, плеснул бренди себе, затем — брату, и вновь окаменел.
— Ты видел, — спросил Гай Тумидус, — как садился мой коллант?
Юлий кивнул.
— Мы можем сесть или взлететь иначе. Коллант слабее природного антиса, но и нашей компании хватит на батальон спецназа. Горячий старт, и…
— И от нас с отцом, — подвел Юлий итог, — остаются черные головешки. Перестань, Гай. Я уже все понял. Дело не в госпоже Коэн. Не в твоем «горячем старте». Ты прилетел к отцу — впервые за много лет. Власти делают вид, что визит изгнанника — обычное дело. С тобой — лидер-антис гематров. Вывод?
— Ну? — заинтересовался полковник.
— Вы летите туда, где Марк.
— Прах тебя дери! Откуда…
— Ты ругаешься? — вернул укол Юлий. — Между нами всегда царило соперничество, Гай. С самого детства. Кто быстрее, сильнее, опытней… Я забыл
об этом, но ты напомнил мне. «Горячий старт», батальон спецназа… Что ты хотел доказать? Что, если ты знал заранее: спецназа не будет? Согласен, ты круче. В конфликте сил ты круче по-любому. Мне осталось немногое — мозги.Он постучал пальцем по голове:
— Тут вертятся хорошо смазанные шестеренки. Ты после долгого перерыва встречаешься с отцом? Значит, ты летишь на опасное дело. Власти закрывают глаза на твой визит? Значит, властям известно, куда ты летишь, и у них есть свой интерес. Не исключаю, что тебе пообещали восстановление статуса. С тобой Рахиль Коэн? Значит, вы летите далеко. Туда, где за ваши шкуры, господа антисы, не дадут и ломаного гроша. Скорее всего, за край Ойкумены. Отец не захотел, чтобы я покинул ферму до вашего появления? Позволил нам свидеться? Значит, дело, на которое ты летишь, в какой-то мере семейное. И отец в курсе, что оно связано с Марком.
— Отец в курсе, — тихо ответил полковник. — Как ты догадался?
— Отец спрашивал меня о Марке. Вернее, допрашивал. Он был слишком настойчив. По-моему, он уже знал от тебя, что у Марка проблемы. И хотел выяснить, что известно мне. От этого зависело, согласится отец на нашу встречу — или отошлет меня домой.
Полковник пересел ближе:
— И что известно тебе?
— Я связан подпиской о неразглашении.
— Это тебя удержит?
— Нет. Но я все равно не знаю координат системы, где сейчас находится мой сын и твой племянник. Впрочем, координаты наверняка известны тебе — или Рахили.
— Что ты знаешь помимо координат?
— Марк жив. Еще жив. Ты выяснил, кто уцелел помимо Марка?
— Центурион Пасиенна, — перечислил Гай Тумидус, загибая пальцы, — обер-декурион Метелла и опцион Тапсенна.
— Вынужден тебя разочаровать. Центурион Пасиенна мертв.
— Говори, — полковник наклонился вперед. — Я слушаю.
Так, не меняя позы, он просидел все время, пока Юлий рассказывал ему о рабах в коме, рабах с нулевым энергоресурсом. Когда брат замолчал, полковник откинулся на перила, дав отдых затекшей спине, и кивнул:
— Спасибо. Это было важно для меня.
— Твоя очередь, — хмуро откликнулся Юлий.
Полковник и не подозревал, что может быть таким разговорчивым. Бренди, сказал он себе. Очень крепкий. Юлий пьет стакан за стаканом, но и мне сегодня далеко до трезвенника. На краю сознания бесновалась Госпожа Осторожность. Семафорила в открытую: что ты несешь, придурок? Кровь, Совет антисов, недопомпилианцы, служба в армии, как залог удачной связи колланта, брюнет в спортзале… Думаешь, Рахили понравится, что ты распустил язык? А Юлии, убийственной Юлии Руф, тезке твоего расчудесного брата? «Цыц! — гаркнул полковник, и Госпожа Осторожность заткнулась. — Молчи, женщина! Мужчины беседуют…»
Лишь эхом донеслось: «Приду-у-урок…»
— Кажется, — подвел итог Юлий, дождавшись конца монолога, — мы оба наболтали лишнего.
— Кажется? — возразил полковник. — Я в этом уверен.
Насколько же мне стало легче, подумал он. Десантура? Сентиментальный отставник, генерал Ойкумена с игрушечным плазматором…
— Брюнет, — Юлий в задумчивости играл пустым стаканчиком. — Брюнет за лысого. Рабы в коме за антисов в пурпуре. Как по мне, равноценный обмен. Мы квиты, Гай. Значит, Марк сейчас в Крови?