Волки на воле и взаперти

Он отключил телефон, сплюнул на асфальт.

– Беспокоится она, шум хотела поднять. Дура! Сказано же было: спи спокойно. Нет, надо нервы и себе, и другим трепать.

В 9.00 он уже был в своем кабинете. Раньше обычного. До этого он приезжал к 9.30.

Через пост охраны проходил с опаской. Но офицеры, осмотрев чиновника через свою аппаратуру, пропустили его без проблем.

В кабинете вспомнил, что старый телефон и SIM-карты находятся в бардачке машины, а та стоит у дома. Он достал телефон, набрал номер дочери. Ксения оказалась дома, наверняка наводила марафет перед тем, как ехать в салон.

– Да, пап?

– Доброе утро, Ксеня!

– Доброе. Ты не ночевал дома? Мама вся никакая.

– Она сама доводит себя, я ей все объяснил.

– Мне этого делать не надо. А, собственно, ты чего звонишь?

– Тебе придется приехать в свой салон несколько позже обычного.

Дочь удивилась:

– Почему?

– Я уехал вчера на такси, моя машина осталась на нашей стоянке. Она мне будет нужна. Я уже в Администрации и выехать за ней не могу. Поэтому прошу тебя перегнать «Тойоту» на стоянку Администрации. Возникнут вопросы у охраны, позвони.

– Но мне надо быть сегодня вовремя. Валера должен…

– Ты не забыла, кто подарил тебе этот салон? А на твоего Валеру мне плевать. В общем, жду звонка, что машина у Администрации. Благодарю за понимание.

Он отключил телефон, приоткрыл дверь кабинета. Соседний был закрыт. Ровно в 9.30 явился курьер с кучей бумаг:

– Начальник поручил разобраться и дать ответы. Это жалобы граждан.

– Но я не занимаюсь жалобами.

– А я всего лишь курьер, – пожал плечами юноша, – позвоните начальнику, думаю, он объяснит, почему направил эти бумаги вам. А я пошел.

Курьер удалился.

Губанов отодвинул бумаги на край стола. Это потом, сейчас главное – не пропустить встречу советника президента с военными. Жалобы подождут. Все равно ничем он помочь не сможет. Отпишется с копией в регион и передаст эти же бумаги этому же курьеру.

Но почему жалобы принесли ему? Это надо прояснить, иначе еще больше станут нагружать чужой работой.

Он набрал номер по аппарату внутренней связи.

– Слушаю, – ответил начальник Губанова.

– Доброе утро, Александр Александрович.

– Доброе. Что у вас, Вениамин Дмитриевич?

– Мне здесь принесли жалобы граждан. Это не моя работа.

– Знаю, но Хохлов заболел, и заниматься жалобами некому. Вы особо не перегружены, поэтому документацию я отправил вам. Прошу внимательно ознакомиться с жалобами и дать ответы по существу вопроса. Ответы передать мне. Сколько времени вам потребуется?

– Ну не знаю, Александр Александрович, ведь если пишут в Администрацию, это значит, проблемы достали вконец, а местные власти не желают их решать. Поэтому придется вникать в каждое письмо.

– Ну вам, как бывшему губернатору, эти вопросы близки, как никому другому в нашем департаменте. Работайте.

Начальник отключился.

Даже в этом вопросе начальник не упустил возможности упрекнуть его, напомнить о делах губернаторских. Впрочем, шеф никогда и не скрывал, что Губанов ему, как сотрудник, не нужен. Ну и черт с ним, пусть думает и считает, как хочет. Недолго осталось.

Губанов поймал себя на мысли, что все чаще он упоминает это «недолго осталось», «скоро все закончится». Это плохо. Нельзя терять концентрации. Тут, в Администрации, надо держать ухо востро, иначе сожрут и не подавятся. Все только и думают, как слить ближнего, нагадить ему, чтобы заметило начальство и продвинуло наверх. Гадюшник, одним словом.

До 9.30 он прочитал три жалобы. Писали люди из разных регионов, жаловались же они на одно и то же: беспредел властных структур, попирающих их законные права и не вникающих в их нужды. А чего они хотели? Элита только до выборов интересуется нуждами черни, потом находятся дела поважнее. Неужели эти жалобщики до сих пор не поймут: систему, зародившуюся еще в Смутные времена Годунова и претерпевающую лишь незначительные изменения, не уничтожить ни за что. И те, кто у власти, будут иметь все, а обыватели только то, что позволит им не сдохнуть с голода. Так было при царях, при коммунистах, в девяностые, сейчас, так будет и дальше. Если наверху власть не пожелает сломать эту систему. А ей это нужно? Хотя, может быть, и наступят времена истинного народовластия. Но не при его, Губанова, жизни, это точно.

Позвонила дочь. Она перегнала «Тойоту», охрана разрешила поставить ее на стоянку, проверив документы. Губанов поблагодарил дочь.

В 10.00 в коридоре обозначилось какое-то движение.

Губанов выглянул из-за двери. К соседнему служебному помещению подошли двое охранников, открыли двери, вошли внутрь. Вскоре один вышел, второй остался.

Американцы оказались правы: сегодня в закрытом кабинете намечалась встреча. Официантка из буфета внесла туда минеральную воду, стаканы – всего по шесть штук.

Значит, присутствовать на мероприятии будут шесть человек. Теперь надо узнать, кто конкретно, заснять и подслушать разговор.

Губанов вернулся к столу, достал ручку и зажигалку, переданные ему Эльзой.

Начал нервно ходить по кабинету. Заметил, что дрожат пальцы. От чего? Заканчивается действие препарата? Но у спецназа обычно «долгоиграющие» средства. Нервы? Скорее всего. Попадись он на пропускном пункте, это был бы крах. На рабочем месте его проверять не станут. Хотя… а вдруг подключена система обнаружения «прослушки»?

Губанов понятия не имел, существуют ли такие в природе, но воспаленное воображение рисовало всевозможные новейшие приборы, сидящих у мониторов, похожих на бульдогов офицеров ФСО и почему-то тюремную камеру с опущенными нарами.

Прошло сорок минут – он следил за временем. Подошел к двери.

Ковровая дорожка заглушала шаги, но он их услышал.

Выставил в небольшую щель приоткрытой двери зажигалку, щелкнул два раза. Отошел в сторону. В коридоре ничего не заметили. В соседний кабинет зашли как минимум двое. Потом еще, но уже по одному. Затем все стихло.

Он вновь высунулся в коридор. У дверей соседнего кабинета стоял офицер охраны.

Губанов вернулся к столу, взял ручку, повернул колпачок до щелчка, положил на стол, направив задней частью на стену, разделявшую его кабинет с соседним. Теперь ему оставалось только ждать. Чтобы не мучиться, взялся за жалобы.

Заглянул охранник, увидел, что чиновник занимается работой, плотно прикрыл дверь. Губанов облегченно вздохнул, сейчас это было не важно. Главное, его ни в чем не подозревают, а ручка, вернее, микроприбор в ней, записывает неслышный ему разговор в соседнем кабинете. Но записывает ли? Все ли правильно он сделал? Может, не подключил аппаратуру? Нет, вроде все верно сделал. Провожая его, Эльза напомнила, как пользоваться приборами. Но если в Администрации установлена контрольная система обнаружения, то совсем скоро за ним придут. Лоб покрылся испариной. Губанов читал жалобы и не понимал, о чем речь. Он ждал развязки этой проклятой работы.