Вольноопределяющийся

— Брешут, нормально в армии с кормежкой, и аппетит всегда в наличии, особенно после марш-броска верст с пятнадцать или многократного преодоления полосы препятствий.

— Ну да, ну да, — кузнец почесал неожиданно причесанную и подстриженную шевелюру — похоже, супруга расстаралась по случаю приезда «сродственника», — бывает молотом так намахаешься, жрать хотца, аки волчаре в зимнюю бескормицу.

Я посмотрел на этого здоровенного мужика, в общем-то совершенно безобидного, если, конечно, его не трогать. Хотя только на моей памяти он три раза гонял деревенских с оглоблей в руках. Хоть и по пьяной лавочке, но за дело. Доведут всякими претензиями к качеству ремонта своего изрядно покоцанного сельхозинвентаря, Митрич примет на грудь с четверть домашнего самогона, взъярится и айда гонять селян, душу, значит, отводить. А не замайте по пустякам и не будите лихо, пока оно в кузне сидит. Помню наше первое с ним дельце. Так для меня мелочь, а кузнецу прибыток, да еще какой. Три сотни садовых буров продал в среднем по два рубля. Выручил аж шестьсот рубликов серебром, весьма неплохие деньги для сельского жителя. Пытался отдать мне мои честно заработанные шестьдесят целковых. Отказался с условием, что любые мои хотелки кузнец будет реализовывать в первую очередь, разумеется не бесплатно. Бизнес с садовыми бурами Ракшеев собирался расширить и углубить, но я отсоветовал, поскольку в самое ближайшее время, желающих повторить его финансовый успех появятся неисчислимые толпы, а дважды, как известно, в одну реку не войти.

Вместо этой мелочёвки я предложил ему ковать ограды и ворота. Для начала, он изготовил таковую по моим рисункам для нашего нового дома. Отлично получилось. Потом клиентуру из боровеской зажиточной публики, пользуясь своими связями, начала подгонять ему Егоровна. Далее слух о талантливом кузнеце пошел по всей Руси великой. Аж из самого Владимира, Суздаля и даже Новгорода Великого заказчики стали приезжать. Поначалу эскизами снабжал кузнеца я, благо в свое время в Интернете вволю насмотрелся на многочисленные творения железных дел мастеров. Потом в нем самом проснулся художественный дар. Плюнул Митрич на сельские нужды, выкупил у помещика участок земли у реки неподалеку от Добролюбово, построил новый дом и кузницу и стал жить наособицу от деревенских. Пришлось общине возить сельхозинвентарь для ремонта в село Красное к тамошнему кузнецу, ибо Митрич заниматься подобной ерундой напрочь отказался. Короче, жизнь у моего приятеля удалась, и я рад за него, поскольку хороший человек. Наши с ним договоренности соблюдал неукоснительно, оказал мне неоценимую помощь в создании инвентаря для моего нового спортивного городка и всегда выручал по мелочам.

Поезд Киев-Владимир подкатил к платформе точно по расписанию. Шурин кузнеца оказался мужчиной лет за сорок, эдакий типичный гоголевский хохол в сапожкак, широченных шароварах, вышиванке и зипуне, с чубом, вислыми усами, хитроватым взглядом из-под густых бровей. Митрич с Петром обнялись, расцеловались, похоже, уважают друг друга. Погрузились на телегу. Я устроился сзади на сене, мужики уселись на козлы и всю дорогу что-то бурно обсуждали. Я не прислушивался к их разговору.

О моей просьбе заскочить в Военную Канцелярию кузнецу напоминать не пришлось. Явление новоиспечённого сержанта народу произвело едва ли не фурор. Ну как же, каких-то два с половиной месяца назад отправили в армию, а он уже успел отличиться. Звание сержанта и краткосрочный отпуск заработал. Впрочем, задерживать меня не стали, подполковник Дымский поставил в документах отметку о прибытии, заверил подписью и печатью, и отпустил с богом.

От подворья кузнеца до дома, ставшего в этой реальности для меня родным, добрался минут за сорок. Не доходя сотни шагов до кованных ворот, присел на знакомый березовый пень. Внутренне ликовал. Получилось! У меня получилось! Мне было архиважно хотя бы ненадолго оказаться здесь, и я сделал все, чтобы воплотить это свое желание в жизнь.

Казалось бы, что за блажь поначалу привлекать к себе внимание отличной стрельбой, а после заманчивого предложения сдать экзамены экстерном начать ломаться и делать вид, что хочу продолжить обучение в школе? На первый взгляд, абсолютно нелогичное поведение свойственное скорее ребенку, но не взрослому человеку. Однако, интуиция настоятельно подсказала, если хочу получить отпуск на родину, необходимо вести себя именно так и никак иначе. Показав способности одаренного стрелка, я специально вызвал интерес у начальства к своей персоне именно во время визита генерала Краснова в нашу школу о котором случайно узнал из разговора ротного с каким-то офицером из штабных. Ну не мог Зимин-Самойлов не похвастаться перед другом столь выдающимся стрелком, а заслуженный вояка, в свою очередь, не мог упустить такого уникума из своих загребущих лап.

Далее дело техники. На стрельбище показываю абсолютный результат, еще ротный со своим револьвером мне под горячую руку подвернулся. Короче подфартило больше, чем ожидал. Господа генералы, естественно, пожелали взглянуть на волшебного стрелка. Произвожу неизгладимое впечатление на их превосходительства, получаю ожидаемое предложение от генерала Краснова. После «тяжелых раздумий» соглашаюсь сдать экзамены экстерном и намекаю генерал-лейтенанту на свое желание перед отправкой на фронт увидеть любимую бабушку, может быть, в последний раз. Генерал тоже человек, понимает, что курсанта отлучил от учебного процесса не совсем законным образом, и моя скромная просьба насчет визита к старушке (Хе! Хе! Ну он же не знает, что моя бабуля выглядит лет на тридцать максимум) может быть вполне удовлетворена. Пять суток плюс дорога — всяко успею в Астрахань до убытия оттуда своей дивизии. Там еще подготовки минимум на месяц.

Так, вот мы и подошли к закономерному вопросу для чего мне срочно потребовался краткосрочный отпуск в боровескую глухомань? Разумеется, повидаться с Василисой Егоровной — самым родным для меня человеком в этом мире. Но это не самое главное. Дело в том, что в последнее время прирост объема моего внутреннего Источника катастрофически затормозился.

Непонятно?

Ладно, постараюсь объяснить суть наметившейся проблемы.

Дело в том, что развивать свои чародейские способности я имею возможность лишь методом интенсивной прокачки энергии по внутренним каналам. Просто так выбрасывать её избыток в открытое пространство я не могу себе позволить, поскольку это привлечет ко мне ненужное внимание со стороны других одаренных, и моё магическое инкогнито будет развеяно. В свое время для сброса избыточной энергии я внедрил в мышечные ткани с десяток небольших драгоценных камней. Мои интенсивные занятия магией привели к их полному накопителей. Во время летних каникул я планировал имплантировать в тело тот самый крупный алмаз, что извлек из иномирного летательного аппарата. Однако обстоятельства поменялись самым кардинальным образом, и сделать этого я не смог по вполне объективным причинам.

Поскольку интересующий меня предмет прикопан в лесу неподалеку от портальной плиты, можно было бы попросить Егоровну достать его и принести мне, когда я находился еще под следствием. Не сомневаюсь, что она выполнила бы мою просьбу, не задумываясь. Но лишь знание о существовании драгоценного камня столь высокого качества и немыслимой стоимости способно принести человеку кучу неприятностей. Я знаю, Третьякова кремень и чужие тайны способна хранить как свои собственные. Однако мало ли как оно бывает, женский язык, что то помело, ляпнет ненароком про алмаз в присутствии какого умника, жди беды. Как бы я ни был уверен в своей опекунше, но есть в этом мире вещи, о которых лучше знать одному человеку.

Если кому-то моя задумка добраться до камня-накопителя столь изощренным способом покажется слишком навороченной, готов выслушать любые другие предложения. Однако сам факт, что все, мною задуманное, сработало, свидетельствует о моих незаурядных аналитических способностях. Хе-хе-хе! Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Осталось лишь извлечь камень из тайника и имплантировать его в мягкие мышечные ткани. Нет, вовсе не в то место куда ставят уколы, загоню под левую трапециевидную мышцу поближе к сердцу.

Излишне описывать, как обрадовались Василиса Егоровна и Пров Николаевич моему неожиданному появлению. После крепких обнимашек отставной майор, критически осмотрев мой наряд, выдал:

— Все-таки в мое время даже солдатская форма была не такой скучной, а об офицерской и говорить нечего.

Ага, как петухи гамбургские щеголяли в пестрядях, представляя собой реальную мишень для стрелков противника. Теперь все благостно, хаки не бросается в глаза и целиться противнику затруднительно. Кстати военнослужащим запрещено носить во время боевых действий медали и ордена на гимнастерке, поскольку они являются объектами демаскировки, к повседневному ношению разрешены исключительно наградные планки.

Пока находился в отпуске, нашил на прикупленный еще в школьном магазинчике кусок ткани болотного цвета разных тряпиц и веревочек, прихватизированных из запасов Егоровны. Получилась отличная камуфлированная накидка — самое то для будущего снайпера.

За обедом, плавно перетекшим в ужин я много рассказывал о современных армейских буднях и о том, каким образом мне удалось получить отпуск. Василиса Егоровна длишь охала и ахала. Черемисов задавал вполне толковые вопросы. Часам к десяти я отправился спать.

На следующий день сразу после завтрака пошел в лес. На дворе конец октября, однако на большей части деревьев листья еще зеленые. Погода великолепная, тепло, солнечно, легкий ветерок щекочет стриженные коротко волосы. Насыщенный грибной запах стоит по всему лесу. Пни и стволы поваленных деревьев густо облеплены симпатичными опятами, которые тут никто не берет. На полянках толпами боровики, подберезовики, подосиновики и сезонный царь-гриб рыжик. Лепота!

Сорвал кисть калины и пока дошел до интересующего меня места с удовольствием слопал вместе с костями