Володарь железного града

По правую руку возвышалась деревянная церковь с четырьмя малым «звёздными» куполами ориентированным строго по сторонам света и большим, возвышающимся по центру. Сие центральный гвоздь мероприятия. Открыли её утром, убрав с лесов бесформенные завесы и явив люду первое чудо. Общий корпус собрали из отбелённого хлором, покрытого лаком дубового бруса, конструктив усилили изнутри каркасом из стали что позволило краном поставить главы, собиравшиеся параллельно. Высота до вершины креста центральной главы достигала сорока пяти метров! Больше Новгородской Софии, самого высокого храма Руси. Кресты и звёзды на бирюзовых куполах позолочены. Способность княжества за неполный месяц построить такое сооружение (люди не в курсе, что я его планировал принести в дар церкви) пролила на некоторых персонажей, холодный душ. Приглашали то не только чернь — священников, бояр, князей. Другое дело далеко не все явились, побоявшись последствий, но зато прибывшие, не пожалели.

Проникающий сквозь световые колодцы и цветные стёкла куполов солнечный свет концентрировался у алтаря и по мере движения светила по небосклону распространялся ажурными бликами по храму. Включившаяся подсветка и люминесцирующие звёзды вызвали очередную волну восторженных криков и ахов. Две главы украшали часы — первые астрономические, вторые же механические отражали ещё и церковный календарь.

— Смотри что будет. Обратил я внимание сестры и указа на вторые часы высотою в рост человека, куда уже нацелились все восемь прожекторов привлекая внимания люда. Рядом с циферблатом открылись дверцы откуда выехали шесть бронзовых фигур, представляющих трёх волхвов и их слуг. Проходя перед Марией с младенцем Иисусом, волхвы слегка кланялись, как бы шептали кивая головой и «проплывая» в соседнюю арку исчезая под звуки органа.

— Ах. Лепо Мстиша. Лепо. Кто же сие удумал?

— Орган то? Он во многих латинских храмах поставлен, ромеев удумка. Мы его самую малость доработали.

Музыка транслировалась через громкоговорители, по телефонной линии. Не Бах и не Вивальди, но довольно близко и народ не выдержал, массово повалился на колени, начал креститься. Который раз за день…

У входа в собор тоже вилась очередь. Одетый в скромного пошива одежды с красным вкраплениями Патриарх Всемирной Христианской церкви Светозар-I купался в лучах славы. Окруженный пентархами и послушниками со смиренной улыбкой вчерашний протодьякон раздавал будущим прихожанам закатанные в целлулоид цветные, напечатанные иконки. Именные эдикты с голографическими крестами освобождающие паству от анафемы, чему многие радовались искренне, от всей души. Бухались на колени, а иные в обморок, тянулись целовать руки с благоговением посматривая на посох патриарха. Шар в самом центре этого аксессуара горел мягким, лунным светом разгоняя подступающие сумерки.

* * *

Взглянул на часы и тяжело выдохнул. Уже половина десятого, мой выход. Бирюч объявил существующие и теоретические титулы. Барабанщики отбили торжественную дробь, тысячи пикинёров вытянулись по струнке, а огромное непрерывно бурлящие людское море стихло. Лучи прожекторов подсветили фигуру, но не слепили. Я хорошо видел как артриум, так и десятки тысяч горящих в темноте взглядов черни. Развернув шпаргалку, приготовился было зачитывать, но поколебавшись немного аккуратно свернул и упрятал за отворот.

— Жители Светлояра и княжества моего. Дорогие и не очень, гости. Братья и сёстры во Христе! Прежде, азм благодарю вас сердечно. Несмотря на лжу ворогов моих, на измену да дурь боярскую. Не убоявшись угроз пришли вы сюда, сделав верный выбор. Тот, к коему душа ваша завсегда лежала. За сие от меня вам поклон великий. Немного отступив и перекрестившись, поклонился вызвав недовольное бурление на трибунах и восторженные ахи черни. По людскому морю пошли, побежали десятки служек выкатывая телеги да ящики со свечами. Их периодически меняли, но в этот раз предупредили чтобы не зажигали, прежде, чем князь скажет слово.

— Многое есть что сказывать. Разумею сие от лукавого. Пошто себя хвалить то. Вот он я, а вот. Я обвёл округ городок и цеха виднеющиеся на горизонте. — Дела мои. Усё очами видите. А не увидите, люд мой спросите. Справедлив ли? По правде ли поступаю. По божьим ли законам, али нет. Бесы ли крутят поршни. — я коротко усмехнулся. Али пар водяной. Сердце своё слушайте, а не ромейские да басурманские наветы. Церковь греческая нашенской никогда и не была. Крутят ею беи да ханы, крутят князья да амператоры ромейские. А я им не люб, вот и сказ весь. Ежели люд аки прочие князья гонял, ежели в чёрном теле держал вас был бы за своего. Посему говорю как на духу. Решайте сами. По правде жить и Китеж пресветлый всем миром строить, али по кривде и усю жизнь в грязи сидеть, аки черв. Убоясь тамгу, да бояр, ханов, да ромейских священников. Вот и сказ весь люд русский. Давайте же братия помолимся, выспросим у господа знак. Верною ли дорогой идём! Встав на колено (в новом уставе церкви это допускалось для дворян) и трижды перекрестившись, подошёл к стоявшему поблизости патриарху, взял свечу начав бубнить Отче наш. Неожиданно для всех свечи начали зажигаться. Одна, два, десяток — вскорости всё огромное пространство вспыхнуло десятками тысяч огней. Патриарх бросился на колени и картинно вознёс руки к небу закричал.

— Знак божий. Это знак божий! Чудо. Огонь благодатный! Возникло смятении, кто-то уронил свечку, другие попадали на колени, большая же часть встала в оцепенении, смотря не верящим взглядом на свечу. Среди таких оказался и отец Лаврентий. Откинув сперва свечу служитель вскоре увидел что и не думала гаснуть и стоял в полном потрясении духа. Его, как и других священников под видом прихожан послал настоятель, желающий прогнуться под митрополитом дабы сорвать открытие церкви. Но череда чудес поколебала разум Лаврентия так, что он и не помышлял о первоначальной цели. Днём его бы попросту выкинула охрана прекрасно знающего кто есть ху, а вечером это было делать опасно доведенные до религиозного исступления люди запросто могли порвать его на британский флаг.

— Смотрите! Смотрите братия! Патриарх указал на небо. Было уже довольно темно и тонкий угольной чёрный шнуров рассмотреть было решительно невозможно. Прожекторы устремились вслед указующему персту высветив… ангела. И чем ниже он спускался, тем явственные проявлялись черты. Белоснежные с золотыми включениями крылья и пепельные волосы, золотой доспех выдержанный в эльфийском стиле, белые мантия и плащ, длинный, острый меч. Спускаясь крылья его медленно, словно нехотя поднимались и также медленно, опускались. Отвлекшись от горящих свечей люди с открытым ртом смотрели в небо.

— Архангел Михаил! Нам явился архангел Михаил! Патриарх не растерялся и первым озвучил очевидную истину через громкую связь, для надёжности. После чего, картинно упав на колени, в самую грязь принялся так усердно молиться и бить поклоны, словно от этого завесила его жизнь. Какой артист пропадает! С тех пор как я нашёл это служку, выгнанного из монастыря за какие-то мелкие махинации ни разу, не пожалел. Циничен не по эпохе, виртуозное владение речью — заболтает кого угодно, уникальная способность быстро вживаться в роль, сообразительность и хорошая память — уникум не хуже Мавроди.

Неожиданно, ощущаю сильное покалывание за спиной, там где привязан посох и едва сдерживаю стон от дикой боли. Взбесившиеся руны вырываются, оставив внушительного размера дыру в плаще, устремляются, расширяющейся воронкой в ночное небо продолжив хоровод прямо над головами людей, за моей спиной, а следом… явилась ОНА. Сотканная из рун фигура сделалась настолько чёткой, что казалась сгенерированной лазерным проектором высокого разрешения. достигнув сотни метров (ангел казался на её фоне карликом) богиня склонилась на тысячами людей. Поманила рукой, покачала головой как будто в разочарвоании, а после наклонилась едва ли не до земли создав ощущение что смотрит в душу каждому. Новая, стремительная трансформация рун и я оказываюсь окружённым кольцом непрерывно бьющих в землю молний. На этот раз нет боли, нет неприятных ощущений. Уменьшившаяся на порядки богиня с рыжими волосами и пронзающим насквозь взглядом зелёных глаз возникает рядом.

— Что это ты тут затеял? Не дождавшись ответа, проводит рукой по лицу оставляя острую боль и запах горелой кожи.

— Опасные игры с богами? Занятно мой юный слуга. Я впервые слышал её голос оказавшийся довольно приятным.

— Лучше бы ты занимался своими машинами. Я не спел ничего сделать как её проекция распалась остатви за спиной теплый посох.

— И что это было? Я присел, провел руками по обуглившимся доскам помоста. Пахнет.

Происходившее едва заняло больше двух минут. Первым подбегает глава идеологического отдела.