Волонтеры Челкеля
Шрифт:
Берг и Сен-Луи в Париже так и не объявились. По газетам пробежал слух, что они похищены агентами ВЧК, но затем о них как-то быстро забыли, и даже мадам Кюри не проявила видимого интереса к исчезновению двух известных физиков. Единственной новостью было то, что кто-то побывал в особняке Берга и вывез часть имущества, включая книги.
Валюженич повидался с генералом Богоразом, и тот велел передать, что новостей от тех, кто улетел на «Мономахе», к сожалению, нет…
– Такие дела, товарищ комполка, – заметил Ростислав, складывая письмо. – Кстати, тут есть еще одно письмецо – вам лично.
Степа почему-то подумал о Наташе, но
– Ого! «Генералу Великой Российской революции Стефану Косухину от скромного волонтера Шарля Карно…»
– Выначивается, буржуй, – охотно пояснил Степа.
– «Гражданин! Извещаю вас о результатах научной экспертизы агента контрреволюции, известного под кличкой „Бриарей“…» Позвольте, это что, тот глиняный монстр?
В свое время он не очень-то поверил Степиному рассказу. Выходит, зря…
– «Найденные в церкви Святого Иринея фрагменты были подвергнуты химическому анализу. В результате получено следующее…»
Далее шло несколько строчек замысловатых формул, тут же предъявленных Косухину, который не преминул еще раз ругнуть проклятую интеллигенцию.
– «Это красная глина с сильными добавлениями органики, скорее всего – крови. О чем вам, мой генерал, спешу доложить. Объяснить все это никак не могу, разве что сошлюсь на старинный трактат, не представляющий, естественно, ни малейшей научной ценности, а именно „Некромантион“ раввина Льва из Праги. Перевод с древнееврейского профессора Робера при моей скромной помощи…»
Арцеулов бросил взгляд на Степу. Тот стоял серьезный, и Ростислав удержался от уже готового насмешливого замечания.
– «Знающие имя Б-га всесильны, не дано им лишь вдохнуть дыхание жизни в свои создания, ибо это удел Г-да. Но во всем прочем им нет преград, ни в великом, ни в малом. Чтя день субботний, восхотел я создать слугу, дабы мог прислуживать мне, не оскверняя Святой день. Вылепил я из красной глины фигуру ростом с десятилетнего ребенка и произнес имя Б-га, и начертал слово „Жизнь“ на его лбу. Так создал я Голема, подобного тем, что творили мои браться по Каббале в Нюрнберге, Меце и Неаполе. Мое творение было лишено речи – дара Б-жия, зато послушно и сильно необычайно. За полгода создание выросло до размеров взрослого мужчины, и тогда я произнес Имя Предела, дабы не вырастить исполина. На глиняной спине, против сердца, оставил я отверстие, дабы поразить моего слугу в час его безумия. Известно, что одно может взбунтовать Голема – вид человеческой крови. А посему надлежит быть осторожным, ибо так погиб великий знаток Каббалы Исаак из Толедо, случайно порезавшись в присутствии своего субботнего слуги…»
Перед глазами Степы встала страшная глиняная личина, красноватые огоньки маленьких глаз… А Наташа считала Бриарея игрушкой!
– Неужели это все серьезно? – удивился Арцеулов, пряча письмо. – Ну, знаете!..
– Видел бы, так не спрашивал! – буркнул Косухин.
– Ладно, учтем! Отверстие на спине против сердца и реакция на льющуюся кровь… Письмо нужно сжечь… Ну, пошли?
Они миновали центр, оказавшись в переулках Замоскворечья. Арцеулов то и дело поглядывал по сторонам, наконец уверенно свернул к одному из домов.
– Я обещал вам сюрпризы,
Степан. Прошу!..Косухин не поверил своим глазам. Надпись на входом в двухэтажный особняк вещала: «Дхарский культурный центр».
…Январская стужа, заброшенную таежная деревенька, ссыльный учитель. Дхары – они же «дары» и «дэрги»…
– Зайдем? Вас там ждут, Степан!
– Что? – еще более изумился Косухин. – Родион Геннадиевич?
Ростислав кивнул:
– Я был тут неделю назад. Господин Соломатин – директор центра. Он приехал сюда в конце прошлого года…
Бывшего ссыльного они нашли в огромном кабинете на втором этаже, заваленном кипами книг, брошюр и плакатов. Висевший на стене портрет Карла Маркса придавал помещению необходимую революционную респектабельность. Родион Геннадиевич долго жал им руки и усаживал на стулья. Увы, стулья оказались колченогие, и Косухин предпочел устроиться прямо на стопке книг.
– Очень хорошо, что вы зашли, товарищи! – директор центра улыбнулся и кивнул на груду литературы. – Первые дхарские учебники! Мы издали букварь, книжку для чтения для младших классов и пособие по арифметике. У нас уже три дхарские школы!
– Поздравляю, Родион Геннадиевич! – с достоинством кивнул Степа. – Советская власть – она всегда за права угнетенных народов…
Он бросил взгляд на Арцеулова, но беляк сделал вид, что ничего не слышит.
– Рад видеть вас обоих, – продолжал бывший учитель. – Честно говоря, после той нашей встречи я изрядно волновался… Война кончилась – как хорошо! Столько дел!.. Еще пять лет назад такое казалось невозможным – дхарские школы! Сейчас мы ведем переговоры с Институтом Востока, чтобы создать там дхарское отделение. Выходит, и мои скромные исследования кому-то понадобились…
– Это все Советская власть – власть трудящихся! – вновь подчеркнул Степа. Проклятый беляк и ухом не повел, а Родион Геннадиевич охотно кивнул:
– Да, я заблуждался. Не верил большевикам – и вот посрамлен в своем неверии. Вчера я был в наркомате национальностей и говорил с товарищем Сталиным – такой, представьте, приятный человек!..
Степа хотел еще раз ввернуть фразу о заслугах диктатуры пролетариата в деле возрождения прежде отсталых народов, но Арцеулов опередил, водрузив на стол саквояж:
– Господин Соломатин, ваши знания действительно очень нужны. Мы к вам обращаемся как к эксперту. Взгляните…
Он аккуратно выложил на стол деревянные таблички и отдельно – странный серый камень. Тут только Косухин сообразил, зачем его сюда привели.
Соломатин долго разглядывал таблички, еще дольше – камень. Наконец, он взглянул на гостей, и взгляд его был очень серьезен:
– Не смею спрашивать, откуда это…
– Безбаховка, в Таврии. Из коллекции графа фон Вейсбаха, – сообщил Ростислав. Бывший учитель пожал плечами:
– Увы, не слыхал. А таблички, если не подделка, очень древние…
– Дхарские? – не удержался Степа.
– Не уверен. Сейчас дхары пишут обычным звуковым письмом, тридцать две буквы в алфавите. А это иероглифы. Что-то подобное я видел, но не на Урале. Может, это из Европы? Там тоже когда-то жили дхары…
– Эти… дэрги? – вновь не вытерпел Косухин, вспомнив рассказы Тэда.
– Дэрги или дары. Правда, это лишь гипотеза. Во всяком случае, у так называемых «серых» дхаров есть предание, что они когда-то владели чуть ли не всем миром. Предание темное, старое. Вроде бы когда-то дхары были светом…