Волшебная чернильница(Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка)

Апельсин становился все легче и легче. Вскоре уже не требовались громоздкие носилки. Наоборот, он сам готов был нести человечков, точно желая отблагодарить их за то, что они по его вине вытерпели. Кому из друзей выпадала очередь, тот обнимал апельсин, и у него словно вырастали крылья. Он шел, подпрыгивая, едва касаясь ногами земли. Если апельсин был в руках у Колобка, то отставал Колышек, если у Колышка, то приходилось догонять Колобку. Могло случиться и так, что один подпрыгнет и упорхнет куда-нибудь вместе с этим апельсином — разойдутся их пути-дороги, а им вовсе не хотелось разлучаться!

— Знаешь, что? — придумал Колышек, у которого были явные способности к технике. — Давай привяжемся, и пускай он нас несет!

Апельсин парил у них над головами точно воздушный шарик. Разумеется, оранжевый улыбающийся апельсин лишь с виду был похож на шарик.

Кто его знает, почему он только что давил к земле, как свинец, а теперь летает, словно надутый?

— У нас нет ни ремешка, ни веревки, — сокрушался Колобок.

Колышек подскочил и, нагнув ветку липы, ковырнул ее твердым ноготком. Оторвал длинную полоску коры, обвязал ею апельсин, и друзья взялись за концы— Колобок за один, Колышек — за другой.

Теперь апельсин нес их над землей, и это было очень приятно. Какая щедрая благодарность за пролитый пот! Однако апельсин нес их не туда, куда они хотели, а куда ему заблагорассудилось. Воробьи и вороны, испуганно крича, разлетались во все стороны.

С высоты город казался игрушечным, словно сложенным из кубиков. Как остро отточенные карандаши, торчали башни костелов. Троллейбусы и автобусы были похожи на двигающиеся спичечные коробки, которые тянули за ниточки.

Едва вспомнив про спички, Колышек почувствовал слабость. Лыко выскользнуло из его вспотевших рук.

— Падаю! Спасите! — крикнул он, но не упал, а стал медленно-медленно опускаться. Апельсин плыл рядом с Колышком, поддерживая его.

Мягко ударившись о землю, — какая она хорошая! — приятели снова очутились среди пригородных сосен. Только это был уже другой пригород. И сосны другие. И балкончики домов были другого цвета. По широкой асфальтовой дорожке, шурша, бежали красные листья. Они удрали из ближайшего оврага, куда сваливали мусор, и спешили к реке, которая была пока не видна, но унесет их далеко-далеко. Листья заранее радовались этому последнему своему путешествию.

Пока Колобок и Колышек слушали шепот листвы, апельсин закружился, как волчок, и, жужжа, пустился вперед. Он подкатился к стоявшим на земле красным туфелькам, стукнулся об них, подпрыгнул и влетел прямо в карман светло-зеленой курточки.

Владелице красных туфелек и светло-зеленой курточки было лет шесть, самое большее — седьмой год.

Она нисколько не удивилась, что апельсин прибежал, словно на ножках, и забрался к ней в карман. В оттопыренном кармане ее курточки всегда бывали гости. Последним здесь гостил удравший от мамы ежик.

И то, что вместе с апельсином прилетели два человечка, тоже не удивило ее: ведь она и сама летала, правда, без апельсина.

Колобок любил девочек. Помните? Он до сих пор вспоминал озорницу Расу и все еще хранил кончик ее косы! Увидев синеглазую, аккуратную девочку, он покраснел и решил предупредить ее.

— Послушай, девочка! С этим желтым толстяком нелегко дружить. Он такой непостоянный. Смотри, как бы не оторвал тебе карман!

— Если оторвет, мне помогут игла и нитка. Я не боюсь. А друзьям всегда надо доверять… — сказала девочка и засмеялась. Голос у нее был ломкий, смешливый.

— Ты украла мой апельсин! — сердито крикнул Колышек. Теперь, когда апельсин сам нес друзей, когда его не надо было тащить, обливаясь потом, Колышек уже не хотел с ним расставаться.

Девочка не испугалась, она спокойно спросила:

— Что такое «мой»?

— Мой — это не твой!

— А что такое «твой»?

— Ну, знаешь! — разозлился Колышек, но Колобок одернул его:

— Не придирайся, она не брала апельсина. Он сам нашел ее карман…

Из кармана, словно подтверждая слова Колобка, выглянул оранжевый бок. Казалось, апельсин хочет заговорить, но стесняется.

— Я его отпущу, когда ему надоест в кармане, — сказала девочка, должно быть, поняв, что хотел сказать ей апельсин. — Я и ежика отпустила, и ящерицу…

— А ежик не боялся тебя? — спросил Колобок.

— Я его немножко боялась, потому что он кололся. Ой, и апельсин колется!

— Не может быть! — усомнился Колышек.

— Почему же он не может колоться, если может летать? — рассудил Колобок.

— Нет, он колется потому, что ревнует! — баском засмеялась девочка, будто рожок заиграл. — Хочет, чтобы я забыла ежика и думала только о нем.

Колышек ничего не понял. Он подумал, что они напрасно теряют время, разговаривая с этой чудачкой. Такой апельсин проморгали! Допустим, догоняют тебя спички или собаки, ты — только раз! — оттолкнулся от земли и паришь над растерянной шайкой.

— Девочка, ты здешняя? Из этого дома?

Девочка ответила странно:

— Может, да, а может, и нет.

Она и не могла ответить иначе. Ведь Колышек, махнув рукой, показал на все дома, а она жила только в одном. Вернее сказать, в маленькой дольке одного из домов.

— А ты не встречала здесь собаку с синими ушами? — на всякий случай поинтересовался он.

Девочка замялась, но не потому что была удивлена. Нет. Она допускала, что уши у собак могут быть самых различных цветов.

— Не хочешь нам сказать, — упрекнул ее Колышек. — А мы тебе такой апельсин притащили!

— Притащили? Не стоит жалеть о том, кого надо тащить насильно, — спокойно ответила девочка, как будто уже много дней думала над этим. — Те, кто любят нас, приходят сами. Разве не так, апельсин?

Апельсин ослепительно улыбнулся из кармана курточки. Девочка тоже очаровательно улыбнулась и добавила:

— А что касается собаки, то могу сказать: может, встречала, а может, и не встречала.

— Как так? — возмутился Колышек. — Ты ее видела?

— Может, видела, а может, и не видела.

— Если видела, стало быть — встречала, — поучал Колышек. — А если не видела, — значит, нет. Ну-ка, вспомни!

— Мне не нужно вспоминать, потому что я ничего не забываю. Синеухий пес бегал здесь, но не один. А ты ведь спрашивал об одной собаке?