Волшебная трубка капитана

– Пожалуйста, коллега! А ты с чем не согласен?

– На вашем поле сто двадцать четыре комбайна, двести семнадцать тракторов, тридцать восемь культиваторов, двадцать пять сеялок, четырнадцать люпиноуборочных машин, девятнадцать сушилок и тридцать три веялки, так вот…

Рубик набрал воздуху, чтобы продолжить фразу, но Александр от изумления выпустил руль, и непонятно было, как «Волга» шла без всякого управления, не съезжая с дороги.

– Отец, куда я попал, можешь мне объяснить? Ах, извини, ты что-то еще хотел сказать?

– Я хотел спросить: неужели столько машин будет сломано во время испытаний?

– Замечательный вопрос! Как тебя зовут? Рубик? Значит, Рубен? У меня есть хороший друг в Ереване – Рубен Мирзоянц…

Размахивая руками, Александр поворачивался к ребятам лицом и частенько забывал о руле, который вертелся вполне самостоятельно, разумно выбирая дорогу, словно только для того, чтобы оратор мог свободно размахивать руками. И это было похоже на цирковой трюк, когда на велосипеде едут задом наперед, или стоя ногами на седле, или как-нибудь еще, и ребята только диву давались, как это Александр спиною чувствует дорогу и ни разу не опрокинул машину в кювет.

– А теперь скажите, братья, где вы еще найдете такую страну, где было бы столько рельефов? Скажите: долины у нас есть?

Диоген, давно уже преданно смотревший на Александра, радуясь, что судьба подбросила им такого выдающегося брата, устал от молчания.

– Есть! – сказал он.

– Ну конечно же, есть, дорогой мой! – обрадовался Александр. – Тебя зовут… Саша? И еще Диоген? И еще Охапкин? Постой, постой, не слишком ли много имен? Ну, Саша – это я понимаю, я тоже – Саша, ну а Диоген? Впрочем, не будем отвлекаться, я задам тебе еще один вопрос: как ты думаешь, а для долин нужны специальные машины?

– Нужны, – не задумываясь, сказал Диоген.

– Молодец! Вот теперь я вижу, что ты настоящий Диоген! Диоген, Диоген… Это, если не ошибаюсь, древний грек, философ, который жил в бочке?

– Он самый! – согласился Саша Охапкин.

– Так вот, не будем отвлекаться, Саша Диоген – Охапкин, ты немножечко теперь отдохни и дай отличиться другим. Теперь я хотел спросить… Тебя как зовут? Даня? Очень приятно, а я Александр. Сколько у меня теперь братьев, всех надо запомнить, никого не перепутать. Ну так вот, Даня, ты мне скажи: а горы у нас есть?

– Есть, – выскочил Диоген, опередив Даньку, и Александр посмотрел на своего тезку с укоризной.

– Вы оба молодцы, – сказал он и перевел глаза на Ивана. – А овраги, лесные пустоши, пригодные для обработки, есть у нас?

Иван усмехнулся и махнул рукой – вопрос показался ему несерьезным. Но Диоген и тут не сплоховал. Он впервые в жизни чувствовал :ебя отличником.

– Все есть, все!

– Ты молодец, и я говорил тебе это. Но почему ты не дашь слова сказать другим? Ну так вот, друзья мои, машин нашей стране надо в десять… да что я говорю… в двадцать раз больше того, что мы имеем на сегодняшний день. А что это значит? Это значит, что машины, которые вы видите сейчас перед собой и многие из которых выйдут из строя от предельных нагрузок, всего лишь жалкая капля в океане техники, которая есть у нас. И которая будет. Так что не надо жалеть! Нужно радоваться, что здесь гробится столько техники! Что это значит? А это значит, что зато на полях машины будут крепкие, как боевые танки… Отец, я кончил. Как говорили древние: диксит – я сказал. Спасибо за внимание. Теперь я немножко отдохну, а ты им растолкуй, что такое техническая революция.

– Постой, мы разве еще не приехали? – спросил капитан, отрываясь от блокнота.

– Нет еще, – ответил Марк вместо Александра.

Капитан подозрительно глянул на Марка, но ничего не сказал и поставил в блокноте точку. Александра трудно было узнать: глаза его погасли, уши, нос и детские губы выражали усталость. Какое-то время он молчал, и все подумали, что с ним что-то случилось.

– Что с тобой? – спросил капитан.

– А, не спрашивай! Ты думаешь, наверно: какой трепач, расхвастался, как будто не работа у него, а сплошной праздник. А у меня, поверь, нелегкая жизнь. Иной раз бьешься над узлом месяцами, морочишь голову себе и другим. И вот после бессонных ночей, после встреч, совещаний и согласований я добиваюсь внедрения новинки. Ура! Все поздравляют, все довольны… А что дальше? А дальше вот что: случайно заглядываешь в немецкий или английский журнал – и волосы дыбом: караул! Оказывается, этот узел давно уже изобретен! Голова после этого кругом идет!

Машина вильнула и подпрыгнула. Очки у Александра упали, но он успел одной рукой схватиться за руль, а другой поймать очки на лету. Водворив все на свои места, он беспомощно и горько вздохнул.

Мальчики смотрели на Александра и жалели. Кого же все-таки он напоминал им? Где они его видели? У кого еще такие обиженные, чуть навыкате, глаза, такие беспомощные уши?

И вдруг Данька вспомнил. Он толкнул Диогена и посмотрел ему в глаза, и тот сразу вспомнил. Оба они посмотрели на Рубика, и Рубик тоже вспомнил. Тогда все они вместе посмотрели на Марка, но Марк не удивился. Тогда Данька, Диоген и Рубик уставились на Ивана, а Иван долго не мог понять, отчего на него так странно глядят. Но «пескари» так упорно смотрели на него, что наконец и он поднял глаза на Александра и тоже вспомнил.

Ведь Александр – тот самый лопоухий мальчишка на фотографии, которая висела в капитанской каюте. Те же глаза, чуть навыкате, те же беспомощные уши, те же толстые губы. Да, да, тот самый мальчишка, которого капитан подобрал когда-то на дорогах войны и усыновил. И вот он сейчас перед ними, будто сошел с фотографии, будто выгнали его оттуда за какую-то проказу, и он вздыхает, постаревший мальчик, и о чем-то грустит. О чем он грустит?

Глава 12 ЮБИЛЕЙНАЯ

У здания местной школы, куда подъехала «Волга», «пескари» замешкались. Над входом висел плакат:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ВЕСЁЛЫЕ ПЕСКАРИ!

Капитан прочитал приветствие раз, другой, потом посмотрел на Александра.

– Это как понимать?

– Отец, пожалуйста, не волнуйся!

– С чего ты взял, что я волнуюсь?

– Прошу тебя, будь молодцом!

– Надо держаться, капитан! – сказал Марк и стал вытаскивать из сумки киноаппарат, на который раньше никто не обратил внимания.

– Час от часу не легче, – вздохнул капитан, окончательно сбитый с толку.

«Пескари» вошли в школу и остановились в замешательстве. Вдоль стены, соблюдая равнение, замерла шеренга моряков. Впрочем, не совсем моряков – все были в бескозырках, но одеты по-разному. На фланге, встопорщив усы, стоял плечистый богатырь в щегольском светло-кофейном костюме, с серебристой боцманской дудкой на груди. Он сверкнул жгучими черными глазами в сторону капитана, прижал дудку к усам, издал нежный переливчатый звук, хлопнул каблуком лакированного штиблета и подмигнул стройному майору, которого «пескари» сразу же узнали, – это была Варвара Петровна.

Установилась тишина, такая тишина, что слышно было, как бежит электричество по проводам, булькает вода в водопроводе, чирикают воробьи за окном и раздаются другие мелкие звуки, которых люди обычно не слышат. И в этой тишине разнеслась громкая команда Варвары Петровны:

– Сми-и-и-и-ирно!

Четким шагом она подошла к капитану и вскинула руку к виску.

– Товарищ капитан! Сводная команда… ваших старых друзей, однополчан, воспитанников, учеников… ну, в общем, и так далее и тому подобное… для торжественной встречи готова!