Волшебные бутылки
Шрифт:
– Придётся починить, пробормотал он и осторожно стал снимать икону - молоток и гвозди лежали в передней. Как раз в эту минуту Пелагея Захаровна приоткрыла глаза и обомлела: Евстафий Великомученик, тридцать лет безропотно провисевший в своём углу, медленно сползал вниз но стене, пуская зайчиков золотым ореолом.
– Батюшки, святы!
– ахнула тетя Паша. Чего это он задумал? Не снится ли мне, старой, такое наваждение!
– Бабка кольнула себя спицей в коленку.
– Нет, на чувствительно! Снится, значит! Так. Так… - И старушка с живейшим интересом стала наблюдать, что будет дальше.
Тем временем
– Ты куда это, батюшка?
– но выдержала Пелагея Захаровна.
– Прогуляться!
– неожиданно для самого себяотпарировал Великомученик. Потом озорно добавил: - И кваску хлебного полить!
Тётя Паша укоризненно покачала головой:
– А пристало ли тебе, святой отец, кваском-то баловаться? Да и гулять-то тебе, почтенный, не подобает!
Евстафий, как видно, призадумался и на секунду замер, «у святых какие-то там заповеди есть… с трудом вспоминал Тимка.
– Чего бы такое позаковыристее загнуть? А заодно и полезное что-нибудь внушить бабусе?» И выпалил:
– Не забывайте, бабушка, что первая святая заповедь гласит: «солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья».
Старушка слегка опешила» а Великомученик сделал ещё несколько нерешительных шагов к двери.
Но тете Паше даже и во сне не хотелось расставаться со своей иконой.
– Ах, вот как!
– вспылила она.
– Я ли тебе свечки не ставила? Я ли тебе венчик «Новостью» не чистила?- Бабушка по- деловому начала загибать пальцы.- Всю неделю постилась! От шоколадного торта в гостях отказалась! На одних только кашах и ехала да чаи вприкуску гоняла!
– Укоризненно качая головой, бабка продолжала перечислять:- Даже ряженку свою любимую на завтрак не принимала…
«Ну и заливает», - подумал Тимка и вступил с тётей Пашей в душеспасительный разговор.
– Как же так, Пелагея Захаровна!- замогильным шёпотом произнесла икона.
– А мороженое кто позавчера на углу покупал?
Но тётю Пашу не так-то легко было сбить с панталыку.
– Не крохоборствуй, батюшка!
– сказала она.
– Мороженого там с гулькин нос было!
– Старушка чуть помедлила и с вызовом добавила: - Может, ты мне» святой отец, и сосиску в укор поставишь? Так не сетуй, батюшка.
– сосиска-то диетическая была!
Тимуру стало совсем весело.
«Тоже мне, верующая!
– подумал он.
– Туман только на себя напускает!» - И Евстафий Великомученик, укоризненно посмотрев на бабушку, заскользил дальше.
Но не тут-то было. Тетя Паша схватилась за икону обеими руками и рванула к себе.
«Ах, так - рассердился Тимка.
– Я ей этого худосочного свитого хочу подправить, а она «не - палки в колёса! Ей добра желают, а она… Вот, возьму, и заберу цветы обратно!»
Мальчишка потянулся за хризантемами.
И тут вдруг Пелагея Захаровна увидела, как в букет вцепились измазанные чернилами пальцы…
Это было совсем непонятно, но - чего не бывает во сне!- бабушка смекнула, что здесь замешана нечистая сила. А тут ещё перед самым носом мелькнул чёрный хлястик.
– Хвост!
– закричала тётя Паша и ринулась в бой. Схватив
«Советская старуха, а метёлкой дерётся!
– возмутился Тимка.
– И как это она так ловко в меня попадает?»
Мальчишке и в голову не приходило, что его рука, схватившая букет, «проявилась», - ведь сам-то он её не видел! Ловко увернувшись от метёлки, «чертёнок» бросил букет на стол: «Ладно, уж, оставлю ей цветы, пусть нюхает!»
– А. чтоб ты пропал!
– крикнула тётя Паша и вдруг застыла с поднятым веником в руке.
Ни пальцев, ни хвостика!… Ориентир был потерян.
Тем временем венчик святого Евстафия зацепился за красную нитку бабушкиного вязанья, и петли, одна за другой, стали стремительно распускаться.
Бабка и ахнуть не успела - полсвитера как не бывало! За что ж ты, батюшка, так озорничаешь над старой?
– возмутилась тётя Паша. Я с тебя тридцать лет каждую пылинку сдувала! А ты против меня пошёл!
– Пелагея Захаровна взяла в руки икону, открыла старомодный сундук, окованный железом, и сунула её туда.
– Полежи-ка тут до времени, поостынь! А я пойду к соседке сбегаю - поговорить надо!
Тётя Паша опрометью выскочила из комнаты. Ключ в замке дважды повернулся, и Тимка оказался в ловушке.
А В ЛАБОРАТОРИИ…
А в лаборатории продолжались наблюдения за моделью 187-бис. На этот раз условные изображения на экране расшифровывал в образах и цвете телевизор особого назначения.
Конструктор и его помощница, затаив дыхание, следили за тем, что происходит в квадрате 48120, иначе говоря, в комнате у тёти Паши. Ведь на экране впервые обозначились острые зубчатые линии, похожие на аритмическую электрокардиограмму, и послышались частые тревожные сигналы.
– Прелестно!
– воскликнул конструктор, - Видите, Любочка, как безукоризненно работает ограничитель на нашей модели? Какая высокая чувствительность на отрицательные поступки! А вы понимаете, почему у мальчишки рука стала видимой?
– Догадываюсь! Шапочке не понравилось, что мальчик забрал обратно подаренный букет, и она частично выключилась! И тогда вылезли наружу рука и хлястик от пиджака.
Учёный увеличил контрастность изображения, и лаборантка вдруг захлопала в ладоши.
– Вот умница! Положил букет на место - и шапка опять заработала в нужном режиме! Смотрите, и экран перестал бушевать.
– А помните, Любочка, как вы недоумевали, почему было решено снабдить шапку ограничителем?
– Помню… это было в первый день моей работы, - смутилась лаборантка.
– Теперь-то уж я понимаю! Как только человек надевает на себя «невидимку, ему начинает казаться, что он всё может, как в сказке. Он думает, что он уже маг и волшебник и ему всё дозволено… И вот тут-то, если человек забылся, переступил границы, вмешивается ограничитель, и владелец «невидимки» становится частично видимым.