Волшебный приборчик

– Что это? – машинально спросил я.

– Да так. Ерунда.

– А по тебе не скажешь, - решил я продемонстрировать собственную проницательность.
– Судя по твоему лицу, ты сегодня напаял, как минимум, на Нобелевку.

Валькины линзы сверкнули, как бенгальские огни. Он оценивающе посмотрел на меня, отложил штуковину в сторону и сказал:

– Ты не представляешь, насколько близки к истине твои слова.

Пока я думал, какое выражение придать своей физиономии, он взял обыкновенный спичечный коробок, вытряхнул из него содержимое, проделал сбоку небольшое отверстие и затолкал туда своё детище.

– Мне почему-то всегда казалось, что если кому-то я и расскажу о своём изобретении, то только тебе, - бросил он мне леща. – В тебе есть что-то такое...

– Располагающее к доверию? – попытался подсказать я, но не угадал.

– Да нет же! – отмахнулся Валька. – Я бы сказал, здоровое такое сумасшествие.

Кажется, это комплимент.

– Колись давай! – сдался я, и Валька с готовностью изложил мне суть дела, предварив лекцию теоретическим введением.

– Мысль человека, - нагло заявил он среди всего прочего, – это те же электромагнитные волны. Просто они слишком слабы, и уловить их может только тот, кто их производит. Но представь себе, если бы их можно было усилить!

– Телепатия какая-то! – отреагировал я.

– Если тебе так удобней понять, то ради Бога. Мой прибор выполняет сразу две функции: он ловит исходный сигнал и усиливает его.

– И? Другие начинают «слышать», что я думаю?

– Не совсем. Они «слышат», но принимают эти мысли за свои. Конечно, с учётом внутренней интерпретации.

– Ты ещё скажи: испорченности.

– Можно и так.

Его взгляд красноречиво предлагал мне высказываться на заданную тему. Прокрутив в голове пару-тройку возражений, я понял, что уже вращаюсь в заданном Валькой пространстве, и вне зависимости от того, что сейчас скажу, проиграл.

И тут я взорвался.

– Блин! Валька! Зачем тебе прибор? Ты и так можешь запудрить мозги, кому угодно!

– Не веришь, - с сожалением произнёс изобретатель.

Нет, у него не получится меня провести. Пусть даёт мотивированный ответ по существу. И я набросился на него всерьёз:

– Откуда ты знаешь, на какой частоте работает мой мозг? Откуда тебе известно, что ты усиливаешь именно мои мысли, а не магнитные бури, пришедшие из космоса? Почему ты вообще решил, что этот твой прибор хоть что-то делает, кроме пустого пожирания электричества? А?

Но Валька был абсолютно спокоен.

– Помнишь, я рассказывал о своём отце? – спросил он.

– Ну?

– Теме устройства человеческого мозга посвящена его кандидатская диссертация. Впрочем, и докторская тоже.

– А ты-то здесь причём?

– Родители всегда хотят, чтобы их дети продолжали дела, начатые ими. Я всю эту муть про серое вещество раньше азбуки знал. Просто он — медик, причём, теоретизирующий, а я — электронщик.

Надо же! У него на всё есть правдоподобный ответ.

– Собственно, из-за чего мы спорим? – продолжил Валька. – Прибор — перед тобой. Давай его испытаем. И все сомнения отпадут сами собой.

– Как? – спросил я, хотя уже всё было понятно.

– Да очень просто, - пояснил он.
– Я тут подумаю о чём-нибудь, прибор усилит, а ты услышишь. – Он взял коробок в руки.
– Вот видишь — я сделал сбоку отверстие. Это для сенсора. К нему нужно палец прижать, чтобы контакт с источником излучения произошёл. Вот рычаг, который питание включает. А вот здесь антенна стоит. Направлю её на тебя — и готово. Ты можешь не сомневаться: ничего предосудительного и противозаконного я не совершу. Ну, книгу, там, с места на место переложить или стакан с водой принести.

Гад! Как по нотам разыграл меня! Как в шахматы! Ведь что это получается: если я откажусь, то так никогда и не узнаю, врал он или нет. А если соглашусь...

Тут мне показалось, что я нащупал верную стратегию.

– А ты уверен, - задиристо сказал я, - что твой прибор безопасен для здоровья? Может, он на мозги пагубно влияет? Ты бы хоть на крысах его сначала испытал, а то сразу другу предлагаешь.

– И что я крысе скажу?

– Тапочки принести. Слушай!
– меня вдруг осенило и сразу же понесло.
– Это же может получиться новый метод дрессировки!

– У животных всё устроено по-другому, - грустно сказал Валька.
– Ладно. Замяли.

Он взял коробок, положил его к себе в тумбочку и наигранно улыбнулся.

– Обычный путь простого русского Кулибина — недоверие друзей и происки врагов.

Разговор, зашедший в тупик, мы за ненадобностью закрыли и перешли к более прозаическим вещам.

***

Общага бурлила. По коридорам сновала молодёжь с горячими кастрюлями, из комнат доносилась музыка, поспешно сервировались столы. Попадались неопытные первокурсники, уже принявшие ударную дозу и теперь вряд ли способные дотянуть до полуночи. Парочка дежурных преподавателей, назначенных деканатом, отстранённо наблюдала за всеми этими приготовлениями, не в силах хоть как-то повлиять на известный заранее итог.

Меня командировали на кухню с тазиком почищенной картошки и полиэтиленовым пакетом сала под мышкой, чтобы превратить их во что-нибудь съедобное при помощи огня и поварского мастерства. Отвоевав себе конфорку, я поставил на неё сковороду, а сам принялся шинковать сало.

И в это время на кухню зашла ОНА.

Моя смерть, наступившая вслед за этим, была молниеносной и неотвратимой. Словно я внезапно разучился дышать. Словно из меня выдернули позвоночник. Из приятных ощущений запомнилось одно: сладкая истома в груди, похожая, вероятно, на ту, которую чувствует праведник перед вознесением на небо.

– Горит, - сказала она, кивая на дымящиеся шкварки, и мне вдруг стало ужасно стыдно.

«Вдруг она не ест свинину!» - панически пронеслось в голове.

Одним быстрым движением я похоронил сало под грудой картофельной соломки и встал по стойке смирно.

Скорее всего, с такой реакцией на своё присутствие она сталкивалась впервые. Смущённо косясь в мою сторону, она сделала несколько безуспешных попыток зажечь фитиль, пока я не сообразил, что мне представился шанс проявить себя с лучшей стороны. Без всяких предисловий я грубо оттолкнул её от плиты и совершил это маленькое чудо, опалив себе шерсть на пальцах и бровях.

– Спасибо, - одними губами произнесла она.

Видимо, ожидая ещё каких-либо подвигов с моей стороны, она выдержала небольшую паузу, после чего обратилась к своим хлопотам. Я же занялся изучением аромата её духов. Перейти к следующему этапу наших отношений мне мешала врожденная скромность, и к тому же мозг категорически отказывался генерировать речь.

Ни названия, ни внешнего вида её блюда в моей памяти не сохранилось. Помню только, что его приготовление заняло меньше времени, чем у меня. В последний раз напомнив, что пора помешать картошку, она собрала свои принадлежности и удалилась. Пришлось выглянуть в коридор, чтобы проследить, в какую комнату она зайдёт.