Волшебный витраж

Рольф с довольным видом лизнул Эйдана в лицо.

– К сожалению, это еще не все, – произнес Эндрю.

Эйдан поднял голову – и увидел еще двадцать фигур в серых шапках, которые выросли на опушке через равные промежутки. Они все были совершенно одинаковые – и все, пусть и очень смутно, напомнили Эйдану Шона. И едва он их увидел, как они двинулись в поле.

Эндрю пришел в ярость. Это было его поле, его лес, его владения, его область попечения. Неслыханная наглость – травить его собаками-оборотнями на его же территории! Он же только что обошел всю границу пешком, и теперь это его законные владения, разве не так?!

Его законные владения. Эндрю вдруг осенило, что теперь он может призвать себе на помощь всю силу своей области попечения, даже ту, которая на самом деле исходит от мистера Брауна, ведь он обошел и усадьбу тоже. Он глубоко вздохнул – и впитал с этим вдохом всю мощь Мелстона. И словно бы стал выше и шире Гройля. Распростер руки и выбросил их вперед, то ли сгребая пространство, то ли отпихивая его от себя. От собственной силы у него оглушительно загудело в ушах.

– Вон отсюда! – прогремел Эндрю, перекрывая гул. – Убирайтесь немедленно!!!

И он откатил все это далеко за лес – и фигуры в серых шапках, и кольца колючей проволоки, – и толкал все дальше и дальше. Он ощутил, как заграждение из колючей проволоки вокруг стен усадьбы плавится и тает. Но не целиком. Осталась одна проволока с редкими колючками, и все Охранники остановились, стоило им очутиться за разрушенной оградой. Судя по всему, оттолкнуть их дальше Эндрю был не в силах, хотя деревья уже трещали и гнулись под натиском волшебства. Листья летели с них, будто осенью, а птицы взмыли в небо галдящей стаей. Но больше ничего не случилось. Очевидно, мистер Браун тоже как-то укрепил свою границу у стен усадьбы. Тогда Эндрю сделал так, чтобы никто не мог переступить границу, – для этого он трижды топнул, как Стейси, когда прогоняла Титанию.

– И не сметь носа оттуда высовывать! – заорал он, когда волшебная буря немного унялась.

А Эйдан сказал:

– Ух ты!

Вдали послышались крики. К изумлению Эндрю, это был мистер Сток: он бежал через овечье пастбище с лопатой наперевес.

– Подсобить? – спросил он, когда подбежал поближе.

– Нет, спасибо. Думаю, на данный момент я все уладил, – ответил Эндрю.

Ему было не по себе. Он в жизни не делал ничего даже отдаленно похожего, хотя бывало всякое.

Мистер Сток вгляделся в качающиеся деревья. И кивнул.

– Опять хотел оттяпать нашей земли, да? – спросил он. – Старый мистер Брендон меня предупреждал. Сдается мне, надо их проучить. Ничего, соображу что-нибудь после фестиваля. А теперь давайте-ка закрепим то, что вы сделали. – Он прошагал к самой опушке и вогнал лопату в землю, поставив ее торчком. – Железо, – сказал он. – На день-другой оно их задержит.

Они пошли обратно в Мелстон-Хаус. Там Эндрю, внезапно ослабев, опустился на стул в кухне, пока Стейси заклеивала Эйдану мозоли пластырем.

– Ну, знаешь, Эйдан, зря ты сразу не сказал, что ботинки тебе трут, – говорила она. – Твои мозоли впору занести в Книгу рекордов Гиннесса. В жизни таких здоровенных не видела.

Эйдан был с ней согласен. Он чувствовал себя важной персоной, и ему было приятно, что вокруг него так хлопочут, – и очень нравилось смотреть, как Стейси наклоняется над его ногами, и вдыхать свежий аромат ее сверкающих белокурых волос, смешанный с запахом лекарств, и еще нравилось, что Стейси то и дело поднимает голову и смотрит на него и улыбается. Рольф ревниво урчал. Он лежал, выбрав себе именно то место, где о него постоянно спотыкались, весь напряженный после схватки, и ждал, когда же Эйдан обратит на него внимание.

Миссис Сток в это время собиралась уходить и фыркала, косясь на них. Эндрю она еще не простила.

– С такими мозолями, Эйдан, ты и до фестиваля-то не доковыляешь, – сообщила она с порога. – Запеканка из цветной капусты в духовке, профессор. А может, фестиваль вообще отменится, – добавила она, глянув в небо. – По-моему, будет страшная гроза. Ну, ничего, зато и дурацкие фокусы-покусы Трикси тоже отменятся. Что ни делается, все к лучшему. – И она сердито затворила за собой дверь.

– Прямо не терпится посмотреть, что затеяла Трикси, – сказал Эйдан. – Только бы не было дождя.

– А ведь и правда, похоже, будет гроза, – проговорила Стейси.

Да, все предвещало грозу, хотя небо было ясное. Эндрю понимал: это он виноват, точнее, волшебная буря, которую он разбудил. Все кругом словно подернулось прозрачной дымкой тревоги да так и осталось на весь вечер. И на ночь – когда Таркин уже давно увез Стейси домой, а Эйдан отправился спать и когда Эндрю выпустил Рольфа, чтобы тот побегал по лужайке и без всякого энтузиазма оросил чертополох. «Жаль, дед не научил меня останавливать волшебные бури», – думал Эндрю, глядя, как Рольф хромает наверх, в постель к Эйдану. Впрочем, наверное, старику Джослину и не приходилось с таким сталкиваться. Эндрю запер входную дверь и пошел в кухню проверить, заперта ли задняя.

В цветное стекло лились косые лунные лучи, отбрасывая на пол мутные цветные квадраты – мутно-лиловый, светло-светло-зеленый, еле заметный мазок красного. Эндрю посмотрел на сам витраж – и невольно подскочил от изумления, больше похожего на ужас. Лица проступали там яснее ясного, узнать их можно было без всякого труда. Волшебство, хлынувшее в дом вместе с лунным светом, притянуло Эндрю поближе, и он шагнул к витражу и посмотрел в стекла.

Волшебство ринулось ему в лицо – леденящее, но не холодное.

Эндрю чувствовал его, ощущал, как оно стекается к нему из дальних далей, и понимал, что это вековечная сила вроде всемирного тяготения, древнее самой Земли. В детстве Эндрю всегда было интересно, почему дед называет волшебство «пятой силой», а потом сетует на болванов-ученых, до сих пор не удосужившихся ее заметить. Эндрю прямо чувствовал, что дед рядом, вот здесь, в кухне, у него за спиной, сердится и требует, чтобы Эндрю наконец все понял. И Эндрю все понял. Это было как в тот непостижимый миг, когда он вдруг понял все об Истории, – его представление о мире скачком перевернулось, и вот Эндрю уже знает, что волшебство – одна из мощнейших сил во Вселенной, стоявшая у ее истоков вместе со всемирным тяготением и с той силой, которая скрепляет атомы, не слабее всех остальных, а может, и сильнее. Да, точно сильнее. Ведь волшебство, если нужно, рассыпает атомы, перестраивает их и скрепляет вновь – например, когда Рольф превращается из пса в ребенка. Это мощная сила, и обращаться с ней надо крайне осторожно.

И вот теперь, когда Эндрю все понял, он чувствовал, как волшебство стекается к нему, стремится в Мелстон с расстояния в сотни световых лет. Оно здесь накапливалось. Кто-то когда-то поставил два волшебных витража, два набора заколдованных стекол, один – в кухне, другой – в крыше сарайчика, и теперь они, словно полюса в исполинском магните, стягивают магию в область попечения. Главной задачей Брендонов было оберегать витражи. Их надо было применять на благо всей Земли. И едва Эндрю это понял, как почувствовал, что по меньшей мере половина силы утекает в усадьбу, где обитает мистер Браун и паразитирует на его области попечения, словно слизень на салате.