Волшебство любви

«Любимый. Мой». Слова эти сдавили ей горло, и ей пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы изобразить улыбку, пока она лихорадочно подыскивала пристойный ответ.

— «Эдвард», думаю, меня вполне устроило бы.

Он улыбнулся многозначительно, словно знал причину ее заминки.

— Для начала неплохо.

Дверь в ложу открылась, и Франческа неохотно оторвала от Эдварда взгляд. Что с ней такое? Вначале она металась в поисках ответа на вопрос, почему он устроил ей сюрприз своим неожиданным появлением в театре, а потом позволила себя соблазнить одним лишь легким прикосновением. Она бросила взгляд через плечо, ожидая увидеть Салли и мистера Ладлоу и не зная, то ли радоваться тому, что своим появлением они уберегли ее от самой себя, или злиться из-за того, что они им помешали.

Это был Олконбери. Он держал в каждой руке по бокалу шампанского, и вид у него был самый решительный, ощущение уединенности, которое дарила ложа, мигом улетучилось. К ней вдруг пришло осознание того, что то, что воспринималось ею как нечто очень интимное, касающееся лишь ее и Эдварда, на самом деле происходило на глазах у сотен людей, заполнивших театр. Абсолютное большинство скорее всего даже не заметило, что происходило в ложе под номером двадцать шесть, во втором яду, но кое-кто мог заметить. И заметил. И теперь он был здесь — вооружен и готов к бою.

Эдвард убрал руку со спинки ее кресла и встал. Олконбери видел этот жест, и глаза его смотрели на нее с мрачной угрюмостью, хотя он и растянул губы в улыбке.

— Добрый вечер, Франческа, дорогая. Так жалею, что опоздал. — Он шагнул вперед, протянул ей один из бокалов и нагнулся, чтобы поцеловать в щеку.

На тот краткий миг, пока Эдвард не мог видеть ее лица, она раздраженно шепнула Олконбери:

— Прекратите!

Он лишь поднес бокал к губам и выпил половину перед тем, как повернуться к Эдварду.

— Как поживаете, сэр? Генри Олконбери к вашим услугам. — Он добавил легкий поклон.

— Лорд Эдвард, позвольте представить моего друга, барона Олконбери, — вмешалась Франческа, сделав легкое ударение на слове «друг», и поднялась из кресла.

Господи, что делать? Лицо Эдварда было непроницаемым, как маска. Возможно, ситуация его позабавила, возможно — раздосадовала, а может, он испытывал нечто совсем иное. Олконбери, насколько она могла судить, выпил, что означало, что он мог сказать все, что угодно, Фанческа поставила бокал, который он передал ей, на подлокотник кресла. Она была слишком раздосадована его поступком, чтобы пить шампанское.

— Олконбери, позвольте представить вас лорду Эдварду де Лейси.

— Рад знакомству, сэр, — сказал Эдвард и тоже небрежно поклонился.

— А, тот самый достопамятный де Лейси. — Олконбери ухмылялся. Он сделал еще один большой глоток шампанского. — Я видел вашего брата Грешема в клубе «Уайте» в прошлом месяце. Он проиграл двести гиней. А потом напоил всех, кто там был. Славный парень!

— Да, — сказал Эдвард, как ни в чем не бывало. — Это было бы в духе Грешема.

Франческа сделала глубокий вдох.

— Вам нравится представление, Олконбери? Помнится, вы заявляли, что никогда больше не станете смотреть эту пьесу.

— Матушка пожелала ее посмотреть. — Он пожал плечами и изобразил простодушную улыбку, от которой могло растаять не одно дамское сердце. — Вы знаете, что я стараюсь угодить матушке. Семья — это так важно. Однако… — Он понизил голос и окинул ее жарким взглядом. — Я должен признаться, что счастье вас лицезреть — единственное, что удержало, меня от того, чтобы с воем не броситься прочь из театра. Если я должен страдать, наблюдая в очередной раз это гамлетовское безумие, то по крайней мере это восполняется удовольствием любоваться вами.

Франческа поневоле рассмеялась. Он шел напролом, и это ее даже отчасти забавляло.

— Не уверена, что вы мне польстили. Но все равно благодарю за любезность. Спасибо, что нашли время пообщаться. — Дверь открылась, вернулись остальные зрители и стали рассаживаться на свои места в первом ряду. — Возможно, на этот раз пьеса произведет на вас лучшее впечатление, — добавила она, всем своим видом показывая Олконбери, что ему пора уходить.

Олконбери состроил брезгливую гримасу. Он явно переигрывал.

— Сомневаюсь. Разве что призрак бедного Йорика вернется, чтобы перерезать остальных членов труппы.

— Маловероятно, — сказала она.

Олконбери рассмеялся:

— Тогда, пожалуй, мне стоит готовиться к худшему, тем более что вы лишили меня последней надежды получить удовольствие от сегодняшнего вечера. — Он взял ее руку и поднес к губам. — До завтра? — спросил он с ласковой улыбкой.

— Думаю, нет, — ответила она, пытаясь высвободить руку. — Осмелюсь предположить, что завтра вы будете мучиться от нещадной головной боли.

— Я приду к вам за лекарством. — Он не желал ее отпускать.

— Всего хорошего, Олконбери, — решительно заявила Франческа. Она сделала еще один рывок рукой, и он ее отпустил, но, по-видимому, рывок был слишком сильный, потому что она почувствовала, как локоть ее что-то задел.

Раздался звон стекла. — О Боже! — со вздохом констатировала Франческа. — Кажется, это было шампанское.

Она приподняла юбки и посмотрела на лужицу под ногами.

— О, позвольте мне… — Олконбери бросился поднимать бокал.

— Я принесу еще, — сказал Эдвард. — Простите, леди Гордон. Олконбери. — И он ушел, выскользнув за дверь еще до того, как Франческа успела ему сказать, что не хочет вина.

Но она могла воспользоваться его отсутствием.

— Прекратите ломать комедию, — сказала она Олконбери, который с помощью своего носового платка пытался удалить пролитое шампанское с подола ее платья. — Генри! — прикрикнула на него Франческа. Олконбери трудился, не поднимая головы. — Пожалуйста!

Он выпрямился. Он стоял к ней вплотную. Гораздо ближе, чем позволяли приличия.

— Франческа, не думаю, что вы понимаете, что делаете, — сказал он без намека на прежнее шутовство. — Погодите, и вы увидите, чем эта «работа на публику» обернется для вас завтра.

Франческа стиснула зубы. Возможно, он и прав. Возможно, не прислушавшись к его совету, она обрекла себя на горькие сожаления. Но все это будет потом. А сейчас она могла думать лишь, о том, как неприятно, когда тебя унижают, и как ее злит то, что он не желает ее слушать.

— Уходите, Олконбери.

На лицо его легла тень.