Волшебство на грани или снежное путешествие

– Что? Карси? – я даже подскочил на месте от неожиданности и стал озираться вокруг, надеясь увидеть её, но тщетны были эти попытки.

– Теперь, она здесь. – Улыбнулся Прохор Мылченко, улыбаясь моей матери, которая накладывала братику очередную порцию салата.

«Тише, - призвала Карсилина, довольно спокойным тоном, - ты можешь обращаться ко мне мысленно, не обязательно так громко кричать». «Хорошо, - согласился я, - почему ты не можешь быть видимой, как в прошлый раз?». «Потому, что наша битва в овраге тебе приснилась, и там я могла принять хоть какое-то очертание, - пояснила Карси, теперь её тон был раздраженным, она тоже хотела выбраться отсюда, - моё сознание у тебя в голове, забыл?». Конечно, я помнил! Хорошо, всё-таки, что она дала о себе знать, что, хоть и так, но мы можем общаться. Наверное, у меня на лице всплыла дурацкая улыбка, потому что мама потормошила меня за плечо:

– О чем задумался? – спросила она требовательно.

– Да так, - отмахнулся я, в то время как Карси продолжала свою речь: «Это всё – реальность, понимаешь! Альтернативная реальность! – её пугала эта догадка, но поделать с этим Карси ничего не могла, - Твои родители, твой брат, они настоящие. А я мертва на протяжении многих лет! Мне здесь не нравится». Интересно, почему она думает, что это всё реально? Такой бред не может происходить на самом деле…. «Тем не менее, это так! В твоих снах ты можешь меня видеть – в настоящем - нет, – прервала Карси мои мысли. – Хочешь ты этого или нет, но мы здесь застряли».

Услышав это, я побледнел, стало трудно дышать, но смог взять себя в руки и выровнять дыхание. Родители с беспокойством посмотрели в мою сторону, я одарил их натянутой улыбкой, и поднявшись со стула, собрался выйти из этой душной комнаты, в которой царила напряженная обстановка, она не могла развеяться даже с учетом праздника.

Но тут в комнату вошла Сулитерия, которая несла на подносе белый заварочный чайник. Внешность у девушки была непривычная. Длинные черные косы, пышная чёлка, платье служанки, больше смахивающее на монашеское, подол скрывал простенькие серые туфельки, практически без каблука. Никакого пирсинга на её лице и в помине не было.

От неожиданности я даже сказал:

– Ты что здесь делаешь?

Словно Сулитерия вдруг станет такой, к какой я привык, одумается, и тоже захочет сбежать из этой реальности. Но она, конечно же, не собиралась этого делать. С покорностью служанки, колдунья склонилась передо мной в кротком поклоне, прошептав испуганное:

– Прошу прощения, господин.

И зажмурилась, словно я собирался её ударить.

Я даже рта раскрыть не успел, чтобы попросить её не принижаться, мой отец спросил, нисколько не смущаясь такому её поведению:

– Тебе не нравится эта служанка? Можем позвать другую, – предложил он.

Не всё ли равно, кто поставит чайник на стол? И вообще, что значит этот вопрос?

– Что пришла? – зло сказала моя мама, обращаясь к Сулитерии. – Тебя, мерзавка, не учили, входить, по нашему приказу, а не когда вздумается?

– Простите, - еле слышно промямлила Трегторф.

– Хочешь быть отправленной за Стену? – угрожающе поинтересовалась Фолия, в то время как я понимал, что всё меньше и меньше испытываю к ней уважение в этой параллельной реальности. Это была не та мама, которую я помнил.

Служанка уткнулась взглядом в пол, и испуганно покачала головой. Она боялась моих родителей, те, похоже, относились к ней не очень хорошо. Тогда, почему девушка на них работает?

Врожденное чувство справедливости не дало мне промолчать, желая вступиться за Сулитерию:

– Почему вы так с ней обращаетесь! Она тоже человек, и заслуживает надлежащего отношения.

Сулитерия, все еще стоя в подносом в дверях, перекинула на меня свой испуганный взгляд. Ей, наверное, и присниться не могло, что могу за неё заступиться. Мать же побагровела, понимая, что ситуация выходит из-под её понимания и контроля:

– Она – мусор, сброд, который не стоит и монетки. – Уверенно заявила эта женщина, отпивая красного вина из бокала.

– А чем вы лучше? – возразил я, чувствуя, что сознание Карсилины, которое находилось в моей голове, тоже возмущается тем, как они относятся к Сулитерии. – Вы хоть знаете её имя?

– Честно, не помню. Разве это принципиально? – развел руками Прохор Мылченко, в то время как Фолия беззвучно хлопала губами, словно рыба, не зная, что сказать и очень рассердившись.

– Да, - я посмотрел на него, как на микроба. – Её зовут Сулитерия, и она тоже личность! Унижать кого-то, это низко, пусть даже, этот человек работает уборщицей!

Сулитерия, боясь собственного возникшего отношения благодарности, восхищенно глядя на меня, понесла чайник к столу. Но тут произошло непредвиденное, она споткнулась, и поднос, вместе с чайником и налитой в него заваркой, полетели на дорогущий ковёр.

Моя мать тут же что-то закричала, совсем неприятное, обещая, что не даст Сулитерии спокойной жизни. Отец равнодушно созерцал эту картину, а мой брат, которого вроде звали Ромой, невозмутимо допивал лимонад.

– Я сейчас всё уберу! – вскрикнула Трегторф, садясь на корточки и подбирая кусочки распавшегося на три большие части чайничка. Её колени дрожали.

Почему она не пользуется магией? Ведь это было бы разумней. Колдуны тоже умеют делать вещь целой и убирать несмываемые пятна. На руках Сулитерии я заметил металлические браслеты, похожие на обручи. Каждый из этих браслетов открывался маленьким ключиком. Не сказал бы, что данная бижутерия могла бы служить украшением. Браслеты явно сдавливали руки колдуньи.

– Я помогу, – предложил я, собираясь сделать чайничек целым с помощью чар, но Сулитерия покачала головой, мол, сама.

Она забрала осколки чайника, положив их на поднос, и стремительно, словно метеор, скрылась за дверью.

– Нечего перед колдунами принижаться! – сердито буркнула мне мать. – Они не заслуживают к себе хорошего отношения.

– Да идите вы… - но я не сказал, куда именно, выбежав из комнаты и хлопнув дверью.