Волшебство на грани или снежное путешествие

И она остановилась, не понимая, почему я вдруг застыл перед мемориальной стеной, которую ор-ганизовало руководство факультета после смерти Карсилины Фротгерт. Фотография с уголком, вы-деленным прилепленной темной лентой, висящая на стене, а под ней стол, накрытый красной бархатной материей и заставленный свечами, обложенными цветами, каждый день свежими.

Раньше, когда я проходил мимо этого мемориала, то старался не смотреть на него, ведь это служило напоминанием о смерти Карсилины, которое глубоко вонзалось иглой в сердце и терзало душу. Я и так, без подобных напоминаний, очень мучился из-за гибели принцессы, но пытался держать себя в руках, надевая маску безразличия. Но на этой фотографии Карсилина была слишком живой, когда я на неё смотрел, то не мог сдерживать слёз. Мне приходилось сбегать с занятий и сидеть где-нибудь в одиночестве, чтобы никто не видел, стараясь более-менее успокоиться. Самое дурацкое – проходя мимо, мне хотелось посмотреть в ту сторону, ведь тогда я снова увижу принцессу – хотя бы на фотографии, а не только в своих воспоминаниях.

А сейчас - это неправильно! Карси жива, а ей тут мемориал стоит. Пора его убрать.

– Семён, ты идешь? – поторопила меня Раиса Демонс.

Но я, не ответив, приблизился к фотографии и оторвал с нижнего уголка чёрную ленту.

– Эй, ты что делаешь? – одернула меня Раиса. К счастью, те, кто были в холле, не заметили, что я сделал.

– Поможешь? – улыбнулся я, комкая ленту.

– Дурак что ли! – она выхватила у меня её из рук, но присобачить этот кусок ткани обратно уже было невозможно.

Раиса действительно думала, что я выжил из ума, со всеми этими переживаниями, но она ведь даже не догадывалась о том, что Карси Фротгерт вернулась.

– Так лучше, - я дотронулся до фотографии, Карси, изображенная на ней, улыбалась, держа в руках букет белых лилий.

Раиса уткнула свои руки в бок и, сердито попыталась воззвать меня к совести, пригрозив университетским уставом, и просто сказала:

– Прекрати, ты нарываешься на неприятности!

– Да нет, - отмахнулся я, принимаясь тушить зажженные свечи.

– Хватит! – и она больно вцепилась мне в локоть. Её патриотические чувства взяли верх.

Студенты, что толпились в холле, с интересом нас обступили. Кто-то выкрикнул: «Этот парень явно сошел с ума», а со спины, чтобы помочь Раисе усмирить моё «буйство», подступил широкий пятикурсник Физ-Мага и в три счета заломил мне руку за спину.

– Так его!

– Бей его!

– Ты чего вандализмом занимаешься? – насупившись, бурчал пятикурсник, не отпуская моей руки. – Что-то имеешь против нашей королевской Династии? Иностранец? Не уважаешь страну, в которой учишься!..

Поморщившись и согнувшись пополам, я пытался сказать, что это вовсе никакой не вандализм:

– Ребята, вы неправильно меня поняли.

– А что, по-твоему, ты сейчас делаешь? – насупилась Раиса, которая даже не пыталась помочь мне выбраться из хватки этого парня. Он наверняка ходит в тренажерный зал и качает себе мышцы.

– Убираю мемориал.

– Вандал! – пятикурсник, казалось, еще чуть-чуть, и точно мне руку сломает. – Этот мемориал показывает почтение листонского народа погибшей принцессе Карсилине Фротгерт. Нельзя самовольно взять и…

– Я знаю, что он собой представляет, - я тоже начал терять терпение. – Карсилина Фротгерт жива, так что мемориалы ей ни к чему!

В толпе послышались перешептывания, а пятикурсник перестал выкручивать мне руку и позволил выпрямиться, глядя на меня, как на больного:

– А, ты один из тех фанатов, что пытались как-то украсть её фотографию! – ошибочно предположил он. – Выдаешь желаемое за действительное.

– Она, правда, жива, и я не фанат, - начал отрицать я, что еще больше убеждало народ в моей неадекватности.

– Мы, к сожалению, учимся вместе, а Карсилина Фротгерт была его девушкой, - стыдясь, пояснила Раиса Демонс, с кривой улыбкой. Она хотела молчать до победного, но не смогла, понимая, какая глупая складывалась ситуация, и каким дураком я себя выставляю.

– Не «была», а есть, – тут же вставил я.

Толпа сразу же наполнилась сочувствием, а пятикурсник перестал держать меня, и, посмотрев с жалостью, хлопнул, в знак солидарности, по плечу так, что я покачнулся:

– Прости, парень.

Сейчас он был даже готов подружиться со мной, и вообще создавал ощущение открытого и добродушного человека, который вовсе не пытался сломать мне руку пару минут назад:

– Не знал принцессу лично, но мне её действительно жаль.

Я смотрел на него, скрестив руки, приняв самый закрытый для общения вид. Но его, это, похоже, не отталкивало. Рая Демонс стояла и супилась, боясь опоздать на пару, но ей хотелось сделать мне выговор, поэтому она держалась и не бежала в кабинет на всех парах. Толпа заинтересованных личностей разочарованно расползалась, никого ведь не побили, к величайшему разочарованию многих, а драма, в отличие от драки, для них уже не так интересна.

– Будем знакомы, меня зовут Эйвар Солл, - и он протянул мне руку, думая, что я её пожму.

Я молчал и сверлил его недовольным взглядом. Он мне чуть конечность не выкрутил, а сейчас уже готов брататься! Не лицемер ли?

– Мой отец – хороший психоаналитик, могу поговорить с ним, насчет тебя, - сообщил он, не на секунду не сомневаясь в моей расшатанной психике. – Он поможет справиться.

Так и стоял, дурак, с протянутой рукой. Ну, точно, лицемер!

– У меня всё хорошо, - ответил я. Вообще, неприятно, когда намекают на то, что ты психически нездоров, особенно такие незнакомцы, как этот Эйвар Солл. Еще и в душу пытаются залезть, ботинок не снимая и не вытирая ноги о коврик.