Волшебство не вызывает привыкания

А вот все остальные мои соучастники устранения дерева-людоеда оказались в деле. Хотя Павел категорически не хотел покидать сестру, которая сама оказалась на волоске от того, чтобы пополнить список пропавших. Выяснилось, что сердобольная девчонка иногда бегала по ночам к пациентам, когда брат особенно крепко спал. А ведь у него, по сути, больше никого больше не осталось – родители попали под волну монстров одними из первых, а любимая девушка была похоронена в пяти минутах ходьбы от лагеря, на импровизированном кладбище.

Видимо, поэтому небеса решили сжалиться над бедным парнем – его всю ночь мучили кошмары, наверняка навеянные нашими вчерашними пострелушками, и он смог перехватить Ромашку, когда та только открыла дверь машины. Поутру парень явно не единожды облился холодным потом, представляя, что было бы, проспи он её уход, и теперь собирался провести с ней очень серьёзную воспитательную работу. Но Сергей Петрович был непреклонен.

Сам лидер словно бы постарел лет на десять за одну ночь. Особенно, когда выяснилось, что неведомой лихорадкой заболело ещё двое, включая того самого бородача, с пивным пузом, который пытался меня обобрать в лучших традициях лесных братьев. Я так и не вспомнил, как его звали, а теперь его статус также представлял собой мешанину символов, будто взбитых миксером.

ЋЎа йс­­л© ў ўга¤ « Є

Мужик вяло реагировал на внешние раздражители и мог запросто использоваться в качестве домашнего обогревателя. В себя он за первую половину дня пришёл лишь раз, успев лишь напиться воды и пожаловаться на плохое самочувствие, после чего опять забылся. Только эта загадочная вспышка заболевания спасла меня от форменной головомойки, устроенной местным Айболитом с замашками инквизитора.

Оказывается, вместо того, чтобы отправить меня с остальными, он решил провести политбеседу и заодно вытряхнуть из меня по максимуму разведданных. Но не срослось – сначала в избу притащили моложавую тётку, которая никак не хотела просыпаться, а затем и моего старого знакомого мародёра.

Меня с осмотра больных вежливо попросили удалиться нахрен, но я всё равно успел рассмотреть на обнажённой лодыжке женщины странную полукруглую отметину, похожую на застарелую ранку. Будто та несколько раз укололась обо что-то острое. И даже сухая тёмная корочка, вроде бы указывающая, что повреждение было нанесено давненько, не смогла погасить в моей душе нарастающее беспокойство.

Что-то нехорошее надвигалось, и я пока не мог сообразить до конца, что именно. Для этого мне кровь из носу нужен был помощник.

Когда я осторожно расспрашивал людей в поисках толкового специалиста, поймал себя на интересной мысли – а ведь мне сейчас ничего не мешает просто взять и уйти. Оставить за спиной этих большей частью незнакомых людей, упрямо цепляющихся за старые порядки. Пока не стало слишком поздно. Ведь, скорее всего, достучаться до них не получится, а если слишком упорствовать, можно легко стать врагом народа. Со всеми вытекающими.

Я для них сейчас вроде дьявола-искусителя, предлагающего продать бессмертную душу в обмен на мелкие чудеса. Доказать, что мой интерес здесь чисто условный, будет очень тяжело.

Да, уйти могу, наплевав на решение монетки, но отчего-то не хочу. За неполные сутки прикипел как-то к людям, пусть они и конченые ортодоксы. Даже меньше сам с собой стал разговаривать. А как представлю, что монстры будут гоняться по здешним полянам за детьми и женщинами, колотить от ярости начинает. Кем я буду после этого, если оставлю их здесь?

Хотя противный голосок в голове так и тянул дать отсюда дёру...

Нет, выживать сообща гораздо легче, чем в одну каску. Я совсем не терминатор, даже после прокачки. Скорее – наоборот. Хожу, от ветра шатаюсь. А ведь даже простенький рейд к плотоядной деревяшке показал, что неприятная неожиданность может поджидать под любым кустом, только сунься. Но где один проглядит опасность, другой может заметить и среагировать. Взводом всегда проще воевать.

И самый убойный аргумент – если вокруг не будет никого в живых, то кто тогда оценит мои божественные шутки?! Вот то-то же.

Выдохнув, я уверенно подошёл к мирно читающей женщине и постарался улыбнуться как можно обаятельней:

– Здравствуйте, Мария Илларионовна! Вам не говорили, что ваше имя-отчество – это просто мечта логопеда?

– Много раз, – спокойно ответила она, откладывая маленькую книжицу. – Присаживайтесь, Тимофей.

– Вы-таки читаете запретные надписи? – по-еврейски удивлся я.

– Нет, просто слава бежит впереди вас.

Рядом с палаткой стояло несколько пластиковых складных табуретов, застеленных отрезами ткани. Один из них ещё хранил тепло её дородной соседки, сидевшей здесь минуту назад.

– Вы не выглядите удивлённой моему визиту, – поделился я, усевшись рядом.

– Вас сложно назвать мастером конспирации, – усмехнулась мудрая женщина. – Мне пришлось сплавить Иру подальше, чтобы вы, наконец, набрались храбрости и подошли.

– Предупреждаю сразу – я не свататься.

– Да уж надеюсь.

Она мне определённо начинала всё больше нравится. Сразу видно, что у неё с чувством юмора полный порядок.

– У меня к вам несколько вопросов, а точнее – всего один, – поправился я. – Что вы знаете о вурдалаках?

– Да уж, вы умеете эпатировать… – Мария Илларионовна достала носовой платок и принялась медитативно протирать очки. – Вас они с какой точки зрения интересуют?

– Сугубо с литературной, – заверил я. – Вы ведь именно её и преподавали?

– Да, и русский язык тоже.

Женщина явно немного растерялась, но достаточно быстро взяла себя в руки.

– Очень странный у вас вопрос, особенно в нынешнее время.

– Это всё от скуки, – поспешил я успокоить её. – На разведку меня не взяли, увы, Сергей Петрович сейчас занят… Совершенно не представляю, куда себя деть.

– Ох, я слышала, Рита тоже заболела… – женщина тяжело вздохнула. – Хорошо, сделаем вид, что я вам поверила.

– Вот и славненько, так что там с вурдалаками?

– Как литературный персонаж, – учительница перешла на более привычный тон. – Они появились относительно недавно. Первое упоминание, если я ничего не путаю, принадлежит самому Александру Сергеевичу. Был ещё рассказ Толстого, который Алексей Константинович…

– То есть, это не древние славяне постарались? – уточнил я на всякий случай.

– Нет, конечно же. С годами изначальный образ множество раз интерпретировался в различных произведениях, но некоторые общие черты остались неизменными.

– Какие?

– Пожалуй, главное – что это восставшие из могилы мертвецы, по разным причинам, – принялась объяснять Мария Илларионовна. – Тут и тёмные ритуалы, и проклятия, и неоконченные дела на земле, конечно же. Перечислять можно долго. Их первыми жертвами, чаще всего, становились либо близкие родственники, либо мародёры-гробокопатели. Есть один любопытный роман…