Вольта

Хроника 1777 года: битва за Швейцарию и победа!

Январь: Еще три письма к Камни. В них обо всем, больше всего о болотном газе, но заодно о вулканах, землетрясениях и северных сияниях, не спровоцированы ли все эти природные катаклизмы именно газами, вытекающими из земли то бурно, то едва-едва, то со взрывами, то тихо сгорающими в небесах?

Впервые послано письмо маркизу Кастелли с копией собственного труда, потом переписка с Барлетти о газе и об электрической рыбе гимнотусе, уж не трением ли о воду она электризуется? Не забыть бы послать Фирмиану «Тезисы по аэрологии», пусть привыкает начальник к необходимости изучать погоду научными методами.

Февраль: Ну нет, никакой работы, этот месяц личный, от всего надо отрешиться, есть о чем подумать, вспомнить, запланировать.

Март: Тарджони из Флоренции пишет про то, про се, но самое интересное — про огни Пьетра-Малы. Вот бы взглянуть, как горит днем и ночью, словно Вельзевул дышит из земли! Конечно, немало дел с Фирмианом, то о школьных занятиях, то о преподавателях, ведь люди решают всё. Милый Тарджони, надежный друг, сообщает об избрании в Академию наук и изящных искусств Мантуи! Это за электрофор, за старое, а вот к Ландриани в Лондон уходит сенсационная новость про электрофлого-пневмопистоль. Он уже готов: ствол длиной с руку, электрофор дает искру, флогистон вспыхивает, пневма болотная сгорает, пуля летит!

Апрель: Занятия по расписанию. Сверх них письмо к Розье опять про газ. Тарджони с Мошетти делятся впечатлениями про умные насыщенные письма Вольты, читать их — такое удовольствие! Теперь к принцу Карлоди Морена: сделал электрофор, открыл болотный газ, изучил электрические явления, а потому хорошо бы съездить за рубеж, надо ж посетить коллег в Цюрихе. Теперь дружеская раскованная записка к Ландриани. Письмо-статья к маркизу Кастелли «О конструкции пистоля и мушкета на болотном газе»: можно сделать три модификации, в каждой деталей по двадцать, ко всем нужен бачок с «двумя частями металлического горючего газа (водорода) и одной частью дефлогированного воздуха (кислорода)». Ай да Вольта, он же воду советует синтезировать, для тех лет просто гениально!

Кастелли из Милана поощряет, а к Барлетти уходит критика в адрес Фонтаны: «Про воздух нитрогенный сам Пристли думает иначе, он мне писал лично! А мой пневмопистоль можно поставить в Милане, на деревянные столбы натянуть железные провода, на их концы в Комо разряжается лейденская банка, от электрофора заряженная, электричество бежит вдоль линии, пистоль в Милане стреляет, извещая о заранее обговоренном событии».

Вот так, буднично, 18 апреля 1777 года впервые в истории прозвучала мысль об устройстве линии электропередачи. Какой примитив этот болотно-электрический телеграф, но такие игрушки появились в базарных балаганах. Скучающие обыватели за малую плату уже электризовались, для поправки здоровья и щекотания нервов, теперь можно было послать свой «гнев» куда угодно, будто сам Зевс-громовержец!

Май: Еще письмо к Кастелли: хорошо взрывается смесь газа с воздухом, а искра — от электрофора. После стрельбы остаются нагар и испорченный воздух, его состав можно определить «ясноизмерителем», по-гречески «эвдиометром». Толстостенная стеклянная трубка запаяна, сверху вдеты две платиновые проволочки. Спирт, газ, свечи давно умеют поджигать искрами, но то на воздухе, а тут все газы сохраняются.

И вновь как-то буднично родился важный прибор: через три года Кавендиш впервые (про Вольту как-то забыли!) получит в нем воду, через десятки лет Гумбольдт и Гей-Люссак заявят: строгие испытания известных приборов подобного типа показали, что Вольтова конструкция безусловно превосходит качеством любую другую!

Справедливости ради надо сказать, что истинно «первооткрывателей», наверное, не бывает, бац — и что-то совсем невиданное! Идею эвдиометра Вольта подсмотрел у Беккариа. Еще в 1753 году тот подавал искру в П-образную трубку с вином, а жидкость качалась меж коленами от «электрического пара». Нет, поправил через восемь лет Киннерслей, от нагрева бегущим электричеством. А Вольта догадался запаять объем наглухо — просто, но эффектно!

Всю жизнь Вольта будет заниматься эвдиометрами, но, чтобы покончить с их «секретами», достаточно привести несколько слов из статьи Вольты под тем же названием, которая появится через дюжину лет в «Справочнике по химии» Маскье: «Одни уверяли, что при помощи так называемых эвдиометров они могли бы узнавать всякие недостатки и качества воздуха, различать все вредные виды воздуха и т. д., между тем как все сводится к возможности измерять этими приборами только одно из качеств, которыми обладает атмосферный воздух, — насколько он способен поддерживать дыхание, или, что точнее, измерять количество находящегося в нем чистого жизненно необходимого воздуха».

Но эти слова напишет человек умудренный, много узнавший, а тогда, на много лет раньше, дымка незнания придавала прибору немыслимые возможности, сулила чудесные откровения. И Вольта, тоже полный надежд, пытался на них опереться для осуществления маленькой хитрости: он просил графа Батьяна содействовать ему в задуманной поездке на рубеж, но тот уклонился: за копию научного труда спасибо, но с поездками сейчас сложно.

Июнь: Но Вольту так просто с курса не собьешь. Пользуясь поводом рассказать про газ, он соблазняет Спалланцани Швейцарией: вот бы поехать вместе. Тот бурчит что-то, но видно, что заинтересовался, а боец он отменный. Фирмиан тоже поддался уговорам: он шлет князю Каунитцу Ритбергу бумаги Вольты про газ, пистоль, мушкет, мотивируя нужду в научной поездке. Неплохо, отозвался обязательный царедворец, но все же надо двигаться по инстанциям. Вольта послушно «двинулся», срочно отослав влиятельному Спергесу свой новый трактат про пневмоаркебузу. «Вот это да! — заахали вельможи-министры. — С этим чудо-оружием всех одолеем!»

Июль: После мастерски проведенной аркебузно-мушкетно-пистольной операции поездка сама упала в руки спелым яблоком. Фирмиан сообщает о разрешении Каунитца, выдает 50 цехинов. Вольта вызывает в Комо к 20 августа Ландриани и доктора Москатти: «Будем делать дефлогированный воздух, но не задерживайтесь, в сентябре уезжаю». Спергес прислал разъяснения: можно ехать в города Швейцарии, даже в Вену, но Берлина избегайте, а Фирмиан заодно пусть шлет и Москатти, разрешение оформлено.

Август пролетел в хлопотах — надо ж подготовиться изрядно.

Сентябрь начался с письма к Пристли: что такое эвдиометр, как очищать болотный газ, зачем искра и что получат медики от этого прибора. 3 сентября из Комо трогается коляска с чемоданами и узлами. Поездка началась. Лугано, гора Женевьевы, Беллинцоно, Кресьяно, Осорно, Джерниго, Файто, Дежо, Даццо, Пьотто, Эйроло. Везде записи о давлении, температуре, погоде. Из рук не выпускал барометра и эвдиометра, даже у приюта капуцинов, на перевале Сен-Готард, в долине Расса, у россыпей кварца, кальция, гранитов и полевых шпатов.

А 12 сентября — Цюрих. Там доклад, опыты с электрофором, пистолем, эвдиометром. «Сколько ж тут ученых!» — восторгается Джовьо, он поехал за свой счет, а зрители поддакивают: «Сколько ж чудесного привез этот итальянец!» В конце месяца Вольта двинулся на запад. Из Базеля он пишет Чичори, из Страсбурга — брату.

Октябрь: В поездке Вольта увидел многих: «историка Альп» Соссюра из Женевы (он призывал пробить тоннель сквозь Альпы, но церковь возражала, «храня гор покой»), издателя Гесснера в Цюрихе (давно ль набивался к нему в переводчики?), библиотекаря Сенебье (должность для самых достойных!), Трамбле, Бонне.

23 октября Вольту принял Вольтер. Еще в 1758 году тот перебрался из Пруссии в Женеву, заодно прикупив усадьбы в Лозанне, Турне и Ферне (на биржевые спекуляции Вольтер был великим мастером). «Фернейский старец» уж давно окутался легендами, как Монблан облаками. Принимал он далеко не всех, но Вольта удостоился этой чести. Вольтер сидел с ногами в кресле, оттуда летели остроты и сверкали взгляды. Обсудили всю итальянскую литературу, всех живописцев, поэтов, ваятелей. Когда уезжал, в глаза бросились буквы на фасаде: «Deo erexit Voltaire. MDCCLI» («Бог вдохновил Вольтера, 1751»).