Воля Небес

Видение тает, едва возникнув.

Менгао долгую минуту изучает меня и констатирует:

— Ты достойно встретил свой жребий. Пройдём в дом. Негоже держать гостя на пороге, —его голос чуть смягчается.

Он поворачивается и шагает к пагоде. Накинув одежду, я следую за ним, ощущая присутствие нескольких едва различимых аур. Поднявшись по лестнице и миновав веранду первого этажа, мы оказываемся в комнате, двери которой выходят прямо во двор.

Расположившись друг напротив друга, мы продолжаем разговор. За спиной главы клана я замечаю ростовой портрет юной красавицы с двумя младенцами на руках — должно быть, его жены и сыновей-близнецов. Я завершаю рассказ об убийстве Эйрина.

— Я лично призвал к ответу советника Райнато, одного из главных заговорщиков, повинных в смерти вашего сына, — добавляю последнюю деталь.

— Похвально, но ближе к делу. Ты ведь пришёл не за этим. Всё, что я хотел узнать, ты уже показал.

Не желая тянуть, но и не торопя события, я подробно описываю отражение атаки бунтовщиков на столицу, участие трупоедов и сражение с Архидемоном Мен Талосом, стоявшим за этим восстанием.

— Я знаю о недавних событиях в столице. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я примкнул к новому мятежу? — голос Менгао ожесточается. — Этому не бывать!

— Нет! — я решительно качаю головой. — Речь не о новом бунте. Я говорю о восстановлении попранной справедливости. Император ведёт нескончаемые войны против демонов, но сам мало отличается от них.

— И это говорит тот, кто якобы сражался с исчадиями? — в голосе Менгао всё ещё слышится недоверие.

— Возможно, в своём неистовом стремлении истребить демонов он сам не заметил, как уподобился им, — я приступаю к самой важной части истории, повествуя об Императоре, который без зазрения совести пользуется жизнями солдат для исцеления ран и продлевает собственное существование, поглощая жизненные силы Звёздных детей.

— Как бы вы поступили, если бы эта участь постигла ваших собственных детей? — мой взгляд невольно устремляется на картину за его спиной. — Я испытал эту боль, потеряв горячо любимую младшую сестру, павшую от его рук.

Собеседник перехватывает мой взгляд и угрюмо молчит, сам обратив очи к портрету юных близнецов и их матери. Не дождавшись ответа, я продолжаю:

— Если вам нужны доказательства, я готов их предоставить. Могу отвезти вас к Звёздным детям, едва не погибшим от его деяний.

На лице Менгао отражается мучительная внутренняя борьба. Он хмурится, губы то дрожат, то кривятся, кулаки судорожно сжимаются. Однако я не останавливаюсь, понимая, что этого недостаточно.

— То, что творится в столице и по всей Империи, уже обнажает самую неприглядную изнанку. Клан за кланом, невзирая на былое величие, попадает под беспощадные жернова. Головы летят с плеч, менее удачливые отправляются в тюрьмы или вынуждены скрываться. Даже здесь, в пригороде, по соседству с вами пустует множество усадеб. И лучше не станет — будет только хуже.

Менгао слушает, не прерывая, но по нему видно, как в душе бушуют противоречивые чувства. Мировоззрение, формировавшееся годами, даёт трещину. Я чувствую, как сопротивление главы клана постепенно слабеет под напором неопровержимых доводов и моей несгибаемой воли.

— Чтобы положить конец этой тирании, я намерен прибегнуть к древнему, почти позабытому способу призвать Альдавиана на Небесный Суд. И для его свершения мне необходима поддержка великих кланов Империи, в том числе священная печать вашего клана, — завершаю я свою речь.

— Я услышал достаточно, а ты, полагаю, сказал всё, что хотел, — Менгао поднимается. — Дай мне время поразмыслить.

Он бросает взгляд мне за спину, где я улавливаю присутствие нескольких слабых аур.

— Принесите гостю чаю, — распоряжается он.

Я слышу удаляющиеся шаги, а Менгао, отвесив поклон, покидает комнату. Вскоре мне подают чай на подносе — уже можно считать это маленькой победой. В ожидании сменяется несколько чайников. Прислуга ведёт себя предупредительно.

Не знаю, сколько проходит времени, но мне кажется, будто миновала целая вечность. Наконец отец Эйрина возвращается и разделяет со мной напиток. Поначалу он безмолвствует, но затем всё же нарушает тишину:

— Многое из сказанного тобой уже давно витает в воздухе, заметно даже невооружённым взглядом. Но никто прежде не помышлял о подобной дерзости, которую предлагаешь ты, — лидер Пылающего Тигра склоняет голову в знак уважения, и это весьма обнадёживает. — Я слишком стар для таких авантюр, да и есть что терять.

Он умолкает, подолгу вглядываясь в семейный портрет.

— Я и без того потерял слишком многое. Вряд ли тебе понять, каково отцу пережить своё дитя. Не хочу, чтобы эта боль выпала на долю других родителей. Чем бы ни занимались их дети, не важно простая крестьянская ребятня или отпрыски знатных кланов, главное, чтобы они могли вернуться к родным и разделить с ними семейную трапезу. Разделить все горести и радости обычной жизни…

Менгао запускает руку в складки одежды и извлекает небольшую резную шкатулку из редкого дерева. Протягивает её мне.

— Вот знак того, что я поддержу тебя на Великом Небесном Суде. Этот древний закон ещё никто не применял, ибо дерзнувшие не доживали до часа суда. Надеюсь, тебе это удастся, но путь предстоит проделать в одиночку, иначе Суд не свершится, — шкатулка переходит из его рук в мои. — Клянусь, Рен из Лесных Холмов, что я, Менгао, лидер одного из семи первых кланов объединённой Империи, признаю тебя претендентом на престол и нашим представителем на Суде, который должен пройти под пристальным взором самих Небес. Если нынешний Император отринет нашу волю, пусть ваши судьбы рассудят Небеса и пять первородных стихий. Открой и прими знак нашего клана в доказательство моих слов и веры в тебя.

Я открываю шкатулку, чувствуя, что дереву, из которого она изготовлена, не одна тысяча лет. От прикосновения моих пальцев в памяти вспыхивают яркие моменты истории. Внутри, на бархатной ткани покоится искусная нефритовая печать в форме Пылающего Тигра. Кажется, будто он живой.

— А теперь уходи, претендент. Здесь тебе оставаться слишком опасно.

Исполненный воодушевления, я возвращаюсь к Наоки под утро, в усадьбу, ставшую нашим убежищем. Она тоже времени даром не теряла и успела получить послание от Кантора. В её глазах читается тревога. Завидев меня, она поднимается навстречу.

— Кантор передал весть о клане Горных Барсов. Им назначена дата казни. Либо Император разгадал твой замысел, либо его разум окончательно помутился, и он решил очистить тюрьмы таким кровавым способом…

Её слова обжигают, словно раскалённое клеймо. Времени остаётся всё меньше, а ставки возрастают с каждым днём. Теперь промедление равносильно смерти — и не только для меня, но и для тех, кто мне доверился. Нужно действовать, и действовать незамедлительно. Пока ещё не слишком поздно.

Глава 29