Вооружен и очень удачлив. Трилогия

Никакого уважения к мерам и формулам, весы заброшены куда-то на антресоль, а в результате… в результате больше половины заказов выполнено безукоризненно, а скромный сундучок с угрожающей надписью «Онекронит. Не вскрывать — смертельно!» таит в своих недрах тесно уложенные одна к одной монеты.

Квайл видел их своими глазами. В случае внезапного ухода от дел Аарус Густ мог безбедно прожить лет триста, если не четыреста.

Под этой же кроватью, меж тонкими двойными стенками специально изготовленной ночной вазы Аарус прятал и планкит. Алхимик строго следил, чтобы сей прозаический сосуд опорожнялся не чаще раза в три дня (это было поручено Квайлу), и раз в неделю проверял наличие сокровища на месте (уже лично). Три миниатюрных осколка занимали почетные места под штативом увеличительной трубы. Однако до сих пор ни Квайл, ни сам Аарус так и не смогли вычислить состав планкита — умный металл вполне оправдывал свое название, издевательски притворяясь то тривиальным сплавом серебра и акварра, то загадочным веществом, отдельные части которого не имеют аналогов в земном каталоге.

В своем отчаянии Аарус дошел до того, что закупил все, что было написано об умном металле в алхимических трактатах, воспоминаниях военных чинов и даже романтических сборниках. Варварски выдрав из книг странички, на которых упоминался планкит, Аарус сложил их неровной стопкой и с помощью Черри переплел воедино. Таким образом, на свет родился самый полный сборник информации об умном металле, где формулы и описания опытов перемежались стихами и легендами.

Однако это мало что дало.

— Ты смотри, что пишут! — орал Густ на Квайла после очередной неудачи, потрясая книгой. — «Планкит есть застывшая слюна единорога, смешанная с кровью устрицы» — бред! Устрица не имеет крови, это известно даже младенцу, который вырос у моря!

Квайл согласно кивал и помалкивал — он начинал уставать от бесплодных поисков истины. Хотя, надо признать, за короткий период общения с алхимиком знаний было приобретено в сто раз больше, чем в Университете.

Дополнительные сложности добавляли «воспитанницы» мадам Брунхиль.

Если в первые дни ученичества Квайл находился в полном обалдении, то сейчас он начал замечать, где находится. Да и мудрено было не заметить: в коридорах витали сладкие запахи притираний и аромат трубочного матросского табака, скрип кроватей и звонкие девичьи голоса просачивались сквозь стены, а переливчатые смешки словно гладили по коже, настолько нежно и одновременно игриво они звучали.

За окном незаметно стемнело, и сквозь красные шторы в лицо Квайлу заглянула луна. Аарус Густ закончил начинять перстень очередного заказчика снотворным, а ученик вымыл пробирки и засобирался домой, спать.

Как можно быстрей проскользнуть по коридору, чтобы не краснеть от подслушанного и не попадаться на глаза клиентам, и на улицу Первого причастия, в свой угол — обычный маршрут. Однако сегодня привычно прижаться к стене и сползти по лестнице вниз не получилось: на ступеньках кто-то сидел.

Мадам Брунхиль не экономила на нарядах девушек, ведь одежда была упаковкой товара. Но вот со свечами в коридорах в матросском заведении была напряженка. Занесенная над ступенькой нога Квайла опустилась на нечто острое, отдернулась, соскользнула… и студент с неподобающим мужчине визгом рухнул на любезно подставленные колени.

Очень широкие и круглые колени. Очень шелковые благодаря качественным чулкам (смотри выше: мадам Брунхиль никогда не экономила на…). Очень душистые — ведь был вечер, и именно к вечеру девушки обрызгивались пахучей водой.

Короче говоря, Квайл сидел на коленях одной из воспитанниц мадам и чувствовал себя… замечательно чувствовал. Как никогда раньше. Прямо сидел бы так и сидел. Всю жизнь.

Девушка пошевелилась, и только тогда Квайл очухался.

— Ой! Прости!

— Да не за что, — лениво ответила красавица, встряхивая головой и перебрасывая вперед пушистую прядь волос. — Ты не мог бы… слегка сдвинуться?

— Вот так? — с замиранием сердца уточнил Квайл, переползая с коленей на ступеньку и прижимаясь к теплой девичьей ноге свой ногой, слегка подрагивающей от волнения.

— Угу, — одобрила девушка и тихонько усмехнулась. — Опять спешишь под крылышко пани Нова? Везет старушке мыловарке. Наши девки про тебя уже сплетничать устали. Никогда не заходишь в гости, сидишь у Ааруса как сыч. Почему?

— Почему? — словно попугай повторил Квайл, нервно крутя в пальцах что-то мягкое, подвернувшееся под руки.

— Ну да, почему? Ведь своим бесплатно.

— Бесплатно? — опять тупо повторил Квайл, приходя в ужас от открытия: «мягкое» оказалось оборкой лифа.

Девушка засмеялась и накрыла его руку своей.

— Ты что, действительно ничего не замечаешь, кроме своих вонючих порошков? Или страдаешь телесной слабостью? Если так, то я готова полечить…

От ощущения упругой теплоты и мерного стука сердца под ладонью Квайл тихо растаял, одновременно запаниковав: он не имел понятия ни об имени девушки, ни о том, что теперь делать. Хватать красавицу в объятия и тащить к ней? А где это — «к ней»? Отбиваться и бежать на улицу? Вспомнить все, что рассказывали друзья по Университету, и показать себя настоящим мужиком? А вдруг он не настоящий, а так, барахло?

Не дождавшись от молодого человека никакой реакции, девушка взяла инициативу в свои руки. Она повернулась к Квайлу, крепко обняла его и начала мягко целовать в шею, уверенно продвигаясь к губам.

Со стороны комнаты «малышки Норы» донесся глухой стук и ругательства — Аарус никак не мог успокоиться в изучении трактатов. Девушка оторвалась от губ Квайла и деловито осведомилась:

— Нравится?

— Ммы… О-о… — промычал Квайл, и даже столь незамысловатый ответ дался ему с трудом.

— Пошли ко мне? — В ухе стало щекотно от скользкого язычка. Квайл придушенно икнул.

— Не можешь? — расстроилась собеседница, поняв его замешательство по-своему. — Ну и ладно… А завтра?

Поняв, что с членораздельной речью временные трудности, Квайл энергично закивал, умудрившись нечаянно долбануть подбородок девушки своим лбом.

— Приходи тогда завтра пораньше, — зашептала красавица, потирая ушибленный подбородок и многообещающе поглаживая студента по груди. — В мою комнату.

— А если… — от радости Квайл вновь обрел способность говорить, но замялся, не зная, как бы дипломатичнее намекнуть на возможного клиента. — Ты будешь… э… не одна?

— Я новенькая, — беспечно махнула рукой девушка. — Постоянной клиентурой еще не обзавелась. Да и не думаю, что найдется много охотников. Ты же видел, какая я.

Честно говоря, нет. До сих пор Квайл так и не догадался, с кем воркует на ступеньках. И даже больше того: вообще, ему было все равно, так как могучие колени явно принадлежали не худышке. Но неожиданный страх вдруг кольнул догадкой: а вдруг у мадам работает еще и уродка? Ребята в Университете говорили, что есть любители и на таких экзоток, причем чем страшнее, тем желанней.