Вооружен и очень удачлив. Трилогия

— Тоже мне, нашел сравнение. Лично я время от времени по ночам обрастаю шерстью, убегаю в лес и ничего не могу с этим поделать.

— Будем считать это твоим хобби.

— А дети? — Илива закусила губу и вздохнула еще горше. — Алессандр… В нашей деревне еще не было случая, чтобы в смешанном браке победила чистая человеческая кровь. После твоей смерти оттийский престол отойдет перевертышу!

— Ты просто не представляешь себе силу оттийской породы. Самое большее, что грозит моему сыну, это неправильный прикус и чрезмерная волосатость.

— А если это будет дочка?

— Мы по секрету наймем ей личного цирюльника и никому не скажем.

— Но…

— Вот и посмотрим, кто кого, — шепнул Алессандр, любуясь задумчиво прикушенной пухлой губкой Иливы.

В блеклом лунном свете кожа девушки словно светилась изнутри, а смягчившиеся глаза вновь обрели удивительную глубину. Принц настойчиво привлек ее к себе, но Илива приподнялась на цыпочки и оперлась подбородком в его плечо.

— Кто-то бежит!

Обернувшись, принц прижался лбом к стеклу и обреченно вздохнул:

— Жекон, кто же еще. А за ним ватага деревенских с дрекольем. Вот и конец уединению, сейчас наверняка в нашу дверь станет ломиться, чтобы рассказать о своих приключениях.

— Может, сделаем вид, что нас нет?

Словно нарочно, хлипкая дверь тут же затряслась под ритмичными ударами.

— Эй, голубки! — просипел Жекон, приникнув к щели и нетерпеливо притопывая ногами. — Сделайте перерыв! Не дайте погибнуть невинной душе, отоприте!

— Входи, невинная душа, — сказал Алессандр, дергая щеколду. — Что натворил?

Влетевший маг был взъерошен, надут лицом, а предмет его былой гордости — роскошные бакенбарды — прибрел некрасивые проплешины, словно старые меховые лоскуты, побитые молью. Быстро обшарив комнату красными глазами, он рухнул на колени, шустро заполз под кровать Иливы и там затаился.

— Послушай, Жекон, — начал принц, — надеюсь, это представление не означает, что ты собираешься проторчать у нас всю ночь? Лично мне не смешно.

— А уж мне и вовсе не до смеха, — проворчал маг, не высовывая из убежища даже кончика носа. — Эти деревенские хамы не имеют никакого понятия о гостеприимстве! Я им маленький фокус, а они…

— Не хочу тебя расстраивать, но я тоже не в восторге от того, что под кроватью моей будущей жены прячется посторонний мужчина.

— Привыкай, дело житейское, — хмыкнул Жекон и завозился, устраиваясь удобнее. — Вы не думайте, я ненадолго! Полчасика пересижу, и к себе на боковую. Дьявол, до чего у вас печка дымит!

— Схожу, потребую нормальных сухих дров, — не выдержала Илива, накидывая на плечи куртку принца.

Алессандр щелкнул задвижкой и сел на стул — с этого места было одинаково хорошо видно красное лицо лежавшего на боку Жекона и окно, за которым скандалили деревенские мужики, требующие немедленно выдать им нахального дебошира.

Крики постепенно утрачивали первоначальный накал, превращаясь в хаотичный приглушенный шум, от которого слипались глаза, а тело наливалось уютной тяжестью. Спустя несколько минут маг уже вовсю сопел, расслабившись и вольготно разбросав руки, улыбаясь чему-то во сне, словно сытый младенец.

Сняв с постели отсыревшее покрывало, Алессандр аккуратно прикрыл торчащие из-под кровати конечности и задумчиво поднес к уху переговорную раковину. Словно собравшись с последними силами, магическая игрушка немедленно откликнулась шумом моря и знакомым голосом.

— Алес! — в полном восторге взвизгнул Муальд. — Наконец-то снизошел до беседы со мной! Скрешиния сказала, что ты женишься? Это прекрасно, мальчик мой!

— Тсс! У нас тут все спят, — шикнул принц, мгновенно вычислив причину столь бурной радости мага.

В кои-то веки старику представилась возможность блеснуть талантами перед королевской семьей — он никогда не был силен в предсказаниях.

— Так-так-так! — деловито застрекотал Муальд. — Скажи-ка, Алес, какого цвета у нее волосы? Глаза? Худа или кругла телосложением? Каков оттенок кожи? Ты понимаешь, все это очень важно! Ведь к вашему приезду придется заказывать платья, а портнихи требуют…

— Она красавица, Муальд, — сказал Алессандр. — У нее белая кожа, большие светлые глаза и очень длинные русые волосы. Она стройная и ростом мне чуть повыше плеча. Ее зовут Илива.

— Родственники? — возбужденно крикнул маг.

— Илива — сирота, росла с двоюродной теткой.

— Отлично! Просто от… я… еще…

Шум моря слышался все отчетливей, перебивая возбужденный, срывающийся на визг голос мага.

— И последнее! — заторопился Муальд, отчаянным усилием перекрикивая помехи. — Последний вопрос, Алес! Ее величество хочет подготовить невестке скромный подарок! У твоей красавицы есть какие-нибудь увлечения? Может быть, музыка? Или вышивание крестом? Чем она увлекается больше всего?

Далекий морской прибой шумно заглотил мелкую гальку и с шелестом погнал по берегу.

— Охота, — улыбнулся Алессандр, прислушиваясь к нечеловечески мягким шагам за дверью…

Нижний город, подземная река мертвых. Плод Вечности

Внутри яблочного семечка царила абсолютная, ничем не нарушаемая тишина, от которой мои многострадальные усики тревожно напряглись. Попытавшись нащупать сенсорами какой-нибудь ориентир, я зашарил ими вокруг себя и с ужасом убедился, что зерно наполнено мириадами мельчайших крупинок, находящихся в постоянном хаотичном движении, отчего казалось, что я тоже песчинка в гигантских песочных часах, болтающихся в огромной и бескрайней пустой вселенной.

Напарников не было ни видно, ни слышно.

Молодой червь, являющийся частью сложного существа, в которое я превратился, отнесся к этому факту вполне равнодушно, но Пятый, составляющий ему вынужденную компанию, откровенно испугался.

Затрепыхавшись и почувствовав на собственной шкуре, что окружающая каша гасит все мои попытки сдвинуться с места, я сдуру решил вернуть себе прежний внешний вид, и вдруг оказалось, что это самый правильный поступок.

Едва отсох последний сенсорный ус и пара привычных карих глаз вытаращилась вперед, как вязкая каша тут же пропала и я увидел, что стою у стены деревянного сарайчика, являющего чем-то вроде тамбура. За моей спиной обнаружилась лазейка, а перед глазами пять совершенно одинаковых дверей без ручек, но зато с драгоценной инкрустацией по филенкам.

Под одной из них сидели совершенно обалдевший Третий и грустная Вторая, а над ними возвышались две гигантские фигуры в сверкающих латах, остроконечных шлемах и с тонкими пиками в руках. Забрала на шлемах были откинуты, и в прорезях виднелись крепко зажмуренные веки, на которых светящейся краской были нарисованы широко открытые глаза, и эти самые рисованные глаза взирали на меня весьма неодобрительно.

— Наконец-то, — хмуро сказала чертовка. — Вот и наш потерявшийся. Начинайте, товарищи Стражи, мы в сборе.