Воплощение
Шрифт:
– И вы ещё смеете убеждать меня, что у благодати Господа нашего, творящей чудеса и грязной магии нечистого один и тот же источник?
– презрительно скривившись, сплюнул на пол архиепископ.
– Хватит переливать из пустого в порожнее, ведите. Я не боюсь - мой Бог и моя вера защитят доброго христианина!
После такого выступления оба руководителя малого ордена экзорцистов спорить не рискнули. Впрочем, несмотря на свои слова, переть буром и в одиночку государственный секретарь не стал: кликнул двоих своих доверенных слуг, а те принесли с собой из кареты папского посланника пару длинноствольных драгунских пистолетов. Вид оружия ещё больше опечалил Франциска и Мартина, но они опять не посмели ничего сказать. Процессия, миновав комнаты, где продолжался
Мерцающий свет факелов внезапно высветил каменную кладку, перекрывающую проход. Тупик. Люди остановились. Сухо щёлкнули взводимые курки пистолетов - натренированные помощники разбирались в опасных ситуациях ничуть не хуже их высокопоставленного сеньора.
– Что дальше?
– поинтересовался Фабрицио.
– Ещё один шаг, ваше высокопреосвященство, - попросил Франциск.
Стоящий справа слуга без вопросов склонил факел к самому полу, но даже так ни он, ни неполенившийся присесть архиепископ не разглядели ничего, напоминающего проваливающийся пол или иную ловушку.
– Один шаг?
– переспросил он.
– Ну вот… Дьявол!
Вообще-то священникам не пристало поминать Павшего. Послушникам и монахам за чертыхания старшие товарищи и по губам не постесняются съездить, и на колени на горох на пару часиков поставить “Ave Maria” читать. Однако, в данном случае промашку архипастыря можно было легко простить: не каждый раз глухая стена перед тобой исчезает, сменившись лестницей. Возгласы за спиной заставили архипресвитера резко развернуться на месте - и не сдержать в этот раз уже самого настоящего богохульства. Было отчего: стены подземного коридора буквально в двух шагах за спиной исчезали в плотной туманной дымке. На его глазах один из спутников нырнул в туман - и спустя пару ударов сердца выскочил рядом с тем местом, где вошёл. Оглядел всех выпученными глазами, обернулся назад, попытался потрогать невесомую преграду - и начал часто креститься.
Высокопоставленного церковного чиновника, которому один шаг оставался до красной шапочки кардинала, тяжело было чем-либо по-настоящему пронять. Разудалые студенческие приключения и пирушки, нередко заканчивающиеся поножовщиной в нетрезвом виде. Дуэли, нападения разбойников на большой дороге, после принятия сана - покушения и несколько попыток отравить. Сам себя Спада считал искренне верующим, но видел в этой жизни достаточно, чтобы понять: молись или не молись, а Бог помогает только тем, кто сам себе помогает. И вот, в преклонных годах, Фабрицио в первый раз в жизни захотелось встать на колени и истово взмолиться о помощи и спасении. Ум продолжал настойчиво нашёптывать, что лестница и туман - просто фокус, но из глубины души шла уверенность: всё по-настоящему. Магия, колдовство - и вот он, в самом средоточии этой чужеродной человеку Силы.
Однако, как бы ни был глубок шок, архиепископу быстро удалось взять себя в руки. Особенно помогло наличие откровенно струхнувших подчинённых - в их глазах Фабрицио не мог позволить себе выказать страх или растерянность.
– Спокойно, дети мои!
– зычный голос архипастыря, задействовавшего всю мощь своих тренированных длительными проповедями и спорами лёгких, заставил вздрогнуть даже проводников.
– Смотрите на меня: разве мне страшно? Разве Господь не защитит добрых католиков от колдовства и нечистого? Уверуйте и ничего не бойтесь, ибо я с вами, а с нами - Бог!
И первым стал подниматься по лестнице.
Ступени вывели архипресвитера в чистое поле… По крайней мере, ему сначала так показалось. Ан нет: обернувшись, Спада в свете поднятого над головой факела разглядел всё ту же стену из тумана. Только здесь белёсая преграда убегала в обе стороны в ночь и поднималась вверх. Пройдя пару шагов в сторону, папский инспектор убедился: не показалось, стена действительно заворачивала внутрь, по-видимому образуя огромный круг. А если учесть изгиб сверху, то… купол. Что
ж, похоже, именно тут орденцы не наврали - место Силы действительно было огорожено и удалено от мира. Хитро…– Днём тут светло или так же темно?
– деловито поинтересовался Фабрицио у выбравшихся за ним следом Франциска и Мартина.
– Свет Божий доходит сюда, несмотря на купол, - осторожно подсказал местный инквизитор и на всякий случай благочестиво перекрестился.
Настороженное выражение так и не сошло с его лица: ничего хорошего от инспектора Святого Престола он для себя не ждал. И, кстати, был прав - архиепископ уже решил, что вывезет из поместья всё, и людей, и предметы, и документы. Подальше от холда, где можно было, как теперь сам архипастырь убедился, спрятаться от мира лучше, чем в любой крепости. И преследователи могут сколько угодно тыкаться в глухой тупик подземного хода. Тем более, если нос государственного секретаря не обманывал своего владельца, тут у орденцев жила как минимум одна корова - а, значит, и другой припас наверняка был складирован.
По-хорошему, стоило развернуться и уйти, и наведаться сюда уже днём, и не с парой слуг, а с десятком: инспектировать пусть даже ограниченное, но большое незнакомое пространство с факелом в руках было просто глупо. Но доверенное лицо самого Папы прекрасно знал, что утром запросто можно будет недосчитаться как минимум части золота, а как максимум - части архива вместе с несколькими колдунами. Ну а что, Спада сам бы упрятал самое ценное вот в такой вот тайник, если бы он у него был. Опять же, раз магам тут ничего не угрожает - почему не оставить пару верных присматривать за всем. Да и, за коровкой какой-никакой, а присмотр нужен…
– Брат Франциск, вы говорили, что хоть и не ощущаете себя святым, Господь наш даровал вам возможность творить чудеса?
– вроде как отвлечённым тоном поинтересовался архиепископ, делая вид, что с интересом рассматривает в свете факела траву под ногами.
– Д-да, - колдун в рясе аж запнулся - так ему не хотелось отвечать на вопрос инспектора. Нутром чуял подвох, но никак не мог сообразить, в чём он состоит.
– Видные теологи до сих пор спорят о полном списке чудес, явленных нам Богом через Сына Своего, апостолов и святых, - всё так же отстранённо и наставительно, на манер лектора по богословию, продолжил свою мысль Спада, - но в части списка все спорящие сходятся*. Это исцеление прикосновением, явленное Иисусом и его учениками и последователями неоднократно, это укрощение диких животных… А ещё - свет. Брат мой, яви мне и вот этим слугам моим свет**!
[*Реальный факт. Вопрос, что считать чудом Божьим, а что - диавольским колдовством, был и остаётся предметом споров и темой для “научно”-исследовательских богословских трудов в течение многих веков до настоящего времени. В описываемый период утверждённый теоретиками Святого Престола список чудес имел строго прикладное значение: его использовали инквизиторы для подтверждения либо отрицания фактов колдовства (т.к. решения инквизиции по конкретным людям принимались в формате инквизиторского суда). Неудивительно, что Спада его упоминает, да ещё и в таком ключе.
**Строго говоря, согласно теологическим исследованиям того времени, чудесный свет, наблюдаемый некоторыми очевидцами от святых и от самого Христа, являлся не целенаправленным чудом, а побочным, так сказать, эффектом святости. Более того, по яркости оного света святость можно было в прямом смысле измерить! Так, например, Иисус, взошедший на гору Фавор помолиться, засветился так ярко, что его было видно за многие километры.]
Монах как-то обречённо посмотрел на архипресвитера, затушил о землю и откинул свой факел… И в следующий миг от его сложенных в молитвенном жесте рук стало исходить сначала бледное, а потом всё более и более набирающее яркость тёплое жемчужное сияние. Это свет не слепил, от неощутимых прикосновений его лучей в чёрствой и заскорузлой душе секретаря правительства Папской области внезапно ожило что-то светлое и давно забытое. Что-то из глубокого детства, когда весь мир казался одним огромным чудесным местом, и в котором не было даже понятия о зле, насилии, принуждении…