Вопреки опасениям

Гриша на миг задумался, покусывая подушечку большого пальца. По его растерянному взгляду я понял, что попал в точку. До появления Андреа на дне рождения Сереги о его существовании никто из нас, в принципе, и не вспоминал. Лишь когда беседа касалась очередной поездки или школьных будней, имя Андреа вскользь проскальзывало в разговоре. Но даже тот же Гриша не стремился возобновлять с ним общение.

— Ну, пару раз, — неуверенно отозвался он. — Может, больше. Блин, не помню.

— Что и требовалось доказать. Он изменился — это факт, но ты не думаешь, что мы его и прежде не знали толком?

— Ты меня загрузил конкретно, Федя! — Гриша рассеянно почесал лоб, глядя куда-то в пустоту. — Может, отложим разговор на вечер хотя бы? Голова не соображает.

Я нервно усмехнулся, и не надеясь на иное завершение беседы. Когда речь заходила об Андреа, Гриша, как правило, спешил перевести тему. Поразительно, ведь в школе он легко находил все новые поводы для насмешек в адрес друга, чтобы только не отставать от Сереги и старшеклассников. Даже я чаще отмалчивался, не являясь ярым сторонником буллинга. А теперь Гриша вел себя так, словно никто из нас не имел никакого отношения к тому кошмару.

Само собой, хорошо, что он с легкостью перечеркнул прошлое и живет лишь настоящим, но сомневаюсь, что у самого Андреа проблемы с памятью. И как бы Гриша ни лебезил перед ним, парень никогда не признает в нем лучшего друга.

Только Лешке была отведена эта роль, а после его смерти у Андреа из близких не осталось никого, кроме Макса. А затем он отвернулся и от него.

Глава 23

Спустя минут пятнадцать терпение Гриши иссякло, яростно рыча, он помчался к Саше в палатку. Возможно, чтобы выяснить отношения и поставить окончательную точку или же попросить прощения за свою вспыльчивость. Я почему-то делал ставку на второй вариант, слишком хорошо изучив Гришу за все эти годы. Раз он с легкостью принял то, что Саша добровольно согласилась уединиться с Серегой, то и ревность к Андреа спустя время поутихнет.

Я заполз в свою палатку, уверенный, что Алмаз уже давно проснулся. Он лежал с открытыми глазами совершенно неподвижно, по-видимому, наслаждаясь такими редкими минутами спокойствия, когда не нужно вскакивать с трелью будильника и завтракать впопыхах перед самым отъездом.

Я растянулся рядом с ним поверх спальника, приподнялся на локтях и кивнул, как бы спрашивая, все ли в порядке и не помешал ли я его уединению.

— О чем вы там спорили? — сонно поинтересовался Алмаз, подавляя зевок. — Так громко.

— Да Гриша, блин, как всегда, истерит. Всех перебудил, наверное.

Словно в подтверждении моих слов снаружи послышалось отчетливое бормотание, а после звонкий голос Кристины резанул слух. Я поморщился, уже жалея, что поддался вчера уговорам Сереги. Благо Алмаз отказался от выпивки, ведь нам предстоит проделать длинный путь вниз по склону, а затем перетерпеть недолгий полет в самолете, и в состоянии похмелья эта задача будет не из легких.

— Давай еще поваляемся, пусть они все пока очухаются, а потом к ним присоединимся. — Я уткнулся лицом в спальник, заглушив свои последние слова. Алмаз коротко хихикнул и ласково погладил меня по волосам.

— Как скажешь. Ты хоть выспался, Федь?

— Ага, на год вперед, — хмыкнул я, придвигаясь к нему ближе. На ощупь отыскал его ладонь и крепко ее сжал. — Прости, что вчера мы вернулись так поздно. У нас рейс еще нескоро, я не покину это место, пока ты не сделаешь хотя бы двести снимков.

— Перестань, мы прекрасно провели время, — заверил меня Алмаз таким убедительным тоном, что я ни на миг не засомневался в искренности его слов. — Это лучший мой отдых! Если не считать Геленджик.

— Так, ну подожди, — я покосился на парня, изогнув брови, — кроме этих двух поездок, ты ведь нигде и не отдыхал?

Алмаз откинул голову назад, закрыв лицо ладонями с милым смешком.

— Все ясно. Приводи себя в порядок, фотоаппарат в зубы — и бегом наружу, а с палаткой и всем остальным я управлюсь сам.

— Ты уверен? — Алмаз посмотрел на меня сквозь пальцы. — Я могу помочь.

С кривой ухмылкой я взглянул ему в глаза, считая комментарии излишними. Он должен понимать, что мне не составит труда справиться с палаткой своими силами, к тому же Серега и Гриша наверняка предложат свою помощь.

А вот если Алмаз лишится последней возможности заснять рассвет над Финским заливом, который с высоты казался еще более притягательным, его это расстроит. А мне меньше всего хотелось бы, чтобы впечатления о поездке в Санкт-Петербург были подпорчены.

— Тогда, — протянул Алмаз, перевернулся на другой бок и, кряхтя, с трудом дотянулся до сумки с фотоаппаратом, которую бережно укутал в теплую куртку, — я пойду?

— Капец, откуда в тебе столько энергии! Разбуди меня, когда все соберутся.

Я подтянул к себе плед, который Алмаз только что отбросил в сторону, и укрылся им по самый подбородок. Секунду мы смотрели друг на друга, Алмаз задумчиво теребил ремешок сумки, затем медленно склонился к моему лицу и оставил на щеке легкий поцелуй. Сперва я опешил, но уже в следующее мгновение схватил его за запястье и притянул в свои объятия.

— Федя! Фотоаппарат! — Не удержав равновесие, Алмаз повалился прямо мне на грудь. С его губ слетел тихий вздох. — Когда-нибудь ты лишишь меня самого дорогого.

— Самого дорогого, значит? — переспросил я, многозначительно приподняв брови. Алмаз наклонился ко мне почти вплотную и прижался холодным носом к моему. По коже пробежали мурашки от осознания, что сейчас один из тех редких случаев, когда он проявляет инициативу.

— Второго по важности. На первом месте всегда будешь только ты , — во взгляде Алмаза что-то переменилось, и моя задорная ухмылка медленно угасла.

Эгоистичная часть моей натуры ликовала, а вот совесть твердила, что я поступаю неправильно, не принимая во внимание тот факт, что для Алмаза я могу находиться вовсе не на первом месте. И порой складывалось ощущение, что я насильно заставляю его переменить точку зрения в свою пользу. В такие моменты эгоизм и жадность явно перевешивали здравый смысл.

***

Ребята все проснулись вялыми, в случае Сереги же дела обстояли и того хуже. Друг, очевидно, встал не с той ноги, хотя и видимых причин для злобы, кроме жуткого похмелья, не наблюдалось.

Даже Кристина, видя, в каком скверном настроении пребывал брат, старалась лишний раз не обращаться к нему с глупыми вопросами и тем более не цеплять по пустякам. Грубо говоря, Серегу все обходили стороной, и общий игнор к его персоне позволил на время сбавить обороты.