Вопреки терзаниям

— Сам ты в пролете! — Гриша шлепнул Серегу по руке, а тот разразился еще более громким смехом. — Ждите меня, сейчас я вам устрою!

— Мы на трассу едем! — крикнул я ему вдогонку. — Ты же помнишь дорогу?

Гриша оглянулся на меня с перекошенным лицом, словно я сморозил полную чушь. Спотыкаясь, он забежал обратно в здание, чтобы, завершив все дела, спуститься на подземную парковку и рвануть следом за нами.

Серега, видимо, посчитал нужным не дожидаться его здесь, где для простых смертных остановка запрещена, если верить знаку в начале перекрестка. Он посигналил, намекая, чтобы я двинулся первым, ведь ему тяжело будет объехать мой автомобиль. За такое короткое время сзади его «Мерса» уже успел пристроиться скромный хэтчбек.

Ну естественно, а каково придется мне — человеку, еще не до конца освоившему все тонкости «Лексуса», — его совершенно не заботило. Уверен, у Сереги и в мыслях не было, что на этой почве у меня могут возникнуть проблемы. Ему же хватило пяти минут, чтобы почувствовать себя за рулем «Мерседеса» полноправным хозяином.

Я махнул другу, подразумевая, что понял намек, и осторожно завел двигатель. Не мог перестать наслаждаться звуками, издаваемыми новым автомобилем, они лишь отдаленно напоминали утробное рычание «Ауди». «Лексус» трогается с места куда более плавно, разгоняется не сразу, и при старте не захватывает дух от эйфории, как бывало с прежними тачками.

С одной стороны, это даже хорошо, но с другой — так я точно приду на гонках последним.

Глава 10

Господи, как же мне не хватало этого адреналина! Я так давно не гонял на мотоцикле, что и забыл, какие испытывал эмоции, мчась по трассе, когда реальность сужается до одного единственного мгновения, длящегося целую вечность. В такие моменты жизнь воспринимается лишь как отрезок между прошлым, с которым стоит попрощаться, и будущим, которое может никогда и не наступить.

Давишь на педаль газа что есть мочи, а мир проносится мимо со скоростью света. Внимание сосредоточено только на дороге. Пальцы крепко стискивают руль, точно в последний раз, сердцебиение ускоряется, а пульс подскакивает до запредельного значения. Стрелка спидометра пересекает опасную отметку, безжалостно напоминая о том, что шутки со смертью всегда заканчиваются самым печальным образом.

Вот только не всем суждено погибнуть за рулем. Бывают смерти куда беспощаднее и мучительнее.

Даже после того, как я резко затормозил, круто развернув «Лексус» на полном ходу, руки продолжали дрожать, в крови бушевал адреналин. Серега гнал как сумасшедший и примчался к финишной отметке первым — я и не сомневался в подобном исходе, — а Гриша остался позади. То ли он не успел стартануть вовремя, то ли его машина не настолько мощная, чтобы тягаться с нашими новенькими ласточками.

Я выбрался из «Лексуса» на ватных ногах, колени подкосились, в последний момент успел удержаться за дверцу авто. Следом за мной из своей ярко-синей тачки пафосно вышел самодовольный Серега. Рукава бежевого свитера закатаны до локтей, темные волосы всклокочены, а глаза горят огнем безумия. Он издал победный клич, вскинув кулак в воздух.

Я не сдержался от нервного смешка, по телу словно бы пустили разряд тока. Меня все еще потряхивало от остаточной дозы эйфории.

Неожиданно Серега раскинул руки в стороны и наклонился к капоту своего «Мерседеса». Он вполголоса бормотал, как сильно благодарен за такой мощный двигатель. Шептал, что никогда больше его не предаст, не променяет на другие марки. Я покрутил пальцем у виска, хотя на его месте, наверное, вел бы себя так же.

— Вы меня подрезали! — воскликнул Гриша и чертыхнулся, с трудом выбираясь из серебристого «БМВ».

Серега прервал восторженную оду своему автомобилю, чтобы рассмеяться над жалостливым тоном друга. Я лишь лукаво ухмыльнулся. Этот день Гриша запомнит надолго, пора бы и ему познать горечь поражения.

— Умей проигрывать, — с наигранным сочувствием произнес я.

— Ты тоже не выиграл так-то!

— У меня что-то среднее между выигрышем и проигрышем. И я доволен.

Серега мельком покосился на Гришу, в его глазах заплясали искорки смеха. Спустя секунду они оба звонко рассмеялись, а Серега и вовсе привалился лбом к дверце со стороны водителя, задыхаясь от хохота. Я не сразу понял, над чем конкретно они смеются.

— Ну вы и идиоты, — в моем голосе сквозила неприкрытая обида.

Конечно, они не подразумевали ничего оскорбительного, все же их шуточки на тему моей ориентации порой всерьез раздражали. Никогда к этому не привыкну. Отголоски тревоги, что я испытал, когда правда выплыла наружу самым мерзким образом, еще долго преследовали меня даже после проявления чувств на публике.

Мне неизменно казалось, что в один страшный миг против меня ополчится весь мир и я вновь стану отбросом общества только по той причине, что осмелился полюбить парня. И подколы друзей лишь усиливали этот страх.

Серега смахнул воображаемые слезы с уголков глаз и, тихо посмеиваясь, достал из бокового кармана черных джоггеров смятую пачку сигарет. Гриша тут же выхватил две сигаретки, стреляя глазами в друга с напускной обидой, будто бы это наименьшее, что Серега мог ему предложить за подставу с покупкой тачки. Раз такое дело, я решил к ним присоединиться.

Серега всегда брал себе особенные сигареты, отдавая предпочтение арбузному и яблочному вкусам. Они так быстро приедались, поэтому я старался покупать самые обычные, лишь изредка мог разбавить горечь никотина мятным привкусом.

Мы синхронно затянулись, я с блаженством выдохнул струю дыма и на секунду погрузился в раздумья. Поднял глаза на темно-синее небо без единого облака, замер в таком положении с застывшей на лице глупой улыбкой.

Мне так хотелось продлить это мгновение навечно. Стоять здесь, на пустой трассе, обволакиваемый оглушающей тишиной, никуда не спеша и ни от чего не убегая. Забыть обо всех кошмарах последнего года, обрести покой и никогда больше не предаваться отчаянию.

Но с наступлением осени моя нервная система снова подвергнется испытаниям, я знал это и был почти готов противостоять. Воспоминания о прошлом непременно вторгнутся в мои будни, и пугало меня лишь то, что рядом не будет человека, способного отгородить меня от опрометчивых поступков. И я останусь наедине со своими страшными мыслями.

— Ой-ей, Федька приуныл, — грубый голос Гриши выдернул меня из размышлений. Они уже докурили, и я только тогда заметил, что не затягивался последние минуты, а сигарета в руках давно истлела.

— Опять за свое, Федук? — Серега в шутку замахнулся ладонью, но я успел среагировать и отпрыгнул прежде, чем он нанес бы мне удар.

— Отвалите, я просто задумался!

— Думать вредно. — Серега щелкнул зажигалкой, закуривая вторую сигарету, и кинул пачку на приборную панель.

— По себе судишь? — Гриша, еще не закончив фразу, получил от Сереги звонкую оплеуху.

— Остряк, мать его! Может, по городу погоняем, слабо?

— Мне? — он будто задохнулся от такой наглости. — Да я гонял, когда вы еще на великах катались, сосунки!

Гриша сорвался на бег, наверняка собираясь доказать нам правоту своего заявления. Разумеется, мы не стали бы соревноваться на дорогах города — не для того я купил машину, чтобы сегодня же ее разбить. Да и риск сбить пешехода слишком велик, такой адреналин мне даром не нужен.

— Сделаем вид, что согласны, — шепнул мне Серега, обдавая ароматом сочного арбуза и выдыхая дым в сторону. — Его последние деньки на воле.