Вопреки всем запретам

«Я люблю его» — эта мысль вспарывает мои вены, когда я слышу его утробное рычание, чувствую его руки, до боли сжимающие мои ягодицы. Чувствую неконтролируемую дрожь его тела, вижу его уязвимость, ранимость. Улыбка растягивает мои искусанные губы от осознания того, что я смогла довезти его до предела. Этого вечно уверенного в себе, надменного, авторитетного мужчину.

Рома прижимает меня к себе, пытаясь отдышаться и повержено кладет голову мне на плечо. Я обвиваю его торс ногами и оттолкнувшись от капота, он усаживается вместе со мной в салон машины. Мы не разговариваем, мы больше не выясняем отношений. Мы не тратим время на эту бесполезную в нашем случае чушь. Включая обогрев, он просто поднимает меня и усадив к себе на колени еще раз овладевает мной. Наверное у нас окончательно срывают тормоза. Как же я люблю его, — думаю я, а он в это время берет меня снова и снова. После того, как немного насытившиеся и уталившие внутреннего зверя, мы начинаем ощущать себя в пространстве, Рома пересаживает меня на пассажирское сидение и выходит из машины. Подобрав нашу одежду, накидывает на меня истерзанную рубашку, а сам в одних брюках усаживается за руль и крепко удерживая меня одной рукой увозит нас к себе. А дома в его темной спальне, на белых прохладных простынях начинается все по новой. Всю ночь напролет мы как неистовые не можем насытиться друг другом. Он берет меня опять и опять, не давая времени на передышку. И останавливается только когда за окнами брезжит рассвет, а я уже в полном изнеможении от тысячи оргазмов и сумасшедших ласк, падаю замертво на его сильную грудь. Он нежно водит кончиками пальцев вдоль моего позвоночника, а я под громкий стук его сердца начинаю уплывать в забвение. Дрейфуя в практически бессознательном состоянии, сквозь пелену сна, слышу едва различимый шепот:

— Спи, любимая…

Глава 8

Глава 8

Мне сниться море и пляж. Я лежу и греюсь на жарком солнышке, спину холодят прохладные капли долетающих до меня брызг волн, смываемые легкими прикосновениями чьих-то нежных губ. Кого то волнующего и до чертиков необходимого мне. Перевернувшись на спину, приоткрываю глаза и понимаю, что морем тут и не пахнет, а вот одним головокружительным красавчиком очень даже.

Я вижу морщинки в уголках его смеющихся глаз и довольную улыбку на губах. Он сидит, наклонившись надо мной на краю кровати и нежными пальцами проводит по очертаниям моего лица. Такой домашний, такой родной, — с мокрыми от душа волосами, одетый в одни плавки. Не прерывая зрительного контакта, все также с легкой улыбкой на губах он наклоняется и целует мою грудь, а потом приподымается на локтях, и накрывает мои губы. Я вдыхаю полной грудью его запах, который сейчас особенно силен и уже хочу пожелать доброго утра, но он не дает мне заговорить.

— Тшшш, — в ответ на мой вопросительный взгляд, его выражение лица из игривого становится серьезным.

— Чертенок, прости дурака, — и таким открытым и молящим взглядом смотрит в глаза.

— Хм, — вырывается смешок, а затем я смотрю по сторонам.

— Стоп…Чуешь? — замираю и приподымаюсь на локтях, выставив указательный палец вверх.

— Что? — он тоже выпрямляется и мотает головой, пытаясь понять, что же я там узрела.

— Что-то в лесу сдохло… — шепчу я, сделав большие глаза, — огромное такое…

— Не смешно, я тут серьезные вещи говорю между прочим, — пытается сделать обиженный вид, но потерпев в этом деле фиаско, не выдерживает и разражается смехом.

— Переживаешь? — умиляясь его непосредственности, спрашиваю я.

— Еще как…опять пропадешь, ищи тебя… — он приближает свое лицо близко-близко к моему. И такой у него взгляд открытый, как говорится душа нараспашку.

— Ты поэтому всю ночь меня загонял, чтобы убежать не могла? — в ответ на мой вопрос его лицо озаряет довольная улыбка.

— Так что, заслужил я смягчения приговора? — через некоторое время он вновь возвращается к этой теме.

— Может прекратишь болтать и делом займешься уже, умник? — смеюсь я, на что он буквально запрыгивает на меня и со свойственной ему пылкостью, доказывает свою невиновность. Доказывает аргументированно, доказательно, методично, как истинный профессионал своего дела. После чего, Рома крепко прижимает меня к себе, а я лежу на его груди и любуюсь красотой его тела.

— Чертенок, надо собираться, мы опять опаздываем, — шепотом, с присущей его голосу легкой хрипотцой, говорит он мне на ушко, а у меня табун мурашек по спине.

— Можно я не пойду сегодня в школу, мама? — смеюсь я и зарываюсь лицом в основание его шеи.

— Можно, на работе ты заслужила выходной, начальник доволен, — смеется он и ойкает, получив увесистый шлепок по голой груди. После чего встает и направляется к шкафу. А я как завороженная смотрю на это произведение искусства. У него идеальная фигура: массивные грудные мышцы, могучий торс, узкие бедра, широкие плечи, высокие ноги с литыми мышцами, а брюшной пресс похож на плитку шоколада. Словно скульптура, словно результат работы гениального мастера своего дела.

— У меня к тебе серьезный вопрос, — говорю я, дождавшись, когда он повернется в мою сторону.

— И?

— Как называется твой парфюм?

— Пайот, — немного подумав отвечает он, — это не парфюм, просто гель для душа. Улыбаясь, я подымаюсь с кровати и обхватывая его шею руками, прижимаюсь к нему.

— Чертенок, мы опаздываем, и нас там завтрак ждет, — смеется он, а сам, хитрюга, опускает руки на мою пятую точку, продолжая крепко удерживать.

Так как моя одежда после вчерашнего накала страстей, осталась забытой в его машине, после наскоро принятого душа, мне приходится облачиться в его футболку и шорты. Этакий «типок с района» получился с меня. Рома, же одетый с иголочки, похохотав всласть с моего вида, хватает за руку и ведет сквозь многочисленные коридоры в сторону кухни. Стоит нам войти туда, воздух моментально покидает легкие. Я пытаюсь быстренько сбежать, но Рома, удерживающий мою руку, не дает такого шанса.

— Доброе утро, мама, — широко улыбаясь, говорит эта сволочь и подводит меня к столу.

— Доброе утро, — отворачиваясь от плиты, улыбается ему женщина средних лет. Но увидев рядом стоящую меня, в столь презентабельном виде, пребывает в неком шоке. Впрочем как и я.

— Здравствуйте, — залившись краской говорю я.

— Добрый день — проходя изучающим взглядом по моему наряду, задумчиво отвечает женщина. Представляю какое впечатление я на нее сейчас произвожу. Вот Рома, подставил. Сто процентов мстит за вчерашнее выступление.

— Мама, это моя девушка, Оксана, — этот наглец, явно довольный собой, с сияющей физиономией усаживается за обеденный стол и тянет меня на близ стоящий стул.

— Очень приятно, я Ольга Александровна, — успев прийти в себя, она выдавливает из себя улыбку. Фальшивую такую, но и на том спасибо. Я сижу и злобно пинаю под столом довольного Ромку, пока его мама наливает нам кофе. Этот негодяй как ни в чем не бывало сияет словно медный таз. И на очередной мой тычок только подмигивает мне.

— Рома, как дела на работе? — присаживается она к нам за стол. Пока они с Ромой ведут светскую беседу, я незаметно рассматриваю ее. Очень ухоженная, элегантная женщина, с пышным каре цвета темного шоколада. Но видно по ее движениям и манерам, женщина строгая и уверенная в себе. Ох, непросто с ней придется. Каков же тогда его отец? Страшно подумать.

— Папа завтра прилетает из Парижа, нужно будет встретить его, он хотел поговорить с тобой о чем-то.

— Хорошо, — Рома вытирает рот салфеткой и посмотрев на меня одобряюще подмигивает.

После непродолжительного разговора Ольга Александровна покидает нас. А у меня остается двоякое впечатление от общения с ней. Вот вроде бы ничего плохого не произошло, а тот факт, что на протяжении всего разговора не было ни одного вопроса или обращения в мою сторону…заставляет напрячься… Как будто я пустое место.

Буквально через пятнадцать минут мы тоже убегаем. Перед институтом, нам нужно успеть заехать ко мне домой. Всю дорогу Рома смеется над моим обиженным фэйсом, я же, пообещав ему скорую расправу, врубаю на всю музыку и отворачиваюсь в окно. Перед институтом, переодевшись дома, я снова запрыгиваю в машину к Роме, и уже через десять минут мы благополучно добираемся до места назначения.

Выпрыгнув из машины, я уже было делаю несколько шагов по тротуару, когда слышу Ромкин оклик:

— Чертенок! Иди сюда!