Вопрос на десять баллов

– Что заставило тебя пойти на доктора?

– Вообще-то, мои родители. Они всегда говорили, что не может быть большей амбиции в жизни, чем желание стать доктором. Знаешь, от этого даже меняется качество жизни.

– И тебе нравится?

– А как же. Просто обожаю. А как насчет тебя, насчет ли-те-ра-ту-ры?

– О, она мне нравится. Просто я не знаю, смогу ли улучшить кому-нибудь качество жизни, вот и все.

– Сам пишешь?

– В общем-то, нет. Начал понемногу кропать стихи. – Мне все еще трудно произносить это вслух, но Люси, по крайней мере, не фыркает, – Звучит немного претенциозно, не правда ли?

– Что ты, нисколечко. С чего бы это?

– Не знаю, просто, как говорил Оруэлл, «естественная реакция англичанина на поэзию – это глубокое смущение».

– Ну, я не знаю почему. Некоторые могут возразить, что поэзия, напротив, чистейшая из форм человеческого выражения.

– Ага, это ты моих стихов не читала.

Люси очень тихо смеется и говорит:

– Я бы не прочь почитать. Уверена, они очень хороши.

– А я бы лег к тебе… на операционный стол! – отвечаю я, и повисает пауза, во время которой мы оба пытаемся понять, почему это звучит так грязно.

– Давай надеяться, что до этого не дойдет.

И мы некоторое время идем молча, стараясь стряхнуть с себя эту фразу «лег к тебе», которая все еще висит в воздухе между нами, как облако пердежа в картинной галерее.

– Чего сейчас препарируете? – спрашиваю я наконец.

– Сердечно-сосудистую систему.

– Ух ты. Ну и как, нравится? – интересуется принц Филипп.

– Да, нравится.

– Хотела бы на этом специализироваться, когда получишь диплом?

– Думаю, займусь хирургией, но еще не определилась с направлением. Я разрываюсь между мозгом и сердцем.

– Как и все мы, правда? – говорю я, что, на мой взгляд, звучит достаточно остроумно. На самом деле я говорю эти слова, еще не придумав, что они могут означать, поэтому и эта реплика также повисает в воздухе.

И тут Люси выдает полнейший non-sequitur [71] :

– Алиса классная, правда?

– Да-да. Бывает временами. Это был поп-sequitur,не так ли?

После паузы Люси произносит:

– Очень красивая.

71

Выражение, логически не связанное с предыдущим ( лат.).

– Хммм.

После паузы:

– Вы, кажется, очень близки.

– Ага, думаю, да. Иногда. – И я, ободренный и удивленный этой новоприобретенной легкостью общения между мной и Люси Чан, замечаю: – Патрик очень странный человек, правда? Мне кажется, он может быть…

Но Люси неожиданно останавливается, берет меня за локоть и слегка сжимает его:

– Брайан… можно, я тебе кое-что скажу? Это очень личное…

– Конечно, – говорю я, пытаясь сообразить, что она собирается сказать.

– Я немного стесняюсь, – продолжает она, нахмурившись.

Она собирается пригласить меня на свидание!

– Давай говори…

– Ну ла-адно, – тянет она, глубоко вдыхая…

Что же мне ответить? Наверное – нет. Да, точно, я должен отказать ей…

– Дело в том, что…

…но как отказать ей мягко, не обидев ее?..

– Видишь ли… когда ты со мной разговариваешь, у тебя есть такая привычка чересчур старательно все выговаривать, словно я глухая.

– Ой, правда?

– Угу, ты еще при этом наклоняешься ко мне, киваешь и употребляешь простые слова, словно у меня слишком ограниченный словарь. Не знаю, отчего это – из-за моих китайских корней или оттого, что я американка, но я никогда не была в Китае и в общем-то равнодушна к китайской кухне, так что я могла бы понять тебя, если бы ты говорил на таком, знаешь ли, старом, добром, обычном, разговорном английском…

– Извини, я не замечал за собой этого…

– Да ты расслабься, это не только ты, а многие. Причем постоянно…

– Мне так неловко…

– Не волнуйся, все в порядке, просто звучит немного снисходительно, вот и все.

– А я-то думал, тебе покажется, что это было сказано снисходительно!

– Не смешно, Брайан.

– И действительно – не смешно. – (Мы тем временем подходим к Ричмонд-Хаусу.) – Итак, увидимся на вечеринке завтра?

– Может быть. Тусовщица из меня никудышная.

– А все таки, может быть…

– Может быть. – И Люси Чан направляется вверх по холму.

– Кстати, можно у тебя кое-что спросить?

Она останавливается и немного нервно отвечает:

– Давай.

– Мозг с медицинской точки зрения – это мышца или железа?

– На самом деле это сосредоточение различных видов нервных тканей, и все эти ткани имеют схожее, взаимосвязанное предназначение, поэтому формально это делает мозг органом. А что?

– Просто интересно. Увидимся завтра.

– Пока.

И я смотрю, как ее панда скрывается на вершине холма.

Потом я поворачиваюсь и собираюсь топать по ступенькам к входной двери, когда замечаю в тени сидящую фигуру – кто-то прислонился спиной к двери и преграждает мне дорогу. Я замираю на полпути и вглядываюсь в человека, который проводит обеими руками по своей стриженной под ноль голове, потом смотрит на меня. Только я начинаю свыкаться с мыслью, что пора узнать, какие чувства испытываешь при ограблении на улице, как мужчина поднимается во весь рост и говорит:

– Итак, кто эта азиатская цыпочка, Брай?

И когда фигура выходит из тени, я узнаю острые, проницательные глаза Спенсера Льюиса.

26

В о п р о с: Широко используемый в скульптуре, где его иногда называют флорентийским мрамором, водный мелкозернистый полупрозрачный вид гипса, формирующийся в пластах осадочных пород, образовавшихся в результате испарения морской воды.

О т в е т: Алебастр.

– Спенсер? Что ты здесь делаешь?

– Вот, подумал, дай-ка заеду навестить друга, вот и все. – Я взбегаю по лестнице и собираюсь обнять его, а он пихает меня кулаком в плечо, и мы исполняем тот странный ритуальный танец, который парни всегда изображают при встрече друг с другом. – И ведь ты действительно пригласил меня…

– Да, знаю, действительно, но… Эй, что произошло с твоими волосами?..

Он пробегает рукой по своей выбритой до блеска голове.

– Это стиль сбежавшего зэка – тебе что, не нравится? – спрашивает он, а я отмечаю, что он говорит неразборчиво и медленно – явный признак того, что он нажрался в поезде.