Воргэн

– В больнице, ничего не помнишь? Тебя молния ударила, ты в палате уже третий день лежишь, – всхлипнула пожилая женщина.

– А сестра, Нотрис?

– Они тебя и привезли, и как только им самим не досталось, но ничего, не волнуйся, всё теперь будет хорошо, врач сказал, что кризис миновал.

Через неделю Раскин вышел из больницы, но ощущения нереальности происходящего не покидали его с первого момента, когда открыл глаза в больнице. Он почему-то стал видеть, ощущать окружающий мир по-другому, видел сгустки энергии плавно текущие в своём теле, а иногда даже мог воздействовать на них, перенаправляя свою энергию в нужное русло. О своём приобретённом даре он никому не рассказывал, боясь, что его засмеют, или ещё лучше, отправят в больницу для опытов.

Через несколько лет он закончил обучение, получил диплом и работал обычным монтёром в энергогенерирующей компании, но ежедневно тренируя и развивая полученную способность, в один из дней почувствовал, увидел человеческое тело в другом спектре, понял, как генерируется, течёт энергия в другом живом организме. От одной мысли, что он стал воргэном, его передёрнуло. Как раз в это время пошла информационная волна об их поиске, как узнал из открытых источников, слухов и домыслов друзей и знакомых, воргэны – закрытая каста людей со специфическими способностями, которые состоят на учёте государства, а сфера применения их способностей обширна – они боевые машины. Один воргэн способен противостоять десятку, если не сотне обычных бойцов. О них ходило много легенд и небылиц, но сведения во всеобщей сети информатория отыскать не получалось. Самый известный на планете воргэн – это великий воин и неоднократный победитель Императорского турнира Доринар Читорский, которому десятки лет не было равных на состязаниях.

Раскин уже было хотел заявить о себе, но начался метидоновый кризис, и возникли другие проблемы, которые остановили его. Иногда он встречал таких же воргэнов, разговаривал с ними, у некоторых учился, но каждый из них советовал не раскрывать себя до лучших времён. С чем это связано он не понимал, но внял совету и никогда не участвовал в боях и не имел учеников, хоть и было желание открыть школу или организовать клан и вырваться из нищенского существования, но всё в прошлом. Время упущено. Он стар и, наверно, не осталось ни одного воргэна.

За долгие годы он, просматривая мысленным взором ауру человека, научился распознавать её отличительные черты и тончайшие оттенки и убедился, что у воргэна она ярче, имеет множество полутонов, но увидеть получивших дар удавалось всё реже и реже. Из собственного опыта и редких встреч с владеющими тайными знаниями он понял, что воргэном становятся выжившие после клинической смерти, но не все, а лишь некоторые из них. И этот процент слишком мал, чтобы проверять всех получивших опыт возвращения. Он знал, что проводили опыты, вводя в контролируемую клиническую смерть, но результата не достигли и объявили знание об энергии вогэна ложным, обвинив на весь мир воргэнов в шарлатанстве и организации всемирного заговора. Сразу отношение к ним кардинально поменялось – они стали изгоями. Все разговоры и упоминания об экстраординарных людях, стали под запретом. Начались гонения и страх, скрываемый под маской середнячка быть раскрытым, наложил свой отпечаток, но оставаясь в одиночестве, Раскин сидел и мысленно, как мог только он, изучал здание и обитателей среднестатистического, ничем непримечательного общежития, где проживали ученики и приезжие работники ремонтного завода с одной из многочисленных судовых верфей. За последние десять лет ему не встретился ни один такой же, как и он – со способностями. Может, он не там искал, может и вправду их больше не осталось.

Его мысленный взор скользнул с первого этажа на второй, третий, сделал для себя пометку: надо сказать коменданту, что нагревательный элемент электроплиты в третьем боксе скоро перегорит – выработал свой ресурс. Затем четвёртый, пятый – всё, как обычно, ничего нового. Все те же обитатели, те же проблемы, кто-то ругается, кто-то спит. Шестой этаж, седьмой, и последний – восьмой этаж.

Не поверив ощущениям, старик открыл глаза – неужели в здании воргэн?! Аура неизвестного переливалась незнакомыми тонами, но он слаб, неопытен и ещё не знает, какой дар достался ему, но кто?!

Раскин поднялся со своего места, взял со стола архаичную книгу, в которой ещё его предшественник долгих, пятнадцать лет назад начинал делать записи. Открыл книгу, пробежался по страницам, но, как и предполагал, поиск не дал результатов. Никто не попадал в аварию, никому не вызывалась медпомощь, а тем более, никого из новых постояльцев за прошедшие два месяца записано не было. Старик уселся в кресло, вновь закрыл глаза и целенаправленно устремил свой взор на восьмой этаж, проверяя каждую комнату, каждого постояльца, ауру которых помнил наизусть.

***

– Входи, вот моя каморка, конечно, на последнем этаже, но нормально, – сказал Трис, открывая дверь и пропуская вперёд нового друга, – есть хочешь?

– Не откажусь.

– У меня сублимированные пайки есть, правда, просроченные, но есть можно, если соуса добавить побольше. Вроде, пока не отравился.

– Пайки?

– Ну, да. Я их в контейнерах нашёл. Их выкинули, а я подобрал. Деньги-то экономить приходится, стипендии нет, только то, что заработаешь после занятий, но этого мало, а в команду или клан попасть трудно, вот там, да, если показываешь хорошие результаты, усиленные пайки дают. Но там отбор жёсткий, не прошёл. Но ничего, хорошо, что бесплатную комнату дали просто за то, что работаю.

– Понятно, а где можно умыться?

– В конце коридора, там туалет и умывальник, – кивком головы указал Трис.

Эрик в очередной раз посмотрел на бедно обставленную комнату, в которой кроме двух кроватей, стола и двух стульев ничего не было, обречённо пошёл на выход.

– Подожди, возьми полотенце, там его нет. Хотя, пошли вместе, мне тоже умыться надо.

Трис скинул куртку, снял майку, извлёк откуда-то из-под кровати полотенца, и два подростка пошли по плохо освещённому коридору.

– Темно, не упади. Тут ещё технический этаж есть, всё барахло сначала в коридоре сваливают, и только потом заносят наверх, туалет рядом, а я умываться.

Эрик зашёл в туалет, на двери привычно красовалась картинка «М». Вонь аммиака ударила в нос, но, сдерживая рвотные рефлексы, подросток по быстрому сделал свои дела и вышел тяжело дыша.

– Что, непривычно? Вижу, первый раз в такую экокабинку заходил, но, что поделать, до цивилизации тут ещё далеко, ладно, я пошёл разогревать, не задерживайся, комнату запомнил? Я её закрывать не буду.

– Запомнил, найду.

Эрик остался один. Снимать лёгкую курточку не стал, помыл руки, умылся, но тут даже мыла не было! Хорошо, что тёплая вода текла, имея хороший напор. Вдруг подросток замер, ему показалось, что на него кто-то смотрит и таким пристальным, изучающим взглядом, что стало не по себе. Осторожно разогнулся от умывальника, посмотрел на темнеющий дверной проём – никого. Пристальный взгляд не отпускал. Бросив умывание он, на ходу вытираясь, осторожно оглядываясь по сторонам, пошёл в сторону комнаты.

– Эрик, что с тобой, на тебе лица нет! Ты весь бледный, не заболел? У нас тут на пятом живёт одна медичка, если что, можно к ней сходить.

– Нет, всё хорошо, просто устал.

– Так давай поужинаем и спать, а то поздно уже. Время то, к полуночи.

– Я, наверно, не буду ужинать, так лягу. Что-то голова кружится.

– Ты, это, туалет знаешь где, если рвать будет, беги туда.

– Хорошо.

Подросток не раздеваясь, только снял куртку и скинул свои кроссовки, улёгся на кровать, которую указал ему новый друг Трис. Отвернулся к стенке и закрыл глаза. Ему было не по себе от наваждения, что его кто-то пристально рассматривает, проникая внутрь, изучая каждую клетку души.