Воркута

За поворотом коридора ему попалась дверь со стеклянной вставкой и табличкой «Учительская»,но Илья сразу отмел мысль о том, чтобы затаиться там – на стекле багровело свежее размазанное кровавое пятно. Бестолково петляя по коридору, он увидел небольшой закут с дурацкими усеченными дверями, не доходившими до пола и потолка сантиметров десять. В просвете торчали швабры и оцинкованное ведро. Илья бросился в эту выемку, перевернул ведро дном вверх и скорчился, словно петух на насесте, тихо прикрыв двойные створки.

Школьные коридоры наполнил гомон и смех – он увидел в просвете около пола ноги в сандалиях и сползших колготках. Дети звонко выкрикивали что то, весело болтали, но Илья не понимал ни слова – казалось, что какие-то звуки удваивались и утраивались, растягивались и наоборот убыстрялись, отчего речь была похожа на какофонию, издаваемую то заедающей, то слишком быстро прокручивающейся пластинкой. Послышалось звонкое шлепанье о пол чего-то тяжелого и дробный топоток множества ног, и ему показалось, что мальчишки играют в мяч. К широкой щели его закутка подкатилось что-то круглое, и он зажал рот рукой – это была вздутая, синяя голова со стесанным кончиком носа и гнилым обрубком шеи. Илья судорожно перевел дыхание, про себя читая какую то выдуманную молитву, ибо ни одной молитвы он не знал и не помнил – голова принадлежала Осташу.

Звуки в коридоре все меньше напоминали гомон школьной толпы – послышались дикие завывания, рычание и чавканье. В просвете закута мелькали кеды и девичьи туфельки с цветами на мысках, парусиновые тапочки и кроссовки, многие из них промокли от крови. Он скорчился на своем ведре, зажмурился и старался считать частые перестуки сердца, чтобы не прислушиваться к происходящему в коридоре. Весь этот кошмар прервал звонок, и дети, весело переговариваясь на неизвестном языке, разбежались по классам. Хлопнули двери, Илья осторожно распрямился, приоткрыл створку на пару сантиметров и выглянул в коридор. Посредине яично-желтого паркета расплылась кровавая лужа, смазанная несколькими маленькими следами подошв, валялись кишки и еще какие-то кровавые ошметки. Он судорожно вздохнул, подавляя тошноту, и вышел из своего укрытия.

Послышался металлический скрип и неторопливые шаги, и Илья схватил швабру из закута, выставив ее вперед, как пику. Из-за дверей, ведущих на лестничную площадку, показался мужчина в спортивном костюме, волочивший ведро с водой. Он поставил его на пол и поковылял, сильно припадая на левую ногу, к Илье. Все лицо его было перечеркнуто грубыми шрамами, кисть левой руки отсутствовала – из закатанного рукава торчала глянцевая культя. Жуткий калека что-то промычал ему, открыв рот и показав обрубок языка, и взялся единственной кистью за швабру, потянув на себя. Илья выпустил швабру из рук, чувствуя, что калека не опасен, и направился к лестнице. Сзади послышалось шлепанье – уборщик, намотав на швабру тряпку, возил по луже крови. Почувствовав на себе взгляд Ильи, он махнул рукой в тупичок, которым заканчивался коридор. Потом показал на лестничную площадку и выставив перед собой скрещенные руки. Илья кивнул и направился к тупичку – черт его знает, не подставил ли его калека, направив туда.

В коротком аппендиксе, которым заканчивался коридор, не обнаружилось двери, зато прямо в окне блестела медью замочная скважина. Он вставил ключ, потянул окно на себя - оно открылось, а ручка, вдруг легко подалась и вывалилась из рамы, оставшись в его руке. Он раскрыл окно пошире и вышел во двор того же детского сада.

– За этим я в школу ходил, значит… - протянул Илья, подбрасывая тяжеленькую ручку на ладони.

Он вернулся домой, когда на Воркуту легли мягкие сиреневые сумерки. В Дупликации странно текло время, ему казалось, что там он пробыл всего пару часов, а здесь уже прошел день. Тихо падал крупный снег, и прохожие будто замедлились, плавно и медленно перемещаясь в снегопаде, словно рыбешки в аквариуме.

Илья сел на жалобно охнувший диван, оперся локтями на колени. Гибель Надьки отдавалась в душе какой-то странной тоской – ему казалось, что он заранее лишился чего-то ценного, как будто в лотерее выпал семизначный номер, отличающийся от того, что был на его билете, только одной цифрой. Как будто что-то увели прямо у него из-под носа, оставив с жалобным провожающим взглядом. Он не влюбился в Надьку, но те мысли и чувства внутри, связанные с ней, слишком резко обрубили, заставив его испытать неожиданную боль.

Илья взял смартфон, набрал Кире – он понятия не имел, что ей сказать, но был уверен, что именно сейчас стоит объясниться. Жена отозвалась привычным насмешливым тоном, который, как он сейчас осознал, раздражал его:

– Ну что, спаситель человечества, поностальгировал по малой родине? Когда вернешься?

Она не спросила, нашел ли он Вовку.

– К тебе – никогда, - с удовольствием сказал Илья.

– Нашел юную воркутянку? – Кира не сбилась с ироничного тона. – Кто она? Подавальщица в столовой? Или, может, более интеллигентная личность – аж продавщица в ларьке?

– Пошла ты нахер, - не принял он игру.

– Градов, заканчивай ерундой страдать. Я нашла новый отель на Мальдивах, забронировала на март. Постарайся к этому времени не растерять человеческий облик, мне не улыбается торчать на курорте с поношенным тобой, я ж понимаю, что ты там пьешь беспробудно.

Кира нажала отбой, и Илья швырнул телефон на диван. Посмотрел на переливающиеся огоньки «Мечты» за окном, и быстрым шагом направился в прихожую.

В кафе в этот день было особенно шумно – гуляли несколько компаний, и ему достался одинокий насест на высоком стуле около барной стойки. К Илье сразу повернулась молодая долголягая деваха с соседнего места, и он улыбнулся ей фальшивой улыбкой и, не спрашивая, заказал какой-то кислотного цвета коктейль, ткнув в первый попавшийся на бумажке меню. Она приблизила губы к его уху, что-то зашептала, обдавая горячим дыханием, и хотя Илья не разобрал ни слова в грохоте музыки, кивнул, провел ладонью по гладкому налитому бедру. Она не возмутилась, прильнула к трубочке коктейля, пока Илья опрокидывал первую стопку коньяка и наливал вторую. Он набрался быстро, и Ирина – так звали его визави – все пыталась ему что-то рассказать о своей учебе в колледже и недавней поездке в Египет. Она совала ему под нос смартфон, где на каждом фото было с лазурным море в качестве фона-подложки и ее мясистое тело топлесс. Коричневые соски задорно смотрели с райских фотографий, но Илья вместо вожделения почему-то чувствовал тошноту и скуку.

Кафе, несмотря на очевидную задрипанность, было оживленным местом, и гомон все не смолкал, и веселье все набирало обороты, несмотря на то, что уже перевалило за полночь. Илья зацепил взглядом девушку, которая не вписывалась в общую тональность – одетая в лыжные штаны и толстый свитер с оленями на груди, она испуганно оглядывалась, смущенно трогая стакан с коктейлем. Девушка сидела в компании молодых ядреных мужиков, и батарея спиртного на их столе все росла. На спинку ее стула по-хозяйски закинул руку быкообразный парень, и когда она попыталась встать, он улыбнулся и потянул ее вниз. Но улыбнулся такой нехорошей улыбкой, что Илья насторожился. Девушка что-то шепнула своему приятелю, он подумал пару секунд, кивнул и начал подниматься. Они вместе прошли в закуток, который вел к туалетам, и Илья снял руку Ирины со своей, извиняюще улыбнулся ей и направился туда же.

Около женской кабинки, присловнившись к стене, быкообразный пялился в телефон, и он успел коротко и сильно ударить его в солнечное сплетение. Парень выронил телефон, и Илья нанес еще один мощный удар по шее. Тот упал на пол, и из кабинки на шум выглянула девушка, но тут же попыталась захлопнуть дверь, увидев Илью. Он быстро поставил ногу в щель и спросил:

– Это парень твой?

Она энергично помотала головой и лицо ее на секунду исказилось.

– Пошли, - коротко приказал Илья. – Куртка где? Сумка есть?

– В гардеробе. Нет ничего.

Они быстро прошли в гардероб, где девчонка за пару секунд накинула пуховик и, не застегивая, бросилась на улицу. Она попыталась от него убежать сразу же, но Илья успел ухватить ее за рукав.

– Да стой ты, дура! Куда ты ночью собралась одна?! Тебя как зовут-то?

Девушка всхлипнула:

– Женя…

– Ладно, пошли, Женя, эти козлы щас спохватятся.

Илья потащил ее в квартиру, где Илья сунул ей в руки кружку с чаем и разорвал пачку печенья.