Воркута

Отпустило резко – в одно мгновение спал жар, цокот удалился и пропал. Вывалился из ниши Осташ, стер крупные капли пота с лица.

– Ну нахер этот перчик, пошли отсюда!

– Пошли, - легко согласился Илья, сорвал крошечную загогулину зеленого перца, оказавшуюся прямо около глаз, и помахал ею перед лицом злого Осташа.

Этажом выше их ждал долговязый урод, расплывшийся в улыбке. Он отдал ему перец, тот схватил его, сунул за щеку, порылся в недрах своего слюнявого рта и положил на ладонь металлический кругляш на веревочках, похожий на старинные часы с крышкой. Осташ хотел было взять, но долговязый отвел руку и протянул кругляш Илье.

– И зачем нам это… Стоило жизнью рисковать, - проворчал Осташ, уязвленный тем, что артефакт отдали не ему.

На этаже с окнами Илье было легче – хоть чертова дупликация и породила страннейший мир с бесконечными многоэтажками, но все же в окна светило самое обычное солнце с самого обычного серого неба. И хотя он понимал, что свобода этого пространства мнимая, бежать здесь было некуда, как и на этаже с травой, но дышалось ему проще. Осташ отмерял большие шаги, что-то бурча себе под нос, Надька сосредоточенно хмурила брови, глядя в бетонный пол. Обожженная щека ее расцвела красным волдырем, опаленные волосы с одной стороны торчали, словно комья стекловаты. Но Илья почему-то улыбнулся, глянув на нее – она была так непохожа на всегда холодную, стервозную Киру. В том, как Надька махала при ходьбе пухлой рукой, как озадаченно щупала свои сгоревшие волосы, было что-то наивное и детское.

Бетонную кишку коридора вдруг прервал провал – стены на несколько метров вперед исчезали вовсе, а пол с большим уклоном, словно детская горка, шел вниз. Илья осторожно шагнул к краю, глянул – бетонный уклон соединялся с пологим металлическим скатом, ведущим к огромной трубе. В трубе неподвижно стояли лопасти, которые он сначала принял за огромный вентилятор, но приглядевшись, понял, что это пара широких лезвий.

– Охренеть… - протянула Надька. – Они начнут крутиться, если мы туда полезем?

– Нет, - коротко сказал Осташ. – Но идти нужно быстро и по одному. У нас всего пять минут. Как только первый сталкер пройдет трубу, начнется отсчет, поэтому идем как можно быстрее, чтоб нас тут не порубило в капусту. Дамы, вперед!

Он шутливо-галантно протянул руку Надьке, и та сделала неуверенный шаг к скату.

– Стой! – крикнул Илья. – Надя шустрая девушка, я думаю, успеет после нас. Давай-ка ты первый. В конце концов, ты тут уже был… А мы уж за тобой.

Илья вдруг подорвался и дернул ее за руку с такой силой, что ее отбросило к стене за его спиной, чем опередил Осташа на какую-то секунду – тот едва не скатился по уклону, выставив вперед руки, чтобы толкнуть туда Надьку. Илья заслонил ее собой и сказал:

– А я видел, как ты на нее смотрел… Нехорошо смотрел, Осташ. Так что там в трубе?

– Мы должны ее туда скинуть, - глядя исподлобья, сказал Осташ. – Трубе нужен первый, потом она… переваривает. Остальные могут пройти.

– Ну ты и козел! Урод! – крикнула из-за плеча Ильи Надька.

– Отдадим ее, - Осташ даже не посмотрел на нее, понимая, что сейчас все зависит только от решения Ильи. – Иначе не пройти.

– Вот почему о третьем уровне так мало инфы, все группы засекречены и закрыты… - дошло до него. – Кому ж захочется признаваться в убийстве.

– Ну, вообще, много кто знает, но стараются особо не болтать. Если все узнают, «быка» на убой не найдешь. Илюха, мы не пройдем, если не отдадим ее трубе… Ну пойми ты. Кому она нужна? Старая стремная баба, вон, кривая вся. А нам еще жить и жить… Не валяй дурака.

– Ах ты сволочуга!
– снова заверещала Надька.
– Гад! Гондона кусок!

– По-скотски это как-то... – задумчиво сказал Илья.

– Блин, да вы чего..! Вы там охренели что ли совсем! – Надька за его спиной засопела, захлюпала носом, перепугавшись, что Илья может передумать.

Он молча кусал нижнюю губу, исподлобья глядя на Осташа, несколько раз шумно выдохнул, обернулся на Надьку. Он несколько раз пытался заговорить, но так и не решался.

– Давай кинем жребий, - наконец сказал Илья вынул из кармана коробок спичек. – Это будет честно.

Осташ помолчал, кинул взгляд на трубу, посмотрел на спички. Скинул куртку на пол, кивнул:

– Ладно, давай. Черт с тобой, раз ты такой принципиальный.

Илья взял три спички, отломил у одной кончик, прикрыв полой куртки, подошел к Осташу:

– Давай!

И прежде чем тот протянул пальцы, сложенные щепотью к спичкам, сделал сильный и резкий толчок. Осташ упал на металлический скат, который издал низкое механическое гудение и начал тихо опускаться, увеличивая угол наклона. Сзади ахнула Надька, Осташ заорал бессмысленные матюги, отчаянно пытаясь удержаться на гладком металлическом склоне.

– Тварь! Сука! Да я тебя из-под земли достану, сученыша! – орал он, суча ногами безрезультатно хватаясь за полированный металл.

Загудели ножи, набирая разбег; заплакал, завыл в голос Осташ:

– Убьюуууу!!! С того света достану!

– Господи… Надька подошла к краю, глянула вниз, обернулась на Илью.
– Зачем ты… Ты же хотел честно!

– Он бы сам так сделал, неужели ты этой сволочи поверила. Не тебя бы толкнул, так меня. Такие как он очень сильно свою жизнь берегут.

Надька зажала уши ладонями, отвернулась от провала. Зажужжали механизмы, крик Осташа прервался на излете, на скат вяло плеснуло кровью. Когда лопасти остановились, Илья потянул Надьку за собой, и она пошла послушно, мертво глядя перед собой. Пройдя по трубе, они попали все в тот же бетонный коридор, но теперь под окнами двигался конвейер, на котором ехали в неизмеримые дали поддоны с кусками крупно нарубленного мяса. Он кивнул на деревянную дверь в глухой стене, около которой на гвоздике висел ключ.

– Финиш.

Когда они вышли в Рудник, Надька вдруг ухватила его за куртку, прильнула к груди и беззвучно заплакала.

***

Крутя руль буханки, Илья чувствовал, как внутренности в животе будто покрываются ледяной коркой. Это было неправильно, какой бы сволочью ни был Осташ. И вся Дупликация – неправильная, враждебная. Ее не должно быть.

– А? Что? Кого не должно быть? – отозвалась Надька, и он понял, что произнес это вслух.

Он высадил ее около дома, отмахнулся на предложение зайти и порулил к пятиэтажке Осташа. Зашел в подъезд, потоптался на площадке перед дверью – ключ остался в его куртке перед трубой-мясорубкой. Ни на что не надеясь, несмело позвал вполголоса:

– Кис-кис-кис…

Сверху донесся еле слышный шорох, и он увидел, как меж прутьев лестничной ограды просунул грязную морду худой рыжий кот.

– Пойдешь со мной? – Илья распахнул куртку и протянул руки к коту, думая, что тот непременно шарахнется. Но рыжий спокойно устроился у него на груди, уцепившись когтями за свитер, и весь путь до дома тихо и довольно тарахтел, распространяя по кабине тошнотворный подвальный запах.

Не заходя домой, он позвонил в квартиру тети Вали, и, когда она открыла, расстегнул молнию и показал кота.