Ворон. Осколки нас

— Не надоо… — шумно сглотнула.

— Помнишь, как сладко ты кончала на мои пальцы? М? Тихоня Алина. — нащупал клитор, массируя его круговыми движениями… — Сокровище Алина, — скользнул ниже, раздвигая налитые кровью складочки, — Мокрая Алинааа, — проскальзывая пальцами глубже…

И еще глубже…

Такая невыносимая пульсация разлилась внизу живота… Я, наконец, замерла. Задышала чаще. Превратилась в какую-то безвольную жидкую субстанцию. Растеклась под его ладонью.

Кирилл был под чем-то, а я — под ним. Под его гипнозом… Натуральное помутнение рассудка… Хотелось списать все на это… Полностью игнорируя тот факт, что больные чувства никуда не делись — любовь все еще бежала по моим артериям…

Я слышала собственное дыхание, покусывая дрожащие губы. Минутку… Всего минутку украсть у этого безумия. Хоть что-то забрать себе… Не знаю, кого ненавидела в этот момент больше: его или себя?

Почему даже такое скотское шизанутое поведение пробуждало во мне совершенно первобытные инстинкты? Доктор, можно нам двухместную палату в дурке? Слезы беззвучно катились из глаз, а хотелось рыдать в голос…

Вытащив руку, Воронов начисто облизал свои пальцы.

— Сладкая Алина. М-м… А я люблю сладкое на ночь… Хочу принимать тебя в ударных дозах. Ничего не меняется. Ты снова дрожишь от моих прикосновений… Такая реальная… Слишком реальная. Почему ты такая реальная, Алин?

— Потому что это я, Кирииилл… — глотая соленые слезы.

— Ты правда существуешь? Я не псих?

— Существую! Но ты реально псих!!! Пожалеешь, когда тебя отпустит… Если вспомнишь…

— А ляжешь под меня?

— Не сегодня.

Между нами повисла какая-то странная звенящая тишина.

— Не сегодня… — на выдохе повторил Кирилл, — Ты не отказала… — внезапно он слегка приподнялся, наконец, ослабевая медвежью хватку.

На дне черных зрачков вдруг замаячили какие-то проблески сознания… Слава Богу.

— Хочешь уйти? — срывающимся шепотом.

Я легонько кивнула, молясь, чтобы он не ставил никаких грязных условий.

— Споешь вместе со мной?

Что-о?

Сухо сглотнув, я присела, тыльной стороной ладони вытирая мокрое от слез лицо.

— У Носкова есть песня. Старая. Но мы часто пели ее в интернате… Я буду петь, а ты подхватишь? Хорошо?

Поспешно кивнула.

— В царстве глупости и стяжательства,

Среди гор барахла казенного,

Есть приятное обстоятельство:

Я люблю тебяяя! Это здоровооо…

— Ну же, Лебедева, ты пообещала… Пой вместе со мной! Не халтурь. Я навеки даю обязательствооо… Повторяй!

— Я навеки даю обязательство… — вытолкнула из себя еле слышно.

— Что не стану добычей ворона… — развязно хохотнул на последнем слове.

— Что не стану добычей ворона… — мой голос дрожал.

— Есть особое обстоятельство… — Кирилл улыбнулся.

— Есть особое обстоятельство… — сипела, совершенно не попадая в ноты.

— Я люблю тебя! Это здорово… — глядя мне прямо в глаза, — Я не слышу, Алин? Ты обещала петь вместе со мной…

— Я люблю тебя… Это здорово…

Глава 15

POV Кирилл

Разлепив воспаленные веки, я зажмурился от слепящих солнечных лучей. Как ебучий вампир при дневном свете — еще немного и мог бы сгореть заживо. Состояние — не стояние.

Шеи своей я не чувствовал: она затекла, как и остальные части тела. Спине вообще, походу, пришел кобздец. Башка раскалывалась. В районе печени неприятно тянуло. Пальцы под окровавленной повязкой ныли.

Хорошо погуляли! Прямо алко-треш-пати…

Надо сказать, до сегодняшнего дня я вообще не знал, что такое похмелье — обычно с утра после попойки с легкостью мог доказать теорему Пифагора или соорудить адронный коллайдер. Однако сегодня вряд ли удастся отделаться парой таблеток шипучки.

Окончательно продрав глаза, я напряг атрофированные извилины, пытаясь сообразить, где нахожусь.

Да ну на хер…

С трудом принимая сидячее положение, наконец, допер, что, судя по всему, заночевал прямо на водительском сидении своей тачки. Ну, ебушки-воробушки… Такого со мной еще не приключалось.

Даже конкретно загашенным не раз приходилось возвращаться домой за рулем. Но чтобы отключиться и заночевать в мерсе прямо посреди парковки бизнес-центра? Все когда-то случается впервые…

Размяв затекшую шею, я более детально осмотрелся на местности. Мерс стоял там же, где я вчера его оставил, вернувшись из ювелирного магазина…

Да, до этого момента мой проспиртованный мозг выдавал хоть какие-то скупые воспоминания…Например, как вернувшись из аптеки, где я затарился перекисью и бинтами, чтобы обработать сбитые костяшки, отправился за подарком Лизе.

Увы, протянул до последнего, потому что в свете некоторых событий вообще забыл про ее праздник. Ну, а тут прямо повод подвернулся — поехал в бутик «Сartier» и купил золотые серьги.

Для своей Ляли. Ха-ха. И мстя моя будет страшна…

Хотя башкой вроде и понимал, Она мне ничего не должна. Может трахаться с кем сочтет нужным. Но в рабочее время? Так сказать «не отходя от кассы»? Так было невтерпеж, что аж вызвала своего белобрысого ебарька?

А может этот перформанс был спецом направлен в мою сторону? Типа, показать, что и у нее все зашибись на личном? Не вовремя припомнил как Лебедева приперлась на мою тусу в компании двух гопарей, желая вызвать ревность. И чем для нее дело кончилось, я тоже не забыл…

В любом случае, судя по их довольным рожам, явно не пасьянс раскладывали в подсобке… И всё, уводите детей от экранов…

Долбанул по приборной панели кулаком.

Ярость накатила по новой. Почувствовал, что конкретно закипаю, в очередной раз представив их там. Вдвоем. Никогда ведь не жаловался на фантазию…

Стопорнул себя мысленно.

Сейчас главное — воспроизвести в памяти целостную картину прошлого вечера, так как, увы, пока она выглядела достаточно фрагментарно.

Итак, вернувшись с подарками в офис, я запер дверь, отменил все встречи, наорал на помощницу, назойливо пытающуюся вправить мне мозги, и тупо синячил до вечера.

Где мой значок победителя по жизни? М?

Честно говоря, пытался сделать подарок своей нервной системе, и дойти до той степени кондиции, когда на все уже реально пох. Но функция здорового пофигизма никак не хотела активироваться. Особенно, стоило увидеть нашу «скромницу», шепчущуюся с Павликом в темном углу. Хотя, после «подсобки» меня трудно было удивить их тет-а-тетом…

Прикрыв воспаленные веки, я тяжело сглотнул.

До конца не хотелось верить…

Видел Ее глаза, когда назвал Лизу Лялей, вручив ей эти ебучие золотые сережки. Потому что обещал подарить их той, другой… Самому от себя было тошно. Хотелось выблевать внутренние органы на свои начищенные до блеска туфли. Ведь до сих пор помнил. Всё помнил. До мелочей. Даже спустя столько лет…