Ворон
Шрифт:
А может мне уйти из этого мира, уйти добровольно, в мир иной, покончить со всем этим? Разве можно это все выдержать? Но, тогда почему ты бежал, а не остался в лапах этих прожорливых хищников? Разве можно уйти из этого чудесного мира, где столько интересного, замечательного, красивого? Уйти, и видеть лишь ночь, мглу…. Нет, нет, нет…
Одна из звездочек мигнула и вдруг упала с неба!
Божий знак! Мои мысли правильны! Коль уж я попал в этот мир - нужно пройти его до конца! Нужно узнать, что будет там, за поворотом? Что ждет в жизни? А, быть может,
Всего пару минут прошло, а ему казалось, что пролетела вечность. Он медленно встал, шатаясь, отряхиваясь от снега…
А где книги? Ох, как кружится голова!
Он шел по величественному, в зимних уборах, парку. Медленно брел в темноте, слабо разбирая дорогу, как вдруг испуганно отшатнулся…
Сбив снег с ветки, к нему вышла фигура, слегка припорошенная снегом. Карл, отступив, собирался броситься наутек, когда услышал слабый старческий голос:
– Я вижу молодого юношу… Молодой господин, помогите старику…
Карл зачмокал замерзшими губами:
– Кто… Кто вы? Что вам нужно? ...
– Выведите меня. Уже ночь, а я заблудился среди этих деревьев… Я прошу, не оставьте старика в беде, помогите добраться до площади и взять извозчика. Я заплачу…
Карл рассеянно кивнул.
– Пойдемте. Здесь уже недалеко.
Старик с бельмастыми глазами приблизился, обдавая Карла запахом старого тела, мыла и нафталина.
– Я обопрусь на вашу руку, юноша! Дайте вашу руку.
С дрожью Карл протянул руку, и почувствовал прикосновение морщинистых пальцев.
Они зашагали медленно вдоль темной аллеи, а потом ехали в крытой повозке, и стало так тихо и уютно и телу, и душе… И прямыми линиями начал падать легкий медленный снег.
***
У дерева возле дома Карл увидел отца. На скамейке, среди белого воротника снега, темнело расчищенное место – видимо, отец вставал, садился, нервно шагал вокруг, оставляя узкие твердые следы, медленно припорашиваемые легкими снежинками. Пушистые снежные мухи оседали на его лицо, взволнованное и бледное в свете фонаря, но он нервно отмахивался от их прикосновений.
– Где ты был? Я себе места не нахожу…Уже у крепости дважды побывал…
Карл молча прижался к тяжелому пальто отца.
– Папа, я в беде был… Но меня старик спас…
– Какой старик? – встревоженно спросил отец.
Но Карл, вдыхая мокрую сырость суконного пальто отца, промолвил:
– Я ценные книги потерял…
Одинцов внимательно посмотрел в глаза мальчика.
– Книги принесла Лариса.
– Лариса? Почему она?
– Она видела тебя…
Карл внимательно посмотрел в глаза отца.
– Папа, кто я? …Я летел, папа!
– Если ты летел… значит небу было так нужно. Пойдем в дом.
Они побрели по светло - сиреневому снегу, ко входу под горящим фонарем.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. АВАНТЮРА
В ослепительно синем воздухе парил монгольфьер. Его наполненная горючим воздухом оболочка сверкала всеми цветами радуги.
Восторг
Карла перед медленно уходящими вдаль цепочками холмов, острыми пирамидами деревьев, волнами передался и Ларисе. Ее рыжие волосы колебались в синем воздухе, словно крылья птицы.Сотни восторженных глаз и ликующих глоток, пестрота одежд, плывущих в воздухе рук бриллиантами рассыпались на малахитово-зеленой траве. Фигурки людей постепенно стали казаться куклами, разбросанными по земле.
Мир медленно поворачивался вместе с корзиной шара и опрокидывался!
Возгласы и крики растекались и тонули в сине –зеленом мире, полном разбросанных букетов цветов. Гудело пламя, и шар медленно парил над землей в нарядной ткани солнечных лучей, на такой высоте, что кололо в пятки.
Карл с восторгом следил за полетом, вбирая внутрь своей души симфонию окружающего мира.
Но вот пальцы Ларисы вцепились в его локоть, ибо корзину тряхнуло… Тонкий, словно звук флейты на одной ноте, свист, смешался с музыкой в душе, внеся тревожные ноты.
Шар стал стремительно терять высоту, и крики пассажиров стали криками сирен в далеком море.
Голубые глаза девушки сковал страх. Кажущаяся победа над воздухом оборачивалась поражением и катастрофой.
С неумолимой быстротой выплывали из глубины острые камни горного кряжа.
И тогда он взял ее под руки и шагнул за борт.
Он парил над пахнущим медом и мятой лугом. Мимо протекала трава, звенел ручей, и жужжали толстые шмели.
Он медленно опустил Ларису на ковер ароматных цветов и трав.
***
Они не спеша поднимались на высокую серую башню крепостной стены по стертым ступенькам.
Музыка ветра и птиц кружилась в разлитом молоке воздуха. Первые желтые блестки начинающегося сентября, и свежий прелый воздух разливались в пространстве.
Улыбка девушки в матроске озаряла мрачные старинные стены. Придерживая полы разлетающейся юбки, опираясь об острый зубец башни, она осторожно стала на цыпочки, чтобы посмотреть сверху на начинающий пестреть осенний мир.
– Ой, как высоко. И как же ты не боишься, птенчик?
– сказала она.
Карл вынул припрятанную старую циновку из расщелины и предложил Ларисе сесть.
– Это мое любимое место, - сказал он.
Карл осторожно наклонился, взял в руки лицо девушки, ощущая нежность щек, а затем вобрал в себя землянику ее губ.
Лариса осторожно оторвалась от его рта, вдыхая воздух, вытирая рукавом губы.
Они сидели на самом краешке выщербленной стены Он играл ее волосами, любовался россыпью медовых веснушек на ее лице.
– Смотри, отсюда ты взлетел когда-то, - сказала Лариса. – Все было так неожиданно.
– А ты поддержала меня, - сказал Карл. – Не будь твоей духовной поддержки и твоих крепких рук, спасших мои книги, я бы окончательно потерял веру!
Карл целовал ее рот, нежную грациозную шею. И самое начало груди, там, где смуглость начинает переходить в белое, незагорелое пространство.