Ворона для Царя
Шрифт:
Зашла в палату и заметила на своей кровати красную розочку и коробку «Рафаэлло».
Криво улыбаясь, посмотрела на девчонок.
– Это кто положил?
– Парень принес, - улыбнулась Ира
– Симпатичный такой, светленький с взъерошенными волосами и синяком под глазом, - сказала Катя.
Я, нахмурив брови, выглянула в коридор.
– Он давно приходил.
– Как только тебя медсестра увела, - пояснили девочки.
Катя перебралась на мою кровать и засыпала вопросами:
– А ты чего с ним тут познакомилась что ли? Когда успела? А он с нашего
– Да я понятия не имею от кого это! А с чего ты взяла, что он тоже лежит в больнице?
– Ну как, он был в сланцах и спортивном костюме. Зашел, спросил где Люда Мухина, я сказала, что ты в процедурной, он взглянул на эту кофту, - Катя кивнула на спинку кровати, на которой висела моя олимпийка, - улыбнулся, положил розу и конфеты и ушел.
– Ничего не просил передать?
– Нет, - пожала плечами Катя.
Взяв розу, прислонила ее к лицу и улыбнулась. Сомнений, что это Максим не было. У меня больше нет знакомых подходящих под такое описание. И если Катя сказала, что он был в одних сланцах, то это может означать, что он лег в эту же больницу на операцию.
Взяла в руки коробку «Рафаэлло» и увидела под ней записку. Снова роза, но теперь живая, и снова записка, - подумала я, вспомнив его предыдущую розу с могильными крестами внутри.
«Нравится война? Продолжай засылать ко мне своих друзей, но знай, что я из этой войны вышел».
Было написано знакомыми заостренными буквами.
Неужели девочки ходили ко мне домой? Вот дуры! – разозлилась я. Кто их просил? Блин, сама просила на Тонькином дне рождении… А что если с ними были парни? Макса толпой избили? Эти девочки могут и толпой, я точно знаю…
Мне стало очень тревожно за Максима.
– Кать, а у парня только фингал был, да?
– Вроде бы, - пожала плечами она.
Я вышла из палаты и направилась к стойке медсестры. Я должна найти его. Я должна сказать, что никого не просила разобраться с ним. Вернее просила, но это было давно. У этой просьбы уже истек срок годности. А не то получается, что он мне жизнь спас, а я натравила на него своих подруг… так что ли?
– Люда! – послышалось на весь коридор.
Обернувшись, увидела маму, идущую по коридору с пакетом, в котором просвечивали апельсины. Не скрывая недовольства, я закатила глаза и направилась к ней.
– Ты почему гуляешь? – строго спросила она. – Тебе только сегодня швы сняли.
– Я и так чуть мхом не обросла за столько дней постельного режима, - проворчала я, входя в палату.
– А это от кого? – мама удивленно смотрела на розу и конфеты.
– Не знаю. Кто-то принес.
– М-м, тайный поклонник?
– Наверное.
– Мхом она обрастала, - засмеялась мама. – Каким? Любовным? Ты тут с мальчиком познакомилась, да? Или, подожди… - прищурилась она. – Это от Максима? Не зря Жора у меня спрашивал, какие ты любишь цветы. А я и ляпнула, что красные розы. Тебе же они нравились у бабушки в огороде, верно? Да-да, это точно от него! – мама это так произнесла, словно только что сделала мировое открытие.
– Его сегодня в эту же больницу положили, вот он к тебе и зашел поздравить с праздником! –
– Мам, я еще сама не разобралась, - и про себя добавила: помирились мы, или назревает новая война.
– Лучше скажи, что покушать принесла?
– Картошку с мясом, - мама достала из пакета банку с едой. – Ешь пока горячее. А это тебе на восьмое марта, - она подразнила шоколадкой и убрала ее обратно в пакет. – Только после еды!
– Завтра может выпишут, - жуя, сказала я.
– Знаю. Я говорила с врачом. А у Максима завтра операция, - мама тяжело вздохнула. – Вчера вечером опять с кем-то сцепился, пришел с синяком под глазом и разбитой губой.
– Он попал в больницу из-за драки или на плановую операцию? – тревожно спросила я.
– На плановую операцию. А ты что так забеспокоилась? – хитро прищурилась мама.
– Да ничего, - фыркнула я. – А на каком он отделении?
– На хирургическом, - улыбалась она.
– А номер палаты не знаешь?
– Жора говорил вроде в шестой. А тебе зачем?
– Да просто интересно, - ровно ответила я.
– Навестить его хочешь?
– А если и так, то что?
– Да я только рада буду, если вы, наконец, подружитесь и в доме прекратятся военные действия. Пойдем вместе поднимемся? Там как раз сейчас Жора.
– Нет, спасибо, - я решила, что мне нужно поговорить с ним без лишних ушей.
– Ну что, почитала учебники?
– Угу, - соврала я.
– Правильно. А не то твоя классная на днях звонила, говорила, что у тебя по алгебре совсем плохо, одни двойки стоят. А до конца четвери всего ничего, нужно срочно исправить оценки!
– Угу, - кивала я, озадаченная другими мыслями: мне бы побыстрее пробраться к Максу и объяснить, что последнее нашествие девочек было не по моей просьбе.
Мама забрала половину моих вещей, чтобы не тащить все завтра и вышла из отделения. А я решила подождать пока они с Жорой выйдут из больницы и примерно через десять минут отправилась на хирургическое отделение.
Вышла из лифта на девятом этаже, завернула в коридор и, увидев, что на скамейке сидят Максим, Чиж и Бритва, быстро развернулась и поспешила обратно, пока они меня не заметили.
Нервно дергая ногами сидела на кровати и поглядывала на часы: без пяти семь. Вот-вот закончится время посещения. Но что-то мне подсказывало, что лучше подождать до семи, чем столкнуться с этими отмороженными. Одному богу известно что у них на уме. Может, захотят отомстить мне за Макса, точно так же, как девочки решили отомстить за меня.
В семь пятнадцать я снова поднялась на девятый этаж. На этот раз в коридоре было пусто. Зашла в отделение и отправилась искать палату номер шесть.
– Ты с этого отделения? – заметив меня, спросила медсестра на посту.
– Нет, я… А не подскажите в какой палате Максим Царев? – мило улыбнулась я и захлопала ресничками.
– Так, красавица, - спустив очки на кончик носа, строго заговорила медсестра. – У нас посетители по отделениям не разгуливают! Давай на выход!
– Но мне…