Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли
Шрифт:
Ещё недавно я бы подумал, что его слова похожи на обычное хвастовство, глупое и неуместное, даже если речь идёт о поверженном противнике. Но я хорошо помнил, как плясало весёлое белое пламя, поэтому никаких выводов делать не стал. Мало ли какие искры могут лететь от такого костра.
Чиффа тем временем стал немного серьёзней.
– На самом деле я даже не знаю, чем завершилась бы моя драка с Лойсо, если бы она состоялась здесь, в Ехо, – сказал он. – Возможно, я бы его убил, а может быть, мне самому пришлось бы удирать в Хумгат и потом носа в столицу не совать. Что совершенно точно, я бы не смог взять его в плен живым. А я хотел именно этого. Иные варианты меня не устраивали.
– Но почему? – спросил я. – На вас тоже действует его обаяние?
Чиффа неопределённо пожал плечами.
– Можно сказать
– Но между вами нет никакого сходства! – Я так удивился, что перебил его на самом интересном месте. – Вообще ничего общего.
– Конечно, как я не сообразил. На самом деле Лойсо Пондохва очень похож на тебя, – ухмыльнулся Чиффа. – Правильно?
– Ну да. Я очень удивился, когда его увидел.
– Ещё бы ты не удивился. Могу вообразить. Но на самом деле Лойсо Пондохва не похож ни на тебя, ни на меня. Я, кстати, видел однажды его юношеский портрет времён учёбы в Высокой школе Холоми. У Лойсо довольно необычная внешность, редкий для Соединённого Королевства тип, с нашими рожами – вообще ничего общего. Но его настоящий облик давным-давно все забыли. Лойсо – зеркало, причём зеркало чрезвычайно льстивое для собеседника. И дело, конечно, не только в его физиономии, которую ты увидел лишь в финале. Разговаривая с тобой, Лойсо приобретал сходное с твоим настроение, твой темперамент, даже взгляды на жизнь у него временно становились более-менее близкими тебе, с поправкой на опыт и знания разумеется, однако надёжную платформу для взаимопонимания это обеспечивало. Все это время ты, можно сказать, имел дело с самим собой. Исправленной, дополненной и максимально улучшенной копией. Когда говорят о сокрушительном обаянии Лойсо Пондохвы, имеют в виду именно это его свойство. Но меня трогает не оно, а его несомненное избранничество. Лойсо Пондохва рождён для Истинной магии, и, в общем, не его вина, что жизнь сложилась иначе. Мне повезло гораздо больше, именно поэтому я был обязан предоставить ему шанс попробовать.
– И что?
– Как – что? Предоставил, конечно. Строго говоря, я сделал для него примерно то же, что когда-то для тебя. Теперь у Лойсо будет время и, я бы сказал, насущная необходимость заняться самосовершенствованием. И решительно никакой возможности отвлекаться на разные глупости вроде Очевидной магии и разрушения Мира. Что из этого выйдет, пока не знаю. Но думаю, он превосходно справится. А ты пей своё лекарство. И камрой не пренебрегай. Зря, что ли, я её варил?
Новый глоток зелья слегка горчил, но не настолько, чтобы это испортило вкус. Скорее наоборот, добавило ему изысканности.
– Ага. Не плюёшься и даже не морщишься. Значит, плохи пока дела, – жизнерадостно констатировал Чиффа. – Ну, твоё счастье. Развлечения продолжаются. Что ещё тебе непонятно?
– Мне по-прежнему непонятно вообще все. Ладно, положим, Лойсо жив и в плену. И обречён заниматься там всякими полезными вещами. Хорошо. Но где он? Как туда попал? Вернее, как мы все туда попали? Что это было за место – знойное, с отравленным воздухом? Зачем вам был нужен я? Какая польза вышла от моего участия? И почему я все-таки не умер?
– Начну с конца, поскольку ответить на твой последний вопрос проще всего. Ты не умер потому, что я тебя оттуда вовремя вытащил. Ну не то чтобы совсем вовремя, чуть позже, чем следовало, но я неплохой знахарь, да и ты, хвала магистрам, живуч… То ещё местечко, конечно. Воздух чужого сна вообще редко бывает пригоден для дыхания бодрствующего человека. А там он ещё и отравлен.
– А как же Лойсо?… – начал было я.
– А что ему сделается? Я уже говорил тебе, в его жилах течёт ядовитая кровь. Это значит, что Лойсо не страшна никакая отрава и дышать он может любой дрянью или не дышать вовсе, ради этого подобия бессмертия все и затевалось. А молодых колдунов своей кровью травить – это уже дополнительное развлечение, а вовсе не первоначальная цель.
– Ясно, – сказал я. – Никогда не слышал ни о чем подобном. Но я все чаще убеждаюсь, что в моих устах «не слышал» – не аргумент.
– Ты правильно оцениваешь ситуацию. И это на сегодняшний день твоё величайшее достижение. Пока человек отдаёт себе отчёт, что его знания и опыт – ничтожная крупица реальной картины мира, он настолько не безнадёжен,
что пари впору заключать, делая ставку на его блестящее будущее.Я пожал плечами. Возможно, знать себе цену действительно полезно. Но радости от этого знания мало, честно говоря.
– Вы бы все-таки рассказали все по порядку, – попросил я. – Потому что я не просто ничего не понимаю, а понимаю гораздо меньше, чем ничего. А это уже слишком.
– Да ладно тебе. Впрочем, по порядку – это разумное требование. Смотри, ситуация была такова. Я сам давно понимал, что обезвредить Лойсо – дело первостепенной важности. Пока он жив, война не закончится. Ну или закончится – официально, с приличествующими случаю торжествами, но по сути будет продолжаться. Понимать-то я понимал, но не знал, с какого конца взяться за это дело, потому что, как уже сказал тебе, очень не хотел убивать Лойсо.
Жизнь человека со столь незаурядными способностями к Истинной магии в моих глазах почти священна. И пока есть хоть малейший шанс её сохранить, это следует сделать. Твоя жизнь, к слову сказать, тоже почти священна, поэтому, будь добр, ещё глоток лекарства. Неужели все ещё не горько? Ничего, значит, у тебя все ещё впереди.
– Спасибо, – вежливо сказал я. – Но вы все-таки продолжайте, пожалуйста.
– В какой-то момент к моим лирическим размышлениям о Лойсо и войне присоединилась маленькая, но сплочённая компания сочувствующих – я имею в виду Короля и Нуфлина. Сказать по правде, они крепко на меня насели. Что хорошо – они меня все же здорово недооценивают. И когда я говорил, что не способен убить Лойсо Пондохву, мне, в общем, охотно верили. Но при этом продолжали настаивать, чтобы я все-таки попробовал. Его Величество – от безысходности, а Нуфлину, надо понимать, было абсолютно все равно, кто кого убьёт. Лишь бы уже наконец убили хоть кого-нибудь. Одним гипотетическим соперником станет меньше – и хвала магистрам.
По моим расчётам, именно в этом месте Чиффа должен был умолкнуть и начать набивать трубку, чтобы дать мне возможность обдумать сказанное и самостоятельно составить суждение о характере Великого Магистра ордена Семилистника. Он покосился на меня с явным одобрением, ухмыльнулся и действительно полез в карман за кисетом с курительными принадлежностями.
– В общем, даже хорошо, что Король и Нуфлин принялись меня теребить. Потому что я как-то уж чересчур затянул с этим делом. В таких случаях постороннее вмешательство обычно на пользу, хоть и бесит, конечно. Сперва я – просто чтобы отвести душу – придумал три сравнительно несложных способа устранения Короля и захвата престола и составил вполне осуществимый план убийства магистра Нуфлина Мони Маха. А потом ещё один, совсем простой. Это меня освежило, и я наконец понял, что делать с Лойсо. Если хочешь слушать дальше, выпей ещё одну порцию лекарства, это обязательное условие. Ага, вижу, оно тебе уже не нравится. Ну и хвала магистрам, значит, скоро будешь здоров.
Он подождал, пока я запью горькое зелье остывшей камрой, и продолжил:
– Идеальную тюрьму для Лойсо я давно уже присмотрел. Эта знойная долина, где невозможно дышать, – просто чужой сон. Сон смертельно больной старухи, которая, подозреваю, обладает весьма тяжёлым характером и врождённым талантом видеть так называемые плотные сны, развить который у бедняжки не было решительно никакой возможности. Но у неё и так очень неплохо получилось. Я, когда случайно туда заглянул, путешествуя через Хумгат, сразу понял: вот прекрасное место, чтобы запереть Лойсо Пондохву. Прямо как специально для него создано. Я там кое-что исправил по своему вкусу, заодно подлечил сновидицу, чтобы не умерла раньше времени, а то столько усилий прахом. Оставалось только заманить туда Лойсо. Ясно, что по доброй воле он за мной в иную реальность не сунется. И ни за кем другим. А в одиночестве тем более не сунется, потому что, страшно сказать, пока не умеет. Лойсо взял от Очевидной магии все, что возможно, это правда, однако в таких делах, как путешествия в иные Миры, от его умений никакой пользы. Даже наоборот. Тому, кто привык изо дня в день совершать насилие над реальностью, немыслимо трудно повиноваться её потаённым желаниям. Оставалось одно – спустить на него Хумгат, как спускают с цепи собаку, или нет – как заклинают море выйти из берегов. А ведь похоже получилось, правда? Словно бы волна вас накрыла. Великолепное, доложу тебе, было зрелище!