Воронье

Наконец слезы у нее иссякли, и Аннетта юркнула в salle de bain Хелены. С Рождества родительская ванная запиралась не на обычный замок с вынимающимся ключом, а на задвижку, которую в крайнем случае можно было открыть снаружи отверткой или обычной монеткой.

После того как отцу стало плохо, сыновья посоветовали родителям не запираться в ванной, но те и слышать об этом не захотели. Поскольку туалет был совмещен с ванной, это решение им показалось неприемлемым. В конце концов все сошлись на новой системе замка. Разумеется, идея принадлежала Полю, ведь он считался в семье человеком с изобретательской жилкой; заменить замок пришлось Ахиму. «Лавры достаются одному, а работу приходится выполнять другому, – подумала Аннетта, – совсем как у нас в бюро». Сейчас, однако, она не слишком радовалась творческому началу Поля, поскольку ощущала потребность уединиться и отгородиться от всех прочих с помощью нормального ключа.

К сожалению, здесь было не так идеально чисто, как обычно: одежда свалена на полу в кучу, в ванне – грязная полоса мыла и сбритой щетины, вода не спущена. Неряхой на сей раз выступил не Поль, а опрятный Ахим. Преступника изобличали такие улики, как зеленые трусы и бутылка с медовым шампунем. Аннетта ненавидела любой беспорядок. Даже мыть руки здесь ей было неприятно.

Дверь в комнату Ахима была распахнута.

Всюду были разбросаны обувь и вещи – разгром, как после спешного отъезда. Даже мягкие игрушки уже не стояли на полках, словно кто-то их в спешке сбросил на пол. Свою злость на всех и вся Аннетта выместила, изо всех сил пнув жирафа ногой в сторону двери. Плюхающий звук сообщил о том, что туго набитый зверь долетел до ванной комнаты и приземлился прямо в ванну. С садистской радостью Аннетта принялась за оставшийся зверинец и в итоге утопила в ванне всю африканскую фауну. Справившись с этим, в отчаянии замерла.

Из-за приступа нервного смеха она не услышала, как появился Поль.

– По-видимому, удар головой о лобовое стекло не прошел бесследно, – сказал он.

Аннетта повернулась и зарыдала от мучительности всей ситуации. Муж неохотно обнял ее.

– Надо было тебе остаться в больнице еще на несколько дней, – произнес он и погладил жену по спине, с удовольствием глядя, как любимцы Ахима тонули в грязной воде. – Ты не видела маму? – спросил Поль. – Я ищу папин маникюрный набор. Там футляр крокодиловой кожи – будет обидно, если он достанется Красному Кресту. – Открыл шкафчик и принялся в нем рыться.

Аннетта также стала шарить среди полотенец и запасов туалетной бумаги, нащупала что-то твердое и победно вскричала:

– Нашла!

Однако странный черный предмет на ремешке не имел ничего общего с элегантным футляром крокодиловой кожи.

– Интересно, – произнес Поль.

– Что? Почему? Что это вообще такое? – спросила Аннетта, подозрительно рассматривая необычный прибор, чем-то похожий на жука-оленя. – Что-то связанное с извращенным сексом?

– Это электрошокер, – пояснил Поль и задумался. У него тоже был такой, заказанный сто лет назад в магазине «Товары – почтой».

– А зачем он нужен? – неодобрительно поинтересовалась Аннетта.

– Вообще-то подобные вещи придуманы для дам. Если окажешься одна на улице, можешь воспользоваться этим для защиты. Если на тебя кто-нибудь нападет, обидчика можно нейтрализовать как в непосредственной близости, так и на расстоянии двух метров. Только представь себе: 200 тысяч вольт, поступающие по позолоченным электродам, пробивают самую плотную одежду, даже кожу…

– Ты совсем с катушек съехал! – закричала Аннетта, от возмущения срываясь на родной диалект. – Всерьез думаешь, что буду носить в сумочке эту мерзость?

С этими словами она выскочила из ванной и, надутая, забралась в кровать. Все обезумели, решила она и тут же должна была себе сознаться, что сторонний наблюдатель, увидев утопленные игрушки, наверняка решил бы, что это дело рук психа.

Опасный предмет под упаковкой с прокладками еще долго занимал ее мысли. Ясно, что электрошокер засунули туда, чтобы можно было быстро достать. Свекру, по ее мнению, в качестве личного оружия больше подошли бы дуэльные пистолеты, а не эта техническая новинка. А матери Поля? Как-то она спросила, является ли тай-цзи боевым искусством. Хелена ответила, что изначально так и было, но теперь в основном это искусство медитации, мягкой активизации всех мышц и циркуляции энергии тела.

Естественно ли для женщины, которая в укромном уголке сада занимается гармоничными упражнениями, обзаводиться таким вот электрошокером?

15. Колыбельная

Полю всегда нравилось лежать в теплой постели и слушать, как снаружи стучат капли. В тринадцать лет он как-то оказался в палаточном лагере в плохую погоду. Остальные мальчики жаловались на дождь, а он был счастлив и чувствовал себя в безопасности. У него в рюкзаке были интересные книжки, Поль валялся на надувном матрасе и с утра до вечера читал про норвежскую полярную экспедицию. В другой раз ему пришлось ночевать в каюте каботажного судна, и он часами слушал тихий плеск Неккара за бортом. С тех пор у него и появилась мечта о собственной яхте с койками, обшитыми тиковым деревом.

В детстве иногда он чувствовал себя одиноким, но вскоре научился переживать такие моменты и даже наслаждаться одиночеством. Самыми прекрасными для него были сумеречные дни в мансарде во время осенних гроз. Если за окном лил дождь и гремел гром, он, незаметно от всех, поливал содержимым своего мочевого пузыря мокрую черепицу крыши, а внизу появлялся очень неохотно, только к обеду или к ужину. Для непредвиденных случаев у него был припрятан небольшой запас орешков с изюмом и маком.

Его страсть к шуму дождя была напрямую связана с горизонтальным положением тела, потому что Поль ненавидел ходить с зонтом или в резиновых ботах. Он терпеть не мог бодренькую поговорку, что, мол, не бывает плохой погоды, бывает неправильная одежда. Иногда, просыпаясь ночью и радостно слушая, как капли стучат по крыше, Поль рисовал себе мирную картину, как он лежит в земле, тело медленно разлагается, чтобы влиться в конце концов в вечный круговорот воды, текущей по крышам, улицам, полям и лесам.

Кремация – это безобразие, думал он, сожжение только способствует повышению содержания озона. Куда лучше было бы, чтобы у всех людей на земле было право на могилу в море или в земле без обычного дубового гроба. Всякое мертвое тело должно быть доступно другим организмам, чтобы на нашей планете, где обитают самые разнообразные существа, поддерживалось бы равновесие. Тема была актуальной: поскольку у них не было фамильного склепа, мать ратовала за кремацию. Ахим согласился, а Поль был рад, что в конце концов уговорил ее на традиционное погребение.

Отец скоро будет смотреть снизу, как растет редис, а может, незримым гостем вернется в семью; ему больше не надо будет слушать болтовню и благочестивые песнопения в кладбищенской капелле. Пока его душа солнечным лучом будет скользить среди высоких деревьев, тело будет покоиться в темной могиле и дремать, близясь к своим истокам. И Поль просвистел «And his soul goes marshing on». [8]

Когда его посещали такие мысли, он чувствовал, что приближается к своему тезке, хотя, к сожалению, не может выразить эти чувства в стихах. Кстати, кто автор стихов, что ему по вечерам читала мама, когда он еще не ходил в школу, и которым он с жадностью внимал? Ребенком Поль часто требовал «Колыбельную», хотя и думал при этом не столько о журчании ручья, сколько о своих стеклянных цветных шариках.

8

Вместо слов известнейшей песни «Когда святые маршируют» Поль напевает «И марширует его душа».

Поль торопливо бросился вниз и крикнул, как мальчишка:

– Мама! Мама!

Она как раз закончила прибирать на кухне и, снимая передник цвета тыквы, спросила, в чем дело.

Мама согласилась выполнить его просьбу, и Поль обратился в слух. У нее по-прежнему был чудесный голос.

Пой, чтоб слышалось журчанье Ручейка, невнятный ропот, Приглушенное ворчанье, Шорох, щебет, шум и шепот. [9]

9

Клеменс Брентано, «Колыбельная», перевод И. Грицковой.