Вороны Чернобога

Карина наконец улыбнулась и кивнула.

– Я пойду, если не возражаешь.

За завтраком, с удовольствием уминая творожную запеканку и запивая её какао, Карина спросила:

– Как вы думаете, можно где-нибудь здесь, поблизости от вашего дома, найти квартиру, где комнаты сдаются? Хотелось бы быть рядом со всеми.

– Есть такие, как не быть, - отозвалась бабуля.
– Да я, вон, вчера говорила с соседкой из дома напротив. У них там две квартиры сдаются. Сейчас здесь, в старом центре, не очень-то люди хотят жить. Всё ищут места в новых микрорайонах. А если хочешь только комнату, то я поспрашиваю. У нас здесь стариков много - тех, кто первыми сюда заселялся, так что не откажут, если что.

В комнате Руси девушки вспоминали вчерашний день почти полчаса, анализируя его и обсуждая некоторые моменты, которых могло бы и не быть. Пока Русин мобильник не звякнул эсэмэской: “Доброе утро!” от Данияра.

– Идём!
– вскочила девушка.
– Данияр проснулся!

Карина, глядя на неё, только усмехнулась.

Они прихватили с собой для мужчин тарелку горячих котлет и кастрюльку с картофельным пюре для гарнира. Чай Карина собиралась заварить в квартире Данияра.

Первым делом Руся с тревогой взглянула на лицо Данияра и его руки. Надел рубашку с коротким рукавом - так что видно всё сразу. Выдохнула про себя: ни порезов, ни царапин. А потом проснулось любопытство: он знает какие-то лечебные приёмы? Как её бабуля? Или здесь что-то иное?

Митя котлетам обрадовался. Он вообще любил основательно поесть, как заметила Руся. Но после вчерашних событий он буквально заталкивал в рот ложку за ложкой под жалостливые взгляды девушек. “Хорошо, что бабуля не видит, - мысленно вздохнула Руся. И мысленно хихикнула: - Она б сейчас в него ещё больше затолкала!”

Чтобы мужчины за завтраком слишком не заморачивались, девушки разговаривали только о нейтральном. О погоде, например. А Карина, забирая грязные тарелки, рассеянно сказала, что собирается снять комнату в этом микрорайоне.

– Тебе же отсюда далеко до твоего университета будет ехать, - напомнил Митя, с трудом проглотив последнюю котлету.

– И что?
– возразила Карина.
– Маршруток, что ли, в городе нет? Полно!

– А времени не жаль?

– Почему я должна его жалеть?
– спокойно ответила девушка.
– Думаешь, я не умею использовать свободное время? Учебники есть. Конспекты будут. Лекции - тоже. Сиди в маршрутке и работай.

– Деловая… - пробормотал Митя.

– А ведь это версия, - задумчиво вдруг сказал Данияр, до сих пор помалкивавший.

– Что за версия?
– заинтересовался парнишка-ворон.
– По поводу?

– Сначала ты, - сказал Данияр.
– Наелся?

– Ага. А чего это - сначала я?

– Заткнись!
– зашипела Карина.
– Тогда Данияр сразу скажет.

– Тихо-тихо!
– поднял руки ворон.
– Я всего лишь хотел, чтобы Митя рассказал свой нынешний сон. Снилось что-нибудь?

– Сморгнул, - со вздохом повинился парнишка-ворон и шмыгнул носом.
– Я забыл, что нельзя глаза открывать сразу. И сон сморгнулся.

Данияр посидел немного, бесстрастно глядя на него, а потом встал и вышел из кухни. Девушки тут же накинулись на несчастного Митю:

– Сколько раз тебе надо говорить, что ты сновидец и свои личные правила должен знать от и до - даже сонным!

– Что - трудно было сначала посмотреть свой сон с закрытыми глазами и запомнить его, а потом уже открывать глаза! Эх, ты!

– Отстаньте, - уныло сказал Митя.
– И так облом полный, а тут вы ещё…

Данияр вернулся, неся в руках бусы из мельчайшего чёрного бисера. На них болтались небольшие чёрные пёрышки, связанные воедино. Митя обернулся к ворону и хотел было встать, но тот велел:

– Сиди на месте. Глаза закрой. Смотри.

И надел бусы с перьями парнишке-ворону на голову, обвив ими в два раза так, чтобы перья оказались на лбу. Митя, с закрытыми глазами, видимо помня, что у Данияра было в руках, послушно воспринял странное украшение и замер. Как застыли и девушки, сообразившие, что за артефакт такой на голове юного ворона-сновидца. А ворон так и остался за спиной Мити, только ладони слегка поднял, будто хотел парнишке-ворону закрыть уши, но так и не притронулся к ним.

Плечи Мити опали. Он медленно откинулся к спинке стула, на котором сидел, и ссутулился. Руся затаила дыхание: его глаза под закрытыми веками забегали так, словно он в самом деле глубоко и крепко уснул и теперь наблюдает за событиями сна. И внезапно заговорил, явно изумлённый:

– Мой дом?

– Как ты его видишь?
– внешне спокойно спросил Данияр, но Руся, следившая за ним, заметила, как вздрогнули его руки. Заметила, а потом неожиданно подумалось, что ворон задал странный вопрос: “Как?” Что значит - как?

Но Митя вопрос, как ни странно, понял.

– Как будто смотрю на него сбоку. Торец немного виден. Там, внизу, один кент однажды написал фразу из Булгакова. Ну, вроде как: Аннушка уже масло разлила. Я вижу слово “масло”. Оно немного затёрто из-за дождей и снега, но всё ещё виднеется.

– Ты видишь свой дом, стоя на улице?

– Нет, как-то немного сверху.

– То есть из дома рядом?

– А-а… Ну-у… Получается так.
– Митя немного помолчал, видимо приглядываясь к ситуации в своём сновидении, а потом кивнул: - С этажа так пятого или четвёртого.

– Ты точно видишь?
– настаивал ворон.

– Точно, - твёрдо ответил парнишка-ворон.

Обе девушки с огромным удивлением увидели, как Данияр зачастил дыханием. Но справился и довольно ровно сказал:

– Митя. Сейчас я тебе скажу кое-что. Ты не удивляйся, а попробуй это сделать.

– И что это?

– Ты тот, кто смотрит на свой дом. Так?

– Так.

– Опусти взгляд на подоконник.

– Но я…

Митя поперхнулся, наверное вспомнив предупреждением именно попробовать сделать нечто необычное. Сжал губы, и его глаза под веками решительно дёрнулись так, что Руся сообразила: он выполнил просьбу Данияра.

– Хм. Получилось. Немного тяжело было, но… Что дальше?

Данияр облизал губы и, явно стараясь быть спокойным, предложил:

– Оглядись в комнате, где стоишь. Найди зеркало.

Брови Мити чуть подлетели кверху, но опустились быстро. Плечи дёрнулись, будто он собрался повернуться всем телом, а потом парнишка-ворон окаменел - кажется, вспомнив, что оборачиваться надо во сне, который, как понимали переглянувшиеся девушки, уже переставал быть сном.

– Он… рыпается, не хочет… - сипло выговорил Митя.