Ворошилов

Из этого определения с очевидностью следует, что за кавалерией не признавалось самостоятельного стратегического значения, она должна была лишь «содействовать» другим родам войск — и только. Определение это в полной мере соответствовало взгляду на роль кавалерии, господствовавшему в высших военных кругах дореволюционной русской армии.

Первая мировая война могла только укрепить и действительно укрепила подобную оценку роли кавалерии. В условиях позиционной войны, когда боевые порядки сражающихся армий были в достаточной степени насыщены артиллерией и скорострельным оружием, кавалерии, казалось, только и оставалось, что вести разведку. Несомненно, однако, что в первый, маневренный период боевых действий на Восточном фронте, когда его линия еще не стабилизировалась и противники не успели обнести свои позиции бесчисленными проволочными заграждениями и глубокими траншеями, русская кавалерия не смогла достаточно проявить себя и потому, что ее неправильно использовали. Кавалерийские военачальники русской армии, как, впрочем, и кавалеристы других воюющих стран, оказались не на высоте.

Во время гражданской войны положение изменилось. Война эта была маневренной, и значение кавалерии в ней резко возросло. Прорывы, обходы позиций противника стали скорее правилом, чем исключением. Поскольку механизированных войск тогда еще не существовало, тот, кто располагал кавалерией, приобретал сразу же заметное преимущество в маневренности. Поначалу в распоряжении контрреволюционных сил на юге России кавалерийских частей было больше: уже в октябре 1918 года в белых войсках здесь насчитывалось 45 тысяч кавалеристов и лишь 40 тысяч пехотинцев. Донские, кубанские, терские казаки составили ядро этой кавалерии, и наличие ее в значительной степени определяло успех войск Деникина в борьбе с Красной Армией.

В распоряжении советского командования также имелось достаточное количество и бойцов-кавалеристов, и лошадей, для того чтобы сформировать крупные кавалерийские соединения. Но процесс этот шел медленно и не в последнюю очередь потому, что командование Красной Армии, особенно Троцкий, недооценивало кавалерию. Троцкий считал ее аристократическим родом войск и не раз открыто высказывал пренебрежение как к самой кавалерии, так и к кавалерийским военачальникам. Однако само положение дел на фронте требовало противопоставления многочисленной кавалерии Деникина соответствующих красных конных частей и соединений. Там, где такие соединения были созданы, они неизменно способствовали успеху красных войск. Особенно заметной была роль конного соединения Буденного.

На протяжении зимы и весны 1918–1919 годов Буденный и его кавалеристы (теперь это была 4-я кавалерийская дивизия) сражались в составе 10-й армии на Царицынском участке фронта и совершили немало славных дел. В начале лета 1919 года к 4-й дивизии была присоединена 6-я кавалерийская дивизия. Они и составили Конный корпус Буденного. В летних и осенних боях кавалеристы корпуса не раз побеждали белогвардейские войска. Их командир, всего-то старший унтер-офицер дореволюционной русской армии, приобрел весьма лестную репутацию у неоднократно битых им белых генералов. Но громкая, поистине всемирная слава ждала его еще впереди.

В первых числах сентября 1919 года Конный корпус был выведен из состава 10-й армии и брошен в погоню за конницей генерала Мамонтова, прорвавшейся в тыл Южного фронта. Рейд Мамонтова принес серьезный урон тылам красных войск и способствовал ухудшению их положения. Но столкновение с Буденным было роковым для Мамонтова. 19 октября под Воронежем конники Буденного наголову разбили корпус Шкуро, а 24 октября, после ожесточенных боев с объединенными силами Мамонтова и Шкуро, освободили Воронеж. Форсировав Дон, Конный корпус продолжал преследование яростно огрызавшегося противника. 15 ноября, в метель, Буденный вдребезги разбил врага под Касторной.

Успех действий корпуса Буденного был поразителен. Прислушавшись к мнению Буденного, который считал необходимым создать еще более крупное кавалерийское объединение, командование Южного фронта 19 ноября 1919 года отдало приказ о сформировании 1-й Конной армии.

Известие о возможности нового назначения Ворошилов получил еще 8 ноября, а 13 ноября ему сообщили, что РВС новой армии будет состоять из С. М. Буденного — командарма, К. Е. Ворошилова и Е. А. Щаденко. В Лисках пришлось задержаться до утра 28 ноября: необходимо было сдать дела по 61-й дивизии. На станции Грязи Ворошилова догнали Щаденко и Пархоменко, тоже направлявшиеся в 1-ю Конную. Вечером 29 ноября они были в Воронеже, где встретили Сталина и Егорова. Связи с Буденным не было: его армия, невзирая на оттепель и раскисшие дороги, преследовала противника. Командование фронта тоже хотело познакомиться с Конной армией, и дальше все поехали вместе. До Касторной, однако, удалось добраться лишь ранним утром 5 декабря, а к вечеру этого дня прибыли в Новый Оскол.

Поезду приходилось двигаться крайне осторожно, останавливаться и стоять подолгу: полотно дороги и мосты были разрушены во время боев, их еще только восстанавливали, и не всегда надежно. Такое положение было повсеместным на юге России, ставшем на несколько лет ареной ожесточенных сражений. От этого чрезвычайно страдало снабжение войск; боеприпасы, продовольствие, фураж чаще всего доставлялись к фронту на крестьянских подводах.

В Новом Осколе командование фронта ожидали сани, запряженные тройкой лихих рысаков, и полуэскадрон кавалеристов: так распорядился командарм Конной, он ждал начальство в Велико-Михайловке. Прибыли поздно ночью.

Утром 6 декабря впервые собрался РВС 1-й Конной армии. Буденный докладывал:

— Противник после нанесенных ему жестоких поражений подавлен морально и физически. Как только появляются наши передовые части, его полевые караулы и разъезды отходят, боя не принимают. Если верить пленным, а они в этом единодушны, как конные, так и пехотные части белых малочисленны…

Заседали долго, в два приема — утром и после обеда Поскольку тут же присутствовало командование фронта, были разрешены самые насущные и важные дела: определена организационная структура армии, штаты, вопросы снабжения. Егоров охарактеризовал задачу армии. В заключение же был составлен и подписан приказ № 1 по Конной армии. «Мы твердо уверены, — говорилось там, — что задача будет выполнена и армия, сильная не только порывами, но сознанием и духом, идя навстречу победе, беспощадно уничтожая железными полками и дивизиями банды Деникина, впишет еще много славных страниц в историю борьбы за рабоче-крестьянскую Советскую власть». Слова эти были пророческими.

На следующий день командование фронта пожелало посмотреть армию в деле. Егоров и Сталин поехали в санях, Буденный, Ворошилов, Щаденко — верхом. Был ясный морозный день. Ничто не предвещало опасности — и вдруг пулеметные очереди, разрывы снарядов. Выяснилось, что угодили ненароком прямо к полю сражения, на котором в очередной раз конница Мамонтова столкнулась с кавалеристами Буденного и в очередной раз была бита.

С высокого холма в бинокли следили Сталин, Егоров и Ворошилов за тем, как сходились в рубке конные массы. Довелось им увидеть и самого командарма, бросившегося во главе резервного дивизиона на мамонтовцев. Поле боя осталось за буденновцами, и командование направилось дальше. Ехали молча, так как окружающее не возбуждало желания разговаривать. Страшен был вид холмов и лощин, где снег был примят, растоптан и устлан телами убитых и раненых людей и лошадей.

Вечером командование фронта на бронепоезде уехало, и Ворошилов приступил к исполнению своих новых обязанностей. Хозяйство у него теперь было большим и хлопотливым.

Конная армия состояла из трех кавалерийских дивизий — 4, 6 и 11-й, — начальниками которых были соответственно О. И. Городовиков, С. К. Тимошенко и В. И. Матузенко. Каждая кавалерийская дивизия имела три бригады двухполкового состава, одну конную артиллерийскую батарею и один автобронеотряд. Полк состоял из пяти сабельных и одного пулеметного эскадрона. В распоряжении командарма имелись бронепоезда, авиаотряд. Как правило, Конной армии придавали и пехотные дивизии. На совещании 6 декабря, к примеру, комфронта распорядился придать Конной армии для усиления 9-ю и 12-ю стрелковые дивизии.

Это была крупная боевая единица, она требовала особого управления, особого аппарата, а его не было. Поскольку военными операциями занимался командарм, Ворошилов стал создавать и налаживать армейский аппарат. Организационный опыт Ворошилова огромен, и это позволяет ему в кратчайший срок наладить работу. Вскоре штаб, Политуправление армии (Пуарм) по своей организованности, постановке работы, материальному состоянию были таковы, что им завидовали командующие другими армиями. Ворошилов не склонен был придерживаться формальностей и не колеблясь пренебрегал ими, если того требовали интересы дела. К примеру, с первых же дней встал вопрос о пополнениях. Конная армия ниоткуда не получала плановых пополнений, она укомплектовывалась в боях, за счет добровольцев, отчасти — пленных. Особенно ощутим бывал недостаток в командном составе. Не получая ничего из центра, РВС Конной по предложению Ворошилова создал Управление формирований (Упраформ). До конца войны Конная армия получала от этого не предусмотренного штатами учреждения командный состав, маршевые эскадроны, батареи, пулеметные команды.