Воровка Дагорских лесов
Шрифт:
– Я и не видела. Слышала шум и потом пряталась, когда военные устроили охоту на людей в зоне поражения.
Военный недовольно рычит. Одаривает нас обеих хмурым взглядом.
– Скажи своей сестре, чтобы соблюдала порядок. У мэрок есть ограничение по перемещению после двадцати одного часа – в паре километров от дома. Не далее.
Пусть воспитывает. Я принимаю это. Сейчас Веслав помогает нам, это главное. У меня и у сестры есть шанс вернуться к прежней жизни.
А здесь, среди сотен заключенных, без папки с данными о Катерине особо
Глава 15. Дениска
Сама не понимаю, как нам удается беспрепятственно выйти из здания. Белая комната, где проходят свидания с задержанными из карантинного отделения, только на первый взгляд выглядит пустой. Внутри полно сканеров, камер, датчиков. Но все они против биона будто мусор. Веслав набирает код, отключает контроллеры, и мы общаемся. Потом опускается стекло, забираю Катю и вот мы идем по коридору, где полно военных. Они подняты по тревоге, часть отправляется в штаб на сбор, часть остается тут, и никто не спрашивает нас куда мы направляемся.
Быть супругой стража Темного горизонта – настоящая магия. Я была права – он ключ ко всем дверям.
– Лейтенант Истров, – из-за спины доносится громкий командный голос. Я останавливаюсь, а Катя вздрагивает. Она все еще одета в больничную робу.
Веслав оборачивается назад. Он спокоен.
– Лейтенант Гудков! Давно здесь?
Его голос спокоен. Я держу Катю за плечи, не даю обернуться. Сама осторожно смотрю боком. Вижу мужчину тридцати лет. Высокий, сильный, в форме Темного Горизонта. Он пожимает руку биону.
– Переваливаемся к дымящим полям. Говорят, там беспорядки.
– А как же Дагор?
– Там достаточно наших, – отвечает незнакомец, а затем говорит чуть тише, – Твои женщины?
– Жена и ее сестра. Забрал. Мэрок попала по ошибке, отвезу к матери. Мой отряд в городе, оставаться в Арене нет смысла.
– И все же подумай. Дерьмово дела идут в Дагоре. Без стены город ветшает, а тут еще и Красные болота. Слышал?
– В штабе сбор, – Веслав не проявляет эмоций в отличие от Гудкова. А еще он пристально смотрит оппоненту в глаза. Не видя Истрова прошлым вечером, когда в нем проснулось человеческое, я приняла бы его за робота сейчас, – Мы пойдем. Время.
– Понял. Тогда удачи. Может не свидимся.
– Удача не причем. Чистый расчет.
– Понял.
Мужчины расходятся. Веслав толкает меня в спину, направляя к воротам, а я кожей чувствую на себе взгляд лейтенанта Гудкова. Он все еще смотрит и продолжает смотреть, пока мы не уходим. И как только оказываемся за пределами Арены, мой муж наклоняется ближе.
– Ни с кем не говори. Идем к груженой машине у выезда Мрачного удела.
– Что-то случилось?
– Мрак, – цедит Истров, – И никаких вопросов!
Сжимаю губы и соглашаюсь. А сама спешу вперед. В процессе Веслав нас оставляет. Но «никаких вопросов»! Мы с Катей идем. Сестренка напугана, постоянно смотрит по сторонам, видит людей, мало похожих на Дагорцев. Больные, старые, изуродованные и разбитые тяжелой жизнью, плохим питанием и постоянными ядами.
Мы вдыхаем их впервые, а эти пропитываются, сожительствуют, как с другом, которого никто не звал.– Куда мы идем?
– Ты же слышала, к выезду из удела.
– Но, может нам не возвращаться в Дагор?
Катерина останавливается. Я тяну ее за собой, но сестра противится. Ее голубые глаза горят, а светлые волосы, выбившиеся из косы, танцуют на ветру. Такая прекрасная, будто цветок в пустыне.
– Что ты делаешь? Не время показывать характер.
– Я не хочу назад. Маша, тут безопаснее. А там… Я видела, как Твари.
– Так, стоп! – Я хватаю ее за руку и тащу вперед, – Я не для того проделала такой путь, чтобы оставить тебя в Мрачном уделе. У нас есть дом.
Люди смотрят. Обращают внимание, отвлекаясь от своих бытовых дел. Их лица скорбны и возмущены. Не из-за нас. Хмурость – лицо Мрачного удела. Но хуже то, что я вижу, как в нашу стороне бежит мальчишка. Я уже видела его раньше, рядом с Эммой.
– Маша! Маша! Постой, пожалуйста!
В подранной майке и трусиках. Босоногий. Весь грязный, мальчишка хватает меня за штанину. Ему лет семь. Зеленые глаза перепуганы.
– Помоги! Мама с папой дерутся в подвале. Он что-то сделал. В доме нет братьев и сестер.
По телу бегут мурашки, перед глазами всплывают самые ужасные картинки, а этот мальчик так и держит меня за штанину.
– Как тебя зовут?
– Денис. Поможешь, Маша?
Издалека доносятся крики. Слышу голоса.
– Зовите сюда военных, там мертвяк жену погрыз и детей.
– Опять подвальные!
– Кто?
– Эмма!
Люди сбегаются на соседнюю улицу, там за поворотом в квартале от нас тот самый дом. Эмма и ее больной муж уходили к себе не больше часа назад. Часа….
– Маша, мы идем? – Катя тянет меня за руку. Она не смотрит на мальчика. Испугалась, спешит уйти. А я не могу. Ни туда, ни отсюда… Присаживаюсь на корточки и обнимаю Дениску. Он будто понимает. Не плакал до, а теперь вся рубашка мокрая. И ни звука, просто слезы.
– У тебя есть кто-то, кроме мамы?
Мотает головой. А тут снова Катя. Дергает, зовет идти.
– Мэри, пошли. Нам же надо спешить!
А Денис крепче виснет на шее. Ему страшно и дрожит. Толи от холода, толи от страха…
– Идем, Маш!
– Иду, – отвечаю шепотом и пытаюсь разжать руки мальчика, – Нам надо…
– Мама умерла, да? Я знаю, отчим болел и у него глаза как у тех, кто ходит в полях.
– Да. Она умерла. Теперь тебе надо найти с кем жить. Постучись к соседям.
Я встаю, а сама смотрю на него. Катька тянет меня, я делаю шаг и чувствую, как сзади проносится тень. Эта тень подхватывает пацана, закидывает на плечо и крепко хватает меня за свободную руку.
– Веслав?
– Я же сказал, надо быстро. А ты встала.
Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я вижу, как военный несет мальчика, а тот не сопротивляется.
– Эмма и все дети…
– Слышал. Это ее?
– Старший.
– Сирота значит.
– Теперь да, дяденька, – кряхтит мальчик, упираясь руками в спину силачу. Видимо сильно зажимается грудь и дышать трудно.