Воровской ход

Легонько толкнул, можно сказать, по-дружески, но Алик еще не оправился от сна и чисто на автомате заломал руку.

– Уй-ёё! – взвыл от боли пацан.

Алик отпустил его, но было уже поздно – из сумрака в спальном помещении вырисовался Земеля.

– Э-э, пацаны, чо за дела?

Земеля был первым человеком в свите «смотрящего» по бараку. А свита у Мизера небольшая, всего два человека. Много нельзя – Егорыч не велит. Власть в зоне воровская, а блатным по закону работать не велено. А раз так, то блатных должно быть в минимуме. Мужики тоже люди, и никому неохота вкладывать за дармоедов. Егорыч все понимает. Он пацан справедливый… Именно пацан. Двадцать семь лет ему всего, а уже «смотрящий», причем очень уважаемый.

Глубокая ночь, все давно спят, а Земеля шарится по бараку. Алик недовольно глянул на него. Была б его воля, он бы этому щеглу башку скрутил. Но нельзя этого делать, если у тебя какие-то к кому-то претензии, выйди на «смотрящего», предъяви и обоснуй. А там уж какое решение примут… Так просто, по настроению никого трогать нельзя. Это беспредел. За такие дела спрашивают строго. В принципе, все правильно. В армии такого не было, поэтому «дедовщина» и процветала. Алик хорошо помнил, как «деды» его в умывальник ночью выводили. Борзанул не в тему и получил. Да и за просто так огрести можно было…

Алик и на зоне, в общем-то, молодой. Меньше года он здесь, но срок уже выходит. На одной ноге, можно сказать, срок отстоял.

– Да Чеху кошмар, ля, приснился! – потирая локоть, простонал Тюлень. – Он тут крушит всех!

– Кошмар?!.. – Земеля с интересом посмотрел на Алика. – Ну, пошли, расскажешь, что там у тебя за кошмар!

Он привел его в бытовку, где за столом, за кружкой чифиря сидел Егорыч в компании с Мизером.

– Вот, привел! – Земеля сиял так, как будто орден на халяву получил.

– Ты, что ли, Чех? – с интересом глядя на Алика, благодушно спросил Егорыч.

Молодой он еще, но уже крутой, матерый. Ему не надо было хмурить брови, утяжелять взгляд свинцовой мутью, он и без всего этого смотрелся внушительно. И при этом его вид располагал к общению. Во всяком случае, сейчас. Алик смотрел на него с почтением, но без страха.

– Ну, я.

– Чеху кошмар приснился, – угодливо глянув на Егорыча, сказал Земеля. – Я его даже не будил.

– Кошмар?! Баба страшная приснилась? – улыбнулся лагерный пахан.

– Да нет, «чехи» налетели…

– Да ты присядь, пацан. Здесь «чехов» нет, никто не нападет… – Егорыч глянул на Земелю, и тот подставил к столу табурет для Алика. – Тебе «деготь» или «байкал»?

– Да все равно.

После чересчур крепкого чая трудно будет заснуть, а легкая заварка будет в самый раз. Но Алик понимал, что после встречи с Егорычем ему по-любому не заснуть. И само по себе это целое событие, а еще он понимал, что «смотрящий» заинтересовался им неспроста.

– Ну, что там «чехи»? – спокойно глядя на него, спросил Егорыч.

– Да я одного завалил, а тут двое, как из-под земли, выросли.

– Этих положил?

– Ну да. Но после них трехголовый появился, а патроны уже кончились…

– А патронов нет…

– Понятно. А в жизни приходилось в «чехов» стрелять?

– А то!

Алик целых полгода в Чечне провел. Как ввели их под новый, девяносто четвертый год, так до самого дембеля и пропадал. Пришлось хлебнуть…

– И как?

– Ну, поначалу это дикостью казалось, потом привык…

– А «закрыли» тебя за что?

– Одному козлу башку проломил. Если бы не медаль, лет пять дали бы.

– Боевая медаль?

– Ну да, «За отвагу»! – расправил плечи Алик.

– Молодец! – искренне восхитился Егорыч. – Нам такие отважные парни нужны.

– Нам?!

– Мы тут охранную структуру создаем. Она в городе будет работать, коммерческие структуры охранять. За определенное вознаграждение, само собой. Надо же как-то «общак» наполнять.

– Ну, «общак» – святое дело, – кивнул Алик.

– Структура официальная, деньги будут на реальный счет поступать. В принципе, никакого криминала… Пойдешь?

– Я бы не отказался. У меня срок выходит…

– Знаю, поэтому и предлагаю тебе такой вариант. Можно просто охранником – через двое на третьи, а можно в спецбригаду. Но там повоевать придется, сам понимаешь, какая обстановка в городе…

– Ну, понимаю, – озадаченно проговорил Алик.

Это в Чечне война если не благородное, то законное дело, а в условиях мирной жизни – чистой воды криминал. С реальными сроками наказания. Не хотелось Алику ввязываться в кровавое дело.

– Никто тебя ни к чему не принуждает, – с полнейшей невозмутимостью на лице сказал Егорыч. – Хочешь стоять на вахте за зарплату – пожалуйста. В темные дела мы тебя втягивать не будем. Если есть желание рискнуть, отговаривать не станем. Но это должен быть твой выбор. Только твой, и ничей другой. Ты меня понимаешь?

– Ну, да.

– А мне кажется, не очень. Если примешь второй вариант, твоя жизнь повиснет на волоске. И замести могут, и в расход вывести. Ты должен это понимать.

– Ну, понимаю…

– Ты сам принимаешь решение, сам и отвечаешь за него. Мы всего лишь воздаем тебе по твоим делам. Второй вариант – это серьезные деньги. И перспективы. Со временем откроешь маленький бизнес, и с нами работать будешь, и на себя. Но риск очень серьезный, так что подумай. Какой вариант примешь, такой и будет… Думай, пацан. Как созреешь, скажешь. – Егорыч глянул на Мизера, который с важным видом подтвердил свою готовность выслушать Алика.

– Ну, я в принципе…

– Не надо «ну», – покачал головой «смотрящий». – И никаких «в принципе». Мне надо услышать четкий ответ. Ты должен хорошо подумать, пацан… Ну, чего сидишь, чай стынет!

Егорыч не торопил Алика с ответом. Обращаясь к нему за столом так, как будто он уже был своим среди своих. Так он и есть свой человек, и примет правильное решение. Он привык смотреть смерти в глаза, умеет воевать, и характер у него есть, так что обязательно выбьется в люди…

Челюсть срослась, зубы вставили, синяки сошли еще раньше. Выписался Валек из больницы. Но что дальше? Турок его видеть не хочет. И в зону к Егорычу отправлять больше не собирается.

Избил его Турок. Очень сильно избил. Но не станет Валек спрашивать с него. Турок ведь и убить его мог.

Провалил он дело. Бездарно провалил. И Нику потерял, и Егорыча предупредил. Нельзя ему теперь в зону. И к другим нельзя… Не простила его братва, отвернулась от него. И как теперь жить?

Валек достал из кармана ключ, открыл дверь. Квартира хорошая, трехкомнатная, с евроремонтом и совершенной обстановкой. Но принадлежала она Нике. Она-то не вернется, и он может жить здесь сколько угодно, но все равно это чужая хата. А он – неудачник. Хромой убогий неудачник.