Ворожей Горин – Посмертный вестник

Как и бывает обычно в моменты сильного стресса, время для Василия замедлило свой бег. Я ощутил, как его задние лапы напряглись, словно стальную пружину сжали до предела, а после эта пружина резко выпрямилась. Кот вытянулся в струнку и уже летел стрелой на своего врага, как вдруг парень резко обернулся в его сторону и вытянул перед собой какой-то круглый предмет. Я сразу узнал его — такой же плетеный кожаный амулет валялся у меня дома. Помнится, Пелагея мне его всучила как оберег против своей матери Радмилы. Я тогда его взял без задней мысли, поскольку был уверен, что обе ворожеи конкурируют за мою силу. Мне казалось вполне логичным, что одна ворожея таким образом нейтрализует вероятные воздействия на меня другой. А после разрешения той заварухи я притащил эту штуку домой и попросту забросил ее куда-то в ящик своего стола, причем сделал это вообще безо всякой задней мысли. Мне и в голову не пришло, что эта хрень может быть опасна.

Как оказалось, я ошибался, причем очень и очень жестоко. Эта вещичка, судя по всему, оказалось не простым оберегом, а чем-то много хуже. Увидев ее, мой кот сперва испытал неподдельный ужас, а после и вовсе вырубился. Все, на этом все его воспоминания обрывались, видимо, именно в тот момент он и оцепенел. Что делать дальше, я не знал, а потому попросту вернулся в свое тело.

— Быстро ты, — сказала Алиса. Судя по всему, меня не было в реальном мире секунды две, она даже не поменяла своей позы в кресле. — Как я понимаю, котика мы не спасем?

— Не знаю, — ошарашенно глядя на вурдалачку, прошептал я.

— Удалось хоть что-то разузнать?

Я растерянно кивнул, озираясь по сторонам, а после бросился в свою комнату.

— Если ты кровать не заправил, то мне пофигу! — съязвила вурдалачка, но все же с заинтересованным видом направилась за мной.

Я же неистово рылся в комоде, открывая один ящик за другим. Он должен быть где-то здесь. Точно помню, куда-то сюда я его швырнул.

— Ага! — вырвалось у меня из груди. — Вот он!

— Что это?

В руках я держал тот самый кожаный амулет. На ощупь он был горячим, что лично для меня уже говорило о многом.

— Именно такой хренью Василия оглушили, — пояснил я.

— Так, и что теперь делать?

Алиса явно не понимала, что за штуку я держу в руках.

— Нарушение договора! — ликуя, выкрикнул я и бросился на кухню, туда, где беседовали Вилкина со священником. — Вот и попались наши ворожеи на горячем говне!

— Что? — не поняла, Алиса, следуя за мной.

— Что за крики? — не понял отец Евгений. Сейчас они с Вилкиной недоуменно смотрели на меня.

— Вот оно! — я не мог скрыть своей радости.

— Да что оно-то? Объясни толком, — только сейчас священник обратил внимание на предмет в моих руках. — Григорий, — немного приподнявшись с табурета и вытянув перед собой руку, произнес он, — замри!

Я не сразу понял, что именно происходит, но на всякий случай подчинился.

— А теперь медленно и аккуратно положи это на пол.

Отец Евгений выглядел предельно напряженным.

— Эмм, а что, собственно…

Реплику Вилкиной остановила рука священника. Он знаками показал ей не двигаться и умолкнуть. Говорил он со мной так, словно у меня в руках была зажата граната с выдернутой чекой.

— Григорий, — повторил он, — ты меня слышишь?

— Да, — чуть дыша, ответил я. Признаться, и тон, и вид отца Евгения меня испугали.

— Так, положи это на пол, — повторил он, — медленно. Аккуратно. Да, вот так.

Я сделал, как он просил.

— А теперь тихо отходи.

— Куда?

— Желательно вообще покинуть квартиру. Тут больше небезопасно.

Глава 17

— Ты вообще в своем уме? — священник орал на меня уже минут пять кряду. — Принять от ворожеи в дар заряженную руну и хранить ее у себя дома?! Это же надо быть таким остолопом!

— Да я просто забыл о ней! — пытался оправдаться я, так и не понимая до конца, что именно было плохо — что я эту самую руну хранил у себя дома или что не рассказал о ней священнику.

— Забыл он… — фыркнула Алиса, отхлебывая из картонного стаканчика кофе.

После инцидента с руной и столь острой реакцией на нее священника мы вчетвером спешно покинули мою квартиру. По пути в кафе, что располагалось неподалеку, священник прерывался в своей возмущенной речи лишь на то, чтобы позвонить в Совет и распорядиться выслать ко мне на дом каких-то ликвидаторов. Так и выразился: «К Горину группу ликвидаторов, да поскорее… Знаю, что людей не хватает… Да, в курсе… Руну изолировать, а по возможности — уничтожить… Кота покажите Ей… Все, до связи».

Кто такие ликвидаторы и кому именно нужно показать моего Василия, священник объяснить не удосужился. Да я, в общем-то, и не спрашивал. Было видно, что наш товарищ полковник не склонен к каким-либо объяснениям. Нужно было дать ему остыть и только потом уже вопросы задавать. В этом плане мой наставник мало чем отличался от моих родителей, отца в таком состоянии вообще было лучше не трогать пару дней. Учитывая сложившуюся ситуацию, священнику на «успокоиться» я мысленно отвел минут двадцать. В нашем тандеме не я один косячить умел, пусть выпустит пар, а после нажму. И тут уж простите великодушно, если откажется отвечать — нажму ментально. Особенно меня интересовал ворожейский амулет. Чего такого страшного в нем углядел священник? Единственное, что я понял из его разговора с каким-то подчиненным из Совета, так это то, что руна была неким блокиратором. Как и что блокировала эта вещица, я пока не понимал.

Как оказалось, вопросами задавался не только я. Наша компания дворами вышла к узенькой улочке, ведущей к парку, перешла дорогу и обосновалась в новенькой кофейне, единственной в районе. Первой сдалась Вилкина.

— А мне кто-нибудь объяснит, что происходит и почему мы все спешно покинули квартиру Горина?

Ох, как же я понимал капитана Вилкину. Девушка сидела за столиком и сверлила меня взглядом. Все бы сейчас отдал, чтобы прочесть ее мысли. Сами посудите — сразу три персонажа этой пьесы возбужденно рассуждают о какой-то проклятой руне, которая, по словам священника, работала как некий блокиратор. В разговоре фигурировали слова «магический», «проклятый», «вурдалак», «ворожей» и прочие подобные, достойные разве что мира какого-нибудь забористого городского фэнтези. С ее точки зрения, полагаю, наша троица сбежала из «Кащенко» или как минимум являлась группой заигравшихся ролевиков. Но отец Евгений (для Вилкиной — товарищ полковник) разъяснять ничего не спешил.

Подумав, он все же ответил девушке-полицейскому:

— Вас это вообще не касается. Поверьте, для вашего же блага. Да и неважно все это сейчас…

— Стоп, — возразил я ему, — что значит «неважно»? Ты вообще соображаешь, что означает моя находка?

— Что ты безмозглый кретин, — сказал, как отрезал, священник, — только и всего. — Он явно еще не остыл.

— Да нет же, я не о том!

Священник закатил глаза и уставился на меня: